Эллери Куин - Трагедия Зет. Бюро расследований Квина (рассказы) Страница 36

Да, завопил Доу, был, но не убивал Фосетта. Ему была назначена встреча на половину двенадцатого ночи. Войдя в дом, он увидел окровавленного Фосетта на полу. На письменном столе лежал револьвер — в панике он схватил его и выбежал из дома… Да, он прислал фрагмент сундучка. Как? Этого он не расскажет. Что означает «JA»? Доу плотно сжал губы.

— Значит, вы обнаружили тело? — спросил мистер Лейн.

— Да, но я сразу увидел, что он мертв…

— Вы уверены, Доу, что он был мертв?

— Да, сэр, уверен!

Окружной прокурор показал заключенному записку, найденную на столе доктора Фосетта. Нас всех — за исключением Друри Лейна — удивила горячность отрицаний Доу. Он клялся, что никогда не видел этот клочок бумаги, не читал письмо, написанное Фосеттом чернилами, и не писал карандашом сообщение печатными буквами, подписанное «Аарон Доу».

— Последние несколько дней, Доу, вы получали какое-нибудь сообщение от доктора Фосетта? — быстро спросил старый джентльмен.

— Да, мистер Лейн, получал, но не это! Я получил письмо от Фосетта во вторник. Он велел мне бежать в четверг. Это чистая правда, мистер Лейн. В записке было сказано «в четверг»!

— У вас имеется эта записка?

Но Доу сказал, что выбросил ее в тюремной уборной.

— Не понимаю, — пробормотал Хьюм, — зачем Фосетту было обманывать этого человека таким образом? Или, может быть…

Казалось, старый джентльмен хочет что-то сказать, но он покачал головой и не проронил ни слова. Что касается меня, то я начала — правда, очень медленно — видеть проблески света.

Джон Хьюм снова пошел по линии наименьшего сопротивления, уступив роль обвинителя в суде своему ассистенту Суиту. Доу сразу же обвинили в убийстве первой степени, так что процесс начался, прежде чем мы успели опомниться. Величайшая трудность состояла в том, чтобы не дать жителям Лидса взять закон в свои руки. Второе обвинение в убийстве против одного и того же человека разъярило толпу, и Доу приходилось перевозить из окружной тюрьмы в суд и обратно под усиленной охраной и с соблюдением секретности.

Марк Каррьер вел себя загадочно. Он отказался принять гонорар от мистера Лейна. Его лицо было самодовольным и таинственным. Он снова вступил в борьбу, не имея никаких шансов.

Покуда мистер Друри Лейн сидел молча, окутанный мантией отчаяния и бессилия, Аарона Доу судили, признали виновным в убийстве первой степени после сорокапятиминутного совещания жюри и приговорили к казни на электрическом стуле. Приговор вынес тот же судья, который менее месяца назад приговорил его к пожизненному заключению.

— Аарон Доу будет предан казни в соответствии с предписаниями закона в начале будущей недели…

Прикованный наручниками к двум помощникам шерифа, окруженный вооруженными охранниками, Аарон Доу был отправлен в тюрьму Алгонкин, где безмолвие камеры смертников сомкнулось вокруг него, как замерзшая земля зимней могилы.

Глава 18

Нам оставалось только молиться о ниспослании хотя бы капли надежды. Мы все смертельно устали — устали поднимать парус при мертвом штиле, устали от борьбы, устали от размышлений.

Отец и Илайхью Клей уладили свои разногласия, и, поскольку у нас уже не было сил сопротивляться, мы остались у Клеев. Впрочем, мы практически только ночевали в доме. Отец метался по городу, как призрак, а я торчала в доме отца Мьюра на холме, очевидно считая, что должна находиться как можно ближе к приговоренному. Наш друг священник ежедневно навещал Аарона Доу, но по какой-то причине не желал рассказывать нам о нем. По расстроенному лицу маленького падре я понимала, что Доу возлагает вину на наши головы. Это не облегчало ситуацию.

Все возможное было сделано, но без особых результатов. Я узнала, что Друри Лейн нанес тайный визит Аарону Доу, когда тот ожидал приговор в окружной тюрьме Лидса. Что произошло между ними, я толком так никогда и не выяснила, но разговор, вероятно, был тяжелым, так как с лица старого джентльмена несколько дней не сходило выражение ужаса.

Однажды я спросила его напрямик о содержании беседы. После долгой паузы он ответил:

— Доу отказался сообщить мне, что означает Хиджаз.

Больше я ничего не смогла из него вытянуть.

