Лица во тьме - Буало-Нарсежак Страница 36

бы его, но Юбер появится лишь в нужный момент, чтобы нанести последний удар. Облокотившись на окно, Эрмантье, казалось, дышал свежим воздухом. Не исключено, что Клеман наблюдает за ним из сада. Но Клеман не мог прочитать его мысли. А Эрмантье задавался вопросом, каким образом они собираются это осуществить. Юбер наверняка боится крови. Кристиане, конечно, хотелось покончить с этим как можно скорее. Она жестока, но слишком хорошо воспитана, чтобы идти напролом. Тогда, стало быть, яд?

— Ришар!

Это она. Как всегда по вечерам, она звала его снизу, стоя у лестницы.

— Сейчас! Иду! — крикнул Эрмантье.

Вздохнув, он медленно пересек комнату. И никто никогда не узнает! Это было самое страшное. Он вышел в коридор. Где сейчас Юбер? Все еще прячется в комнате у Кристианы или же расхаживает по дому на цыпочках, по-прежнему одетый во все черное и, как всегда, отменно корректный? Эрмантье направился к лестнице. Сзади тихонько потрескивал паркет. Сегодня опять было так жарко! Ступенька за ступенькой он добрался до низа.

— К столу! — сказала Кристиана. — Вы, должно быть, проголодались!

Голос ее звучал ласково, заботливо. И то верно, разве они не помирились? Он сел за стол, спиной к веранде.

— Марселина приготовила холодный ужин, — продолжала Кристиана. — Я подумала, вам это больше должно понравиться.

Она позвонила в колокольчик.

— Марселина! Можете подавать.

Глава 11

Юбер был, конечно, тут. А может быть, и Клеман. Готовые вмешаться, унести тело. «Я теряю самообладание, — подумал Эрмантье. — В присутствии Кристианы ничего не случится. Она не сможет этого вынести. Но зато после кофе, когда я останусь один, вот тогда…»

— Хотите еще немного салата? — спросила Кристиана.

— Нет, спасибо.

— Вы не голодны?

— Нет.

Марселина переменила тарелки. Он услыхал, как Кристиана наливает ему в стакан вино. Осторожно попробовал его, но не обнаружил никакого подозрительного привкуса. Марселина поставила новое блюдо.

— Кусочки хека под майонезом, — сообщила Кристиана.

— Мне чуть-чуть, — сказал он.

— Но вы попробуете майонеза? Марселина приготовила его специально для вас, положила побольше горчицы.

В голосе ее никакой фальши и никаких следов волнения. Если не считать, конечно, избытка любезности и подчеркнутого интереса.

— Капельку, попробовать, — прошептал он.

Зачем столько горчицы? Кончиком вилки и ножа он перевернул кусок рыбы, раскрошил его, чувствуя себя под прицелом чужих взглядов. Если он засомневается, не будет есть, то Юбер, Кристиана, да все, все они поймут, что он разгадал их игру, и уже не станут дожидаться окончания ужина, чтобы нанести удар. Нож и вилка Кристианы спокойно постукивали по тарелке. Он поднес кусок ко рту, понюхал майонез. Ничего не поделаешь! Едкий и острый запах горчицы скрывал, быть может, саму смерть.

— У рыбы слабый привкус, — заметила Кристиана. — Сейчас очень трудно сохранить ее свежей.

Она заговорила о сыне Одро, оптовом торговце дарами моря. Почему вдруг у нее появилась такая потребность непрерывно болтать? От чего она хотела отвлечь его внимание? Что можно подмешать в майонез? Мышьяк? Или снотворное, чтобы лишить его всякой возможности защищаться? Кристиана явно перестаралась. У него было такое ощущение, что его хек плавает в соусе. Каждый кусок обжигал ему язык. Какое количество яда он уже принял? Он отложил вилку.

— Есть что-то сегодня совсем не хочется.

Он полностью был в их власти. У него не оставалось ни малейшего шанса вырваться от них. Подумав хорошенько, он понял, что совершенно напрасно рассчитывал на жалость Кристианы. С самого начала игру, конечно, вела она. И именно она заставила Юбера действовать. Множество самых разных фактов приходило ему на память, укрепляя его в этой мысли.

— Марселина, фрукты, пожалуйста.

— Извините, — сказал он, — но я, пожалуй, ничего больше не буду.

— Выпейте хоть чуточку компота.

Трудно было изобразить большее участие. Эрмантье сложил салфетку.

— Нет, спасибо.

— Вы не больны?

В голосе слышалось неподдельное беспокойство. Может, в этот самый момент она вглядывалась в него, пытаясь уловить в его чертах первые признаки недомогания. Может, остальные тем временем медленно приближались к столу. А между тем чувствовал он себя вполне нормально. Неужели вся эта история ему только снилась, неужели он сам выдумал этот кошмар? Он встал из-за стола.

— Кофе я выпью на веранде.

— Как хотите.

Он тяжело пошел к двери. Кристиана последовала за ним. «Это случится сейчас, — решил он. — Чего им больше ждать?» Ему вспомнилось, что он на голову выше и Юбера, и Клемана. Спереди они не осмелятся на него напасть. Впрочем, все эти дурацкие предположения ничего не стоили. Бояться следовало только яда, причем яда, действующего молниеносно, а вовсе не такого, который оставляет время на раздумья и постижение чего-то. Значит, майонез был совершенно безвреден. Тогда кофе…

— Не хотите сесть в шезлонг? — спросила Кристиана.

На этот раз голос ее дрогнул. Правда, настолько незаметно, что в другое время Эрмантье не обратил бы внимания.

— Нет, — сказал он. — Я на одну минутку. Спать хочется… Завтра, надеюсь, будет лучше.

Он подвинул стул к плетеному столику. Кристиана налила кофе, положила сахар. Ничего, кроме позвякивания серебряной ложечки, он не услыхал. И снова у него промелькнула прежняя мысль: «А что, если все это существует только в моем воображении?» Но он тут же отбросил ее. Если его одолеют сомнения, он пропал. Ни в коем случае нельзя поддаваться сомнениям. Он был уверен, что Юбер здесь, и знал, что означает его присутствие.

— Марселина заварила слишком крепкий, — сказала Кристиана. — Хотите еще кусочек сахара?

— Нет.

Кристиана тихонько дула на свою чашку. Ему показалось, что он слышит, как она пьет. Во всяком случае, ее чашка слегка постукивала по блюдцу — верно, чтобы обмануть его. Стараясь выиграть время, он закурил сигарету. Кофе стоял тут, рядом, и ему придется выпить его. У него не было никаких резонов отказываться. Если он скажет, что кофе чересчур горек, его прикончат в коридоре второго этажа или у него в комнате. Юбер наверняка все предусмотрел. Взяв чашку, он поднес ее ко рту. Ложка Кристианы замерла. От кофе исходил приятный аромат. Эрмантье едва прикоснулся к нему губами, сделав вид, будто выпил несколько глотков. Он немного стыдился того, что с таким упорством борется за свою жизнь. Жизнь он больше не любил, но еще не утратил вкуса к борьбе. Он вытянул руку, собираясь поставить чашку, наткнулся на край стола, и хрупкий фарфор раскололся в его руке, расплескав горячую жидкость…

— Мой бедный друг… — начала Кристиана.

Ей с трудом удавалось скрыть свой гнев, свою досаду.

— Извините меня, — жалобно пробормотал он.

— Марселина… Соберите, пожалуйста, осколки и вытрите… Принесите другую чашку.

— Не стоит, — тихо сказал