Татьяна Любова - Ноябрьский триллер Страница 35

— Как же вы убили ее?

— Перед тем как спуститься вниз встречать гостей, Лина решила показать мне дом и провела меня по комнатам второго этажа. Она любила похвастаться. Я же лихорадочно соображала, как мне привести в исполнение свой план. У меня в кармане лежала упаковка сильнодействующего транквилизатора. Однако я понимала, что, если Лину обнаружат через пару часов после того, как я скормлю ей пилюли, она имеет неплохой шанс выжить. А я хотела действовать наверняка. К сожалению, мы живем не во времена Агаты Кристи, когда достать цианид — было парой пустяков. Но, к счастью, моя мать — фармацевт, поэтому я неплохо разбираюсь в лекарствах. Лина хотела поразить меня роскошью дома и потащила меня в комнату старухи Фандотти, где на полу красовалась шкура бенгальского тигра. Я же старательно играла роль восторженной мещанки и совала свой нос везде. В конце концов, я заглянула в ванную, где на полочке стояла целая батарея флакончиков с лекарствами: у старой Фандотти было плохое сердце. Среди десятка упаковок я заметила вантостин. О ядовитых свойствах этого препарата я знала: двадцать таблеток — и через полчаса ваше сердце остановится навсегда. Пока Лина трещала о стоимости выложенного над ванной панно из натурального лабрадора, я быстро сунула лекарство в карман. Позже, во время банкета, после поднятого Викой переполоха, Лина в расстройстве опрокинула на себя бокал вина и отправилась наверх переодеваться. Дождавшись, когда в нижнем холле никого не будет, я бегом бросилась на второй этаж. Вика спала, а Лина рыдала, сидя на краю ванны. Я уговорила ее принять ванну и выпить лекарство. Я растворила в стакане двадцать пять таблеток вантостина, пять дополнительно — для верности. Не было ни малейшей взвеси — таблетки-то растворимые. Только вода чуть помутнела, но я намеревалась накапать туда побольше валокордина, а он тоже придает воде белесый цвет. Потом я пошла в ванную, Лина лежала в воде и всхлипывала. Я достала из висящего на стене шкафчика безобидный валокордин и демонстративно накапала в стакан. Она послушно выпила. Мне оставалось ждать. Я вышла из комнаты и спустилась вниз. Гремел джаз, гости веселились напропалую, я присоединилась к танцующим. Ровно через тридцать минут я вернулась. Вика громко храпела, Лина была уже без сознания. Я взяла лезвие и изо всей силы резанула по запястьям. Кровь едва сочилась — значит, Лина умирала. Все выглядело, как тривиальное самоубийство взбалмошной богачки. Я знала, как ревниво оберегаются семейные тайны в домах, подобных дому Фандотти, и была уверена, что смерть Лины постараются скрыть от широкой публики. Я покинула комнату, аккуратно закрыв дверь. Дальше вы знаете.

— За что же вы отравили старую синьору? — сухо поинтересовалась Ольга: в ней нарастало чувство гадливости к этой красивой ухоженной женщине.

— Когда мы с Линой днем выходили из комнаты этой старухи, она, как на грех, попалась нам навстречу. Лина извинилась за наше посещение, объяснив, что я непременно хотела полюбоваться шкурой тигра. Итальянка тогда надменно кивнула, не проронив ни слова. А на следующий день, она подкараулила меня сразу после обеда и, лукаво заглядывая в глаза, прошептала: «Не вы ли, дорогая, взяли мои таблетки?» Я не ожидала от старухи такой прыти, вздрогнула от неожиданности и не нашлась, что ответить. Она тихо засмеялась и сказала: «Ну-ну, не надо бояться. Я никому ничего не скажу», — после чего покровительственно похлопала меня по плечу. Я уже взяла себя в руки и попыталась обратить все в шутку, но она не сводила с меня своих колючих глаз, приговаривая: «Меня не нужно бояться, милая. Я на вашей стороне». Вы должны понять, что у меня не имелось другого выхода. Надеяться, что маразматическая старуха сохранит тайну, было более чем неразумно. Следовало действовать быстро. В экстремальных условиях мозг начинает работать в аварийном режиме, то есть в несколько раз продуктивнее, чем обычно. И я разработала план, который решила привести в исполнение сразу после ужина. Я знала, что прислуга ужинает после гостей и комната Петровича, где хранятся запасные ключи от всех комнат, сейчас пустует. Сославшись на то, что я вспомнила чрезвычайно важную деталь и мне просто необходимо срочно сообщить ее вам, Ольга, я отпросилась у охранника на полчаса. Так как Виктория тогда оставалась главной подозреваемой и я была приставлена к ней лишь в качестве «душеприказчицы», он разрешил мне ненадолго отлучиться. Я действовала быстро. Пользуясь отсутствием Петровича, я пробралась в швейцарскую, в нужной ячейке стенного шкафа отыскала запасной ключ от «Тигровой спальни». У Фандотти спальни для гостей не нумеровались, им давались пышные названия. Моя спальня, к примеру, называлась «Адриатика», в ней стоял громадный аквариум с тропическими рыбками. А папенька Фандотти жил в «Монархе» — эта спальня была стилизована под опочивальню Генриха Четвертого. Теперь мне следовало выяснить, где в данный момент находится старуха. Если она была уже в спальне, то это значительно усложняло ситуацию. Мне пришлось бы отложить дело до утра, и неизвестно — удалось бы мне совершить задуманное при свете дня или нет. Первым делом, я поднялась на второй этаж, благо наши спальни находились в противоположных частях дома, и мой охранник меня видеть не мог, и постучала в ее комнату. Мне никто не ответил — значит, итальянки там не было или она спала. Открыть дверь своим ключом сразу я не рискнула, следовало убедиться, что старой синьоры и в самом деле нет в комнате. Скорее всего, старуха с дочерью прогуливались по зимнему саду — я заметила, что после еды, захватив с собой хлеб, они обыкновенно отправлялись к небольшому бассейну в центре сада кормить рыбок.

