Куинн Фосетт - Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе Страница 37

— С какой стати? За то, что это так похоже на Англию? — я знал, что иронизировать с этим человеком опасно, но не мог удержаться.

Но тот лишь противно захихикал.

— Не только. А за то, что нас никто не может как следует рассмотреть. — Этой репликой он достиг именно того неприятного эффекта, к которому стремился. — Нам стало известно, что Золотая Ложа отрядила убийцу, чтобы не дать нам добраться до Соглашения. Скорее всего, он прибыл в Мюнхен вчера.

— Убийца? — повторил я, с ненавистью выговорив это слово. — И кто он?

— Этого мы не знаем, иначе, конечно же, за ним следили бы, — недовольно признался герр Дортмундер. — Именно поэтому вам следует быть особенно осторожным. Они уже знают о вас довольно много, особенно после инцидента в Люксембурге.

— Вы, похоже, хотите сказать, что обнаружите убийцу лишь в тот момент, когда он попытается прикончить меня? И вы не будете слишком расстраиваться, если ему удастся сделать это? — Мне не понравились визгливые нотки в моем голосе.

— Это не исключено, — последовал бесстрастный ответ.

О, если бы я смог как-нибудь связаться с Майкрофтом Холмсом! Я узнал бы все, что нужно, о Золотой Ложе и об этом предполагаемом убийце. А при настоящем положении дел я склонен был подозревать, что первая же порученная мне миссия окажется последней, а мистеру Холмсу придется искать себе нового секретаря. Вслед за этой мыслью меня посетила другая, столь же неприятная. Что стало с его прежним секретарем, место которого я не так давно занял? Когда я нанимался на работу, мне сказали, что ему предложили более заманчивое место, и он уволился. Но я не спросил о его дальнейшей судьбе; да и с какой стати мне было интересоваться ею! А теперь мне стало казаться, что я упустил нечто такое, что обязательно следовало знать.

— Не впадайте в панику, мистер Джеффрис, — посоветовал Дортмундер, сопровождая эти слова чуть заметной высокомерной ухмылкой. — Плата, которую вы получите за риск, будет вполне достаточной для того, чтобы смириться с этой маловероятной опасностью.

— Маловероятной, говорите? — усмехнулся я и понял, что чрезмерно углубился в размышления. — Ведь в вас-то не станут стрелять!

— Если и станут, то, надеюсь, не убийца, — многозначительно ответил Дортмундер. — Такую возможность никогда нельзя исключать.

— Если меня не прикончит ваше Братство, то это сделает убийца из Золотой Ложи, — решился я наконец высказать свои мысли вслух.

— Вы совершенно правы, — согласился Дортмундер.

Инспектору Корнеллу снова понадобилось содействие М. X. Пока что мне удавалось отделаться от него, говоря, что М. X. занят делами Адмиралтейства, но я не смогу долго пользоваться этой отговоркой, а Эдмунд Саттон сказал, что не станет участвовать в обмане полиции. Я предоставил полиции оригинал письма, присланного М. X. убитой женщиной, — он дал мне такое указание на случай слишком сильного нажима — это должно удовлетворить их на первое время. В том случае, если инспектор вернется и будет протестовать против дальнейших отсрочек, мы с Саттоном должны будем что-то предпринять.

М. X. телеграфировал, что вскоре будет в Германии и уже выяснил местонахождение Макмиллана.

Глава 16

Никогда не посещайте борделей ранним утром: вы разочаруетесь так же сильно, как и за кулисами балетной феерии. К тому же и там и там пахнет почти одинаково. Вступив за двери с виду вполне респектабельного заведения мадам Изольды, мы очутились среди полного разгрома: разбросанные стаканы, пивные кружки, тарелки с остатками ужина и окурками сигар; мне показалось, что в углу я заметил валявшуюся пару дорогих мужских башмаков и женский чулок. Заспанный лакей в мавританском кафтане провел нас через весь этот хаос, лишь предупредив, чтобы мы не удивлялись утреннему беспорядку. Я заметил, что несколько слуг уже приступили к наведению порядка, чтобы ближе к вечеру новые посетители смогли предаться кутежам и разврату в благопристойной обстановке. В бледном утреннем свете восточные украшения выглядели ужасающе безвкусными, на павлиньих перьях опахал была видна пыль, а позолота на мавританских арках местами облупилась, обнажая грубую древесину.

