Эллери Квин - Транедия Зет Страница 37

Бруно отвел взгляд:

— Мой дорогой Лейн… я не могу.

— Хорошо. — Старый джентльмен выпрямился. — Позвольте мне продолжить. Мои умозаключения еще не указывают на какое-либо одно конкретное лицо как на убийцу сенатора и доктора Фосетта. Но я достиг той стадии в своем анализе, когда могу утверждать с математической точностью: убийцей может быть только один из трех человек!

Отец и я изумленно уставились на него. Один из трех! Это заявление казалось невероятным. Я сама сузила круг до определенного количества вариантов, но трое… Мне было непонятно, каким методом исключения можно было прийти к такому выводу на основании имеющихся фактов.

— И Аарон Доу не один из этих трех? — осведомился губернатор.

— Нет.

Слово прозвучало со спокойной уверенностью. Я видела, как в усталых глазах мистера Бруно блеснул свет.

— Поверьте настолько, Бруно, чтобы дать мне время. Это все, в чем я нуждаюсь. Недостает одного важного элемента. Мне нужно время, чтобы найти его.

— Возможно, этого элемента не существует, — пробормотал губернатор. — Что тогда?

— Тогда я признаю свое поражение. Но пока я не уверен, что он не существует, вы не имеете морального права допустить казнь Доу за преступление, которого он не совершал.

Губернатор резко поднялся:

— Ладно, будь по-вашему. Если ко дню казни вы не найдете вашего последнего звена, я отложу исполнение приговора на неделю.

— Благодарю вас. Бруно, — сказал мистер Лейн. — Это первый луч солнца за несколько ужасных недель. Тамм. Пейшнс, давайте возвращаться!

— Одну минуту. — Губернатор указал на лист бумаги, лежащий на столе. — Я сомневался, должен ли рассказывать вам об этом. Но раз мы союзники, то полагаю, не имею права утаивать это от вас. Это может оказаться важным.

Старый джентльмен вскинул голову:

— Да?

— Кое-кто еще из Лидса…

— Вы имеете в виду, Бруно, — прогремел мистер Лейн ужасным голосом, сверкая глазами, — что кто-то, кого мы знаем, кто-то, связанный с делом, опередил нас, прося вас о задержке казни?

— Не о задержке, — вздохнул губернатор, — а о полном помиловании. Она приходила два дня назад, и хотя не сообщила мне, на чем основывает свою уверенность…

— Она?! — воскликнули мы одновременно.

— Это была Фанни Кайзер.

Мистер Лейн устремил невидящий взгляд на картину над головой губернатора.

— Фанни Кайзер… — Он ударил кулаком по столу. — Ну конечно! Как мог я быть так слеп и глуп! Значит, она не объяснила причину своей просьбы? — Старый джентльмен схватил нас за руки. — Пейшнс, инспектор, едем в Лидс! Еще есть надежда!

Глава 19

ШАХ И МАТ

Наша поездка назад в Лидс была фантастической. Мистер Лейн сидел, закутавшись в пальто — дни становились все холоднее; его глаза горели, и он пробуждался от размышлений, только чтобы приказать Дромио ехать быстрее.

Но природа требовала свое — нам пришлось остановиться на ночь для еды и сна. Утром мы поехали дальше и незадолго до полудня вернулись в Лидс.

На улицах царило беспрецедентное оживление — мальчишки, торгующие газетами, громко рекламировали свой товар с броскими заголовками на первых полосах. Я услышала, как один из них выкрикнул имя Фанни Кайзер.

— Стойте! — велела я Дромио. — Что-то случилось!

Я выскочила из машины, прежде чем отец и мистер Лейн успели шевельнуться, бросила монету мальчишке и схватила газету.

— Эврика! — воскликнула я, садясь в автомобиль. — Прочтите это!

История выглядела предельно ясно. Фанни Кайзер, как писала «Лидс икзэминер», «уже годами пользовавшаяся дурной славой, была арестована по распоряжению окружного прокурора Джона Хьюма и обвинена в…». Далее следовал длинный перечень: принуждение к проституции, торговля наркотиками и прочие скверные дела. Судя по газетному отчету, Хьюм отлично воспользовался документами, найденными в доме Фосетта во время расследования первого убийства. Были организованы рейды в несколько «заведений», принадлежащих Фанни Кайзер. С кастрюли, наполненной коррупцией, сорвали крышку; по городу циркулировали слухи, что многие политики и бизнесмены Лидса были непосредственно вовлечены в темные дела.

Женщину отпустили под залог в двадцать пять тысяч долларов, и теперь она, оставаясь на свободе, ожидала официального обвинения.

