Анна Бауэрова - Смерть и семь немых свидетелей Страница 36

— О них как-нибудь потом, Ленка, а сейчас ближе к делу!

— Я как раз и хочу рассказать о Руде. Он стал ездить сюда месяца за два до того, как начался монтаж новой экспозиции. Писал сценарий… думаю, что вместе с Залеской. Она появлялась здесь реже. Я в него втрескалась по уши. Ничего удивительного, потому что прежде чем узнать Руду, я была… платонически… влюблена в одного испанского дворянина из шестнадцатого века. Звать его Гарсия Хуртадо де Мендоза, его портрет висит во втором зале, сразу направо. Вы не видели? Господин де Мендоза, — добавила она с какой-то гордостью, — был родственником короля.

Янда кивнул с улыбкой, вспомнив о своей юношеской любви к Луизе.

— Я пока не видел здесь ни одной картины, — ответил он, — не было времени. Но с нетерпением жду встречи с господином де Мендозой и всеми остальными.

— Когда увидите — сами убедитесь. Руда фантастически похож на него, все это говорят. Поэтому ясно, что я должна была влюбиться в Гакла. Но, может, это длилось бы недолго, если бы не Мария.

— Тут я не совсем вас понимаю.

— Все очень просто. Каждому было известно, что Руда и Мария… интимные друзья. — Ленка вопросительно посмотрела на капитана, и он кивком головы одобрил выбранный термин. — Интимные друзья, — повторила она, — и уже давно. Правда, Руда женат, и жена его, говорят, занимает какой-то крупный пост… Но я совершенно случайно узнала, что она самая обычная референтка. Руда очень любит хвастать. Ему, конечно, очень нравилось, что за ним бегала Мария — липла, висла, вилась вокруг, — Ленка выбирала глаголы по восходящей, — вы такого в жизни не видели.

— Я уж видел… — махнул рукой Янда.

— Это было что-то исключительное. Потому мне и хотелось вырвать его из ее когтей. Я использовала каждый его приезд, старалась вовсю. И не поверите — долго безуспешно.

— Почему не поверю? Залеска была красавицей.

— Но она была старше его на два года. Ему скоро тридцать. А мне, кстати, восемнадцать. Он встречался с ней долго, знал ее наизусть. К тому же она навязывалась ему чем дальше, тем больше, требовала, чтобы он развелся, хотела иметь его рядом с собой всегда…

— Что ж, это аргументы, — кивнул головой Янда.

— Потом я узнала, что он тоже влюбился в меня. Но… Он ее страшно боялся, и я с этим долго ничего не могла поделать.

— Подождите! — Янда выпрямился в кресле. — Почему он ее боялся? Вспомните все, что знаете…

— В том-то и дело, что не знаю, — Ленка беспомощно развела руками. — Раза два он сказал, что она может его уничтожить, но, как я ни пытала, не объяснил, почему… Потом я уже не спрашивала — знала, что ему это неприятно. В конце концов, я получила то, что хотела. Сразу, как только он сюда переехал для работы над экспозицией.

— Тогда же в замке поселились и другие?

— Да. Мы стали любовниками. Все смотрели на это спокойно, кроме Марии, конечно. Та бесилась.

— Устраивала сцены?

— Ну что вы! Она была дамой. — Ленка презрительно хмыкнула. — Но страшно злилась. На всех. К тому же поссорилась с Эмилой, и некому стало изливать душу. А мне, когда была возможность, тихо говорила что-нибудь ядовитое.

— Не удивительно…

— Она пыталась удержать Руду угрозами, — продолжила Ленка, не желая отвлекаться на комментарии. — Но это меня… — она склонила голову, — только подзадоривало. Мы ненавидели друг друга, я ей с удовольствием демонстрировала свою власть над Рудой. Говорю же вам, — она перешла на шепот, — что я была дрянью…

— Если об этом говорите в прошедшем времени, значит, считаете, что сейчас вы уже не такая?

— Может быть, если стала понимать… Я же не могла знать, что все так ужасно кончится, — Ленка опять принялась вытирать глаза. — В тот день, двадцать второго, все ужасно обострилось. Мария была настоящей фурией, с утра со всеми переругалась. Ну, а потом случилось это… с Квашой… Не знаю, как вам…

— Знаю, — помог ей Янда. — Застала вас в комнате вдвоем в, так сказать, пикантной ситуации.

— Да ничего там особенного не было, — запротестовала она.

— А что же тогда было?

— Вам все разложи но полочкам. — Она влезла всеми десятью пальцами в свою аккуратную прическу и растрепала ее. — Знаете, что Кваша обожает больше всего?

— Коньяк.