В другой раз мистер Лейн куда-то исчез, и мы целых три часа повсюду его разыскивали. Потом он внезапно объявился и занял свою качалку на террасе отца Мьюра, словно никогда не покидал ее. Он сидел там, усталый, мрачный и погруженный в свои мысли. Позже я узнала, что старый джентльмен, работая над какой-то загадочной теорией, посетил Руфуса Коттона. Чего он надеялся добиться своим визитом, я тогда не могла себе представить, но по его поведению было очевидно, что цель не была достигнута.

В другой раз после многочасового молчания мистер Лейн вскочил на ноги, позвал Дромио, сел в свой лимузин и в облаке пыли исчез по дороге в Лидс. Они вернулись достаточно быстро, а через несколько часов посыльный доставил телеграмму. Мистер Лейн прочитал ее глазами василиска[59] и бросил мне на колени.

«ФЕДЕРАЛЬНЫЙ АГЕНТ ЧЬЕ МЕСТОПРЕБЫВАНИЕ ВАС ИНТЕРЕСУЕТ СЕЙЧАС НА СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ ПО ПОРУЧЕНИЮ МИНИСТЕРСТВА ТЧК ПОЖАЛУЙСТА СОХРАНЯЙТЕ ПОЛНУЮ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ».

Телеграмма была подписана одним из высших чинов министерства юстиции Соединенных Штатов. Я не сомневалась, что, побуждаемый какой-то тайной надеждой, мистер Лейн пытался разыскать Кармайкла.

Старый джентльмен выглядел истинным мучеником. Было трудно поверить, что это тот самый Друри Лейн, который, с румянцем радостного возбуждения на щеках, сопровождал нас в Лидс многие недели тому назад. Теперь он снова стал больным стариком и, если не считать спорадических всплесков энергии, часами сидел на террасе с отцом Мьюром, думая бог знает о чем.

Время, тянувшееся медленно, внезапно ускорило темп. Устало поднявшись однажды утром с кровати, я с ужасом осознала, что сегодня пятница и что на следующей неделе начальник тюрьмы Магнус, согласно закону, должен назначить точную дату казни Аарона Доу. Но это была формальность — в тюрьме Алгонкин казни производились поздно вечером в среду. Если не случится чуда, Аарон Доу менее чем через две недели превратится в обугленный труп. Эта мысль повергла меня в панику, внушив дикое желание обращаться к властям и применять нечеловеческие усилия для спасения бедняги. Но к кому я могла обратиться?

Во второй половине дня я, как всегда, потащилась в дом отца Мьюра, где нашла отца, совещающегося с мистером Лейном и священником. Я скользнула в кресло и закрыла глаза, потом открыла их снова.

— Положение выглядит безнадежным, инспектор, — говорил мистер Лейн. — Я собираюсь в Олбани повидать Бруно.

Это была одна из тех нередких ситуаций в драме, когда сталкиваются дружба и долг. При менее злосчастных обстоятельствах такое могло быть забавным.

Мыс отцом с радостью ухватились за предлог для действий и настояли на том, чтобы сопровождать старого джентльмена в Олбани, а он казался немного успокоенным нашим присутствием. Дромио вел машину как неутомимый спартанец, но когда мы добрались до маленькой, расположенной на холмах столицы штата, то отец и я были истощены полностью. Однако мистер Лейн не пожелал и слышать о задержке — он телеграфировал из Лидса губернатору Бруно, поэтому нас ждали. Дромио повез нас на Капитолийский холм без всякого перерыва на обед или на отдых.

Мы застали губернатора в его офисе. Старый Бруно, с его редкими каштановыми волосами и стальными глазами, тепло приветствовал нас, поручил одному из секретарей заказать сандвичи и весело болтал с отцом и мистером Лейном, но его взгляд оставался твердым и настороженным.

— А теперь, — сказал он, когда мы перекусили, — что привело вас в Олбани, мистер Лейн?

— Дело Аарона Доу, — спокойно ответил старый джентльмен.

— Так я и думал. — Бруно пробарабанил по столу краткий мотив. — Расскажите мне о нем.

Мистер Лейн обрисовал ситуацию краткими, точными фразами. Он привел все доводы, свидетельствующие, что Аарон Доу не мог убить первую жертву — сенатора Фосетта. Мистер Бруно слушал с закрытыми глазами, словно стараясь не обнаруживать своих эмоций.

— Итак, — закончил мистер Лейн, — учитывая вполне разумные сомнения в виновности Доу, мы приехали сюда, губернатор, просить вас отложить казнь.

Губернатор Бруно открыл глаза.

— Ваш анализ, как всегда, великолепен, мистер Лейн, и при обычных обстоятельствах я, вероятно, назвал бы его верным. Но у вас нет доказательств.

— Слушайте, Бруно, — проворчал отец. — Я понимаю, что вы в трудном положении, но будьте самим собой. Мы знакомы бог знает сколько лет. Для вас долг всегда был прежде всего! Отложите эту казнь!