— Хорошие новости, — задумчиво промолвил мистер Лейн. — Теперь, когда Фанни Кайзер угодила в передрягу, она, возможно…

Арест и обвинения интересовали его только с точки зрения их деморализующего эффекта.

— Такие, как она, всегда выходят сухими из воды… Дромио, поезжай в окружную прокуратуру!

Мы застали Джона Хьюма за его столом, посасывающего сигару и весьма дружелюбно настроенного. Где сейчас Фанни Кайзер? Освобождена под залог. Где она обитает? Он улыбнулся и назвал нам адрес.

Мы помчались туда. Большой дом на окраине города был обильно украшен позолотой. На стенах висели картины весьма откровенного содержания и столь же сомнительного художественного уровня. Фанни Кайзер там не оказалось. После освобождения она не возвращалась домой.

Мы начали бешеные поиски, но через три часа смотрели друг на друга в немом отчаянии. Женщины не было нигде.

Неужели она потеряла самообладание и покинула штат, а может быть, страну? Это было возможно, учитывая серьезность выдвинутых против нее обвинений. Старый джентльмен уведомил Джона Хьюма и полицию. Все известные притоны Фанни Кайзер были обысканы, детективам приказали отследить ее передвижения. Железнодорожные станции держали под наблюдением, была предупреждена нью-йоркская полиция. Но результатов не последовало — женщина как сквозь землю провалилась.

— Самое скверное, — пробормотал Джон Хьюм, когда мы сидели в его кабинете, ожидая рапортов, — что перед судом она должна предстать только через три недели — то есть через две недели после ближайшего четверга.

Мы простонали в унисон. Даже при отсрочке, данной губернатором Бруно, Фанни Кайзер должна была появиться только на следующий день после казни Аарона Доу.

Думаю, за последовавшие ужасные дни мы все постарели на годы. Прошла неделя. Пятница… Мы не прекращали наших поисков. Мистер Лейн был полон энергии. Благодаря помощи полиции, местные радиостанции предоставили в его распоряжение. Призывы регулярно звучали в эфире. Все известные филиалы разветвленной организации Фанни Кайзер оставались под наблюдением. Всех ее наемных служащих — женщин, адвокатов, громил из преступного мира Лидса — вызывали в полицейское управление и допрашивали.

Суббота, воскресенье… В понедельник мы узнали от отца Мьюра и из газет, что начальник тюрьмы Магнус официально назначил казнь на среду в 23.05.

Вторник… Фанни Кайзер все еще не нашли. Все суда, направляющиеся в Европу, получили телеграммы, но ни одной женщины, соответствующей ее весьма броским внешним данным, не оказалось ни на одном из них.

Утро среды… Мы жили как во сне, машинально ели и почти не разговаривали. Отец двое суток не раздевался, щеки мистера Лейна ввалились, а в глазах появился нездоровый блеск. Мы отчаянно пытались проникнуть в Алгонкин для разговора с Доу, но нам отказали в посещении, так как это нарушало строгие тюремные правила. Впрочем, слухи, как обычно, просачивались — Доу был странно спокоен и молчалив; он больше не проклинал нас и, казалось, забыл о нашем существовании. Правда, с приближением казни он начал нервничать и мерил пол камеры отрывистыми шагами, но отец Мьюр улыбался со слезами на глазах и уверял нас, что «он не теряет веру». Бедный падре! Аарон Доу наверняка цеплялся не за религиозную веру, а за куда более мирскую надежду, ибо инстинкт подсказывал мне, что Друри Лейн смог каким-то образом передать ему сообщение об отсрочке казни.

Среда, день ужасов и неожиданностей… Мы едва прикоснулись к завтраку. Отец Мьюр отправился в камеру смертников. Вернувшись, он удалился в свою спальню наверху. Когда он снова появился, сжимая в руках требник, то выглядел более спокойным.

Естественно, мы собрались в его доме. Я смутно припоминаю Джереми с виноватым выражением молодого лица, расхаживающего перед калиткой, куря бесчисленные сигареты. Когда я подошла к нему, он сказал, что его отец совершил ужасный поступок — согласился на предложение начальника тюрьмы присутствовать на казни. Я не нашлась что ответить… Лицо мистера Лейна было измученным — он не спал две ночи, и рецидив прежней болезни отпечатал страдальческие морщины на его чертах.

Это походило на сборище родственников у комнаты умирающего. Если кто-то говорил, то вполголоса. Иногда один из нас выходил на террасу и молча смотрел на серые стены. Я спрашивала себя, почему мы все принимаем так близко к сердцу смерть этого жалкого создания. Ведь лично для нас Аарон Доу не значил ничего. Тем не менее он и его судьба завладели нашими мыслями.