Я устроилась за портьерой у окна в конце коридора, которое выходило в зимний сад, и стала наблюдать. Провидение оказалось на моей стороне: через пару минут я увидела Джину и Луизу, идущих к дому. Я тут же бросилась к двери, бесшумно открыла ее, проскользнула в комнату, махом высыпала содержимое флакона в графин, благо он был наполнен лишь на треть, взболтала его, выбежала обратно и во весь дух понеслась к себе. Вся операция заняла у меня не более двадцати минут, охраннику же я сказала, что не нашла вас, и у него не возникло никаких подозрений. Мой расчет был прост — зная, что матушка Фандотти принимает уйму таблеток, запивая их водой из графина, я ожидала, что она отравится нынешним же вечером. Конечно, я рисковала — воду могла случайно выпить Джина, но все произошло по моему плану, и я решила, что Господь на моей стороне. Я чувствовала себя всемогущей. Мессией, карающим зло. Понимаете? — Наталья выразительно посмотрела на Ольгу, ожидая поддержки.

— Нет. Не понимаю, — искренне ответила детектив. — А ключи от спальни старушки вы отнесли в швейцарскую, когда в доме поднялся переполох по поводу второго убийства и вас с Викой оставили без присмотра?

— Вы очень догадливы, — сказала Наталья и прикурила новую сигарету.

— Ну а Милена Валито поплатилась за связь с Массимо Фандотти, если я правильно понимаю ход ваших мыслей?

— И за это тоже, — сухо заметила Наталья. — Но была и другая причина. Оказалось, что Валито случайно видела, как я входила в комнату Лины и выходила оттуда перед тем, как ее обнаружили мертвой. Почему Валито при допросе не сообщила об этом милиции, я не знаю. Скорее всего, по скудоумию. К тому же у нее назревала ссора с Массимо, которую я наблюдала той ночью из окна, Валито, вероятно, очень нервничала и не сразу сообразила, что мой визит в комнату Лины мог быть небезобидным. Наутро красотка оклемалась и решила проверить свои подозрения — она попыталась шантажировать меня, тварь, но просчиталась. Я ответила ей, что не имею ни малейшего отношения к смерти Лины, а кроме того, знаю о ее весьма близких отношениях с Массимо и пригрозила, что расскажу об этом ее мужу. Валито испугалась, но затаила злобу. Я отдавала себе отчет в том, что молчать она будет лишь до поры до времени. Подвернется удобный момент, и эта стерва выдаст меня с потрохами. Словом, участь ее была решена. В верхнем ящике туалетного столика Лины хранился пистолет, она сама мне его показала, хвасталась, что владеет им не хуже мужика. После ее убийства я прихватила пистолет с собой, так, на всякий случай, и спрятала в зимнем саду, у дальней стены в зарослях фикуса, густо оплетающего стену. Перед отъездом в Москву я спокойно вытащила оружие из тайника и взяла с собой. Меня ведь не подозревали и, следовательно, за мной не следили. Пистолет мне пригодился, когда, я решила убрать Валито.

— Классический пример: она слишком много знала, — печально покачала головой Ольга.

— Я шантажировала ее связью с Массимо, — ровным тоном продолжала Наталья, — поэтому мне не стоило никакого труда назначить ей встречу там, где мне было удобно, под предлогом разговора о высокооплачиваемой работе, на которую я якобы хочу через нее устроиться. Она, дуреха, приехала и получила то, что ей причиталось. Бросив ее в машине, я три километра шла пешком по лесу, только после этого решилась выйти на дорогу, добралась до ближайшей остановки автобуса и спокойно доехала до города. Как я ликовала, когда вы взяли Массимо! Я хохотала, расчувствовалась до того, что пошла в церковь и поставила свечи за упокой убиенной Линки и той гадкой старухи, матери Массимо. Я их не жалела — все получили по заслугам! И Массимо поплатился тоже — его даже не понадобилось убивать. Я расправилась с этой жалкой семейкой, я отомстила им за свою сломанную жизнь, теперь я могла спокойно вздохнуть и жить дальше. Жизнь рисовалась мне в ярких, сверкающих красках, я вновь верила в себя. Если я одна смогла свалить всемогущего колосса, семью Фандотти, то все остальные проблемы казались мне просто смешными. Я могла все! И все бы сошло гладко, если бы не вмешалась Вика. Черт ее дери! — Наталья судорожно затянулась и вдруг закашлялась. — Я не хотела ее убивать, клянусь вам. Я любила ее и изо всех сил пыталась убедить не ходить в милицию, я тянула до последнего, жалела. Никак не могла решиться. Дура, сентиментальная дура! — зло выпалила Наталья, в ее глазах загорелся мрачный огонек ненависти. — Это меня и сгубило! Она умудрилась вспомнить события той ночи и сообщить вам. Она меня не пожалела. Вот, собственно, и все. Что меня ожидает? — деловито поинтересовалась она, расплющив очередной окурок в пепельнице.