— Его, к сожалению, тоже. Но не думайте, он не алкоголик. Он может страшно напиться, а на следующий день ни капли в рот не возьмет. А иногда несколько дней подряд работает и в это время не пьет и не ест. Но я имела в виду другое. Однажды узнала, что он обожает компот из брусники. У нас она не растет, поэтому в магазинах бывает редко. А в тот день, двадцать второго, я с утра была в городе, и представляете себе, что увидела в универсаме?!

— Бруснику.

— Да, компот. Взяла три последние банки. Днем мне было некогда, а к вечеру отнесла их Квасану. Он страшно обрадовался. Сказал, что завтра купит мясо, сделает к ужину фантастическое блюдо, и мы слопаем его вдвоем. Я согласилась и поцеловала его в щеку. Просто так, от радости. Он поцеловал меня в ответ. Мы сидели в кухне на кушетке, смеялись и обменивались шутливыми поцелуями. Больше ничего. Я только подумала: видела бы Мария своего последнего поклонника и рыцаря. Он был ее последним поездом до станции Любовь. Мы хохотали, я упала на кушетку, а он склонился надо мной. Потом вдруг отпустил меня, и я увидела, что у него побелело лицо: в кухне стояла Марин. В тот момент я неосмотрительно засмеялась, она выскочила наружу, он — за ней, и во дворе разразился тот страшный скандал. Я вам скажу, она, если начинала, умела ругаться. Я постаралась смыться, но мне было ясно, что эта ведьма… простите, о мертвых только хорошее… Короче, все расскажет Руде.

— На что и намекнула вам вечером в коридоре. Перед тем, как отправиться в ресторан. И тогда вы чуть не подрались.

— Вы и об этом знаете?

— Яначек рассказал нам в подробностях.

— Сказал, что она мне угрожала?

— Говорил, что грозилась раскрыть… хм… пикантную тайну.

— Если бы не Яначек, который вдруг неизвестно откуда появился, она рассказала бы Руде.

— Чем она угрожала Гаклу?

— Я же говорила вам: не знаю. Потом она ушла с Яначеком, а мы с Рудой отправились в его комнату. Я хотела все объяснить, но он не стал слушать. Хотя было видно, что это не дает ему покоя. Меня начала разбирать злость. Я выиграла, но не могла как следует насладиться победой. Представила себе, как она распишет в красках сцену у Кваши. И поняла, что это конец. Ведь у Руды огромное самомнение, он всегда должен быть единственным. И как бы я ни старалась ему объяснить, он поверит ей, потому что она никогда не лгала…

— Понимаю, — кивнул Янда.

— От злости я вся горела. Без преувеличения. Как во время болезни. Я сказала Руде, что скоро вернусь, и вышла во двор.

— Вы пошли к ресторану…

— Не сразу. Вначале просто гуляла по двору, чтобы успокоиться. Потом увидела приоткрытые ворота.

— Сколько было времени?

— Не знаю… может быть, четверть десятого. Я скользнула за ворота, оставив в них щель.

— И вам было все равно, что на ночь вход в замок остался не заперт? Вы не подумали, кто это сделал?

— Конечно, подумала. Яначек. И я знала, что снова их закроет. Он умел открывать всевозможные замки и запоры и думал, что об этом никто не догадывается.

— Куда вы пошли потом?

— Побрела через деревню к ресторану. Глянула через окно внутрь. Мария и Квасан сидели рядом и о чем-то живо разговаривали… Я вам хочу признаться, но поймите меня правильно…

— Выкладывайте!

— Я хотела ее дождаться. И подкараулить где-нибудь в темноте.

— Ну?

— Я была такая злая…

— Что вам хотелось стукнуть ее, да? Но пока поджидали, злость прошла.

— Ну, все было не так просто. Я хотела найти… что-нибудь… чем бы ее ударить, — выдавливала из себя Ленка хриплым голосом. — Палку или ветку… Пошла к реке. Но там была такая тьма, что я свалилась в какую-то ложбинку и ушибла колено. Вернулась к ресторану с пустыми руками и снова заглянула в окно. Квасан сидел один, а она… Вокруг нее речники, могучие парни. Самый молодой и самый красивый сидел рядом и не сводил с нее глаз. Они обнимались с ним, пели песни… и я поняла, что ошибалась, что ее последний поезд не ушел, что тех поездов у нее полная станция… И я как-то смирилась с поражением. Даже немного восхищалась ею. Как вы думаете, могут побежденные восхищаться победителями, когда пройдет злость? Потом вылез Иво и стал, поросенок, мочиться прямо с крыльца. Я замерла, и он, наверное, меня не заметил. Как только он вернулся в ресторан, я убежала.

— Назад в замок?

— Нет, в Гавловице, к нашим. Думала… может, там будет Михал. Поймите меня правильно…

— Хватит уже об этом Когда вы добрались до Гавловиц?

— В половине двенадцатого. Михал был в Праге. Мама мне дала поужинать и красивую зажигалку — кто-то из гостей оставил месяца два назад и не пришел за ней.