Мадам Изольда собственной персоной приветствовала нас. Она была облачена в нежно-розовый пеньюар с широкими японскими рукавами и распространяла вокруг густой аромат розового масла, шею ее украшала кольеретка из перьев. Этот пышный наряд не мог скрыть ни дряблости тучной плоти, ни сетки морщинок вокруг пронзительных голубых глаз. Ресницы мадам покрывала тушь, ярко-красная помада скрывала вялость губ, на щеках лежали густые румяна. Ее приветствие, обращенное к герру Дортмундеру, прозвучало слишком радостно для того, чтобы быть искренним.

— Какая неожиданная честь; я так давно не видела вас, — проворковала она, скорее с прусским, чем с баварским акцентом, взяв гостя за руку. — Видеть вас всегда такое удовольствие!

Я попятился в полной растерянности. Как смогу я взглянуть в лицо Элизабет, после того как побывал в этом заведении? Оно не напоминало английские бордели, где посетители не только уединялись в отдельные кабинеты с проститутками, но и вместе веселились, могли играть друг с другом в карты или просто пить вино. Здесь же предлагали развлечения, о природе которых я мог лишь догадываться. Мне не доводилось слышать, чтобы в лондонских притонах предавались таким порокам, признаки которых бросались в глаза здесь. Турецкий ковер, устилавший пол, был покрыт множеством винных пятен; я предположил, что в недалеком будущем они образуют на нем новый запутанный узор. Нетрудно было заметить, что дыры, оставленные брошенными сигарами, непоправимо испортили ковер.

— Вот человек, о котором я говорил вам, — бросил по-английски Дортмундер вместо приветствия. — Мистер Джеффрис, подойдите! — скомандовал он, не поворачивая головы. — Его нужно представить шотландцу. Джеффрис, покажите свое воспитание и поцелуйте мадам ручку.

Я последовал приказанию и развязной походкой, присущей Джеффрису, подошел к хозяйке.

— Доброе утро, мистер Джеффрис, — сказала та по-немецки, протянув мне руку и ожидая, что я склонюсь к ней.

— Доброе утро, мадам, — ответил я тоже по-немецки, и добавил: — у вас здесь очень необычно.

— Хотелось бы на это надеяться! — воскликнула она с жеманным смехом, который, как я предположил, должен был продемонстрировать ее скромность.

— Мистер Джеффрис приехал, чтобы наняться на службу к Макмиллану, как мы и договаривались. Братство рассчитывает на то, что вы сможете представить его. Шотландец все еще здесь, не так ли? — последняя фраза прозвучала скорее обвинением, а не вопросом.

— Он спит с Гретхен и Франсуазой. Провел с ними всю ночь. Они в китайской комнате, вторая дверь налево от лестничной площадки. — Женщина говорила поспешно, будто боялась, что неторопливая речь может вызвать неудовольствие Дортмундера. — Девушки работали очень старательно, mein Herr.

— Замечательно, — отозвался Дортмундер, потрепав мадам Изольду по щеке, словно приласкал послушную собаку.

— За ночь он заказал четыре бутылки шампанского, одну вылил на Франсуазу и слизал все до капли. Как огромный и похотливый щенок. Франсуаза сказала, что он противно щекотал ее усами, — мадам нервно и визгливо расхохоталась. — Уверена, что после такой ночи он сможет подняться не раньше полудня, да и то вряд ли будет в состоянии толком пошевелиться из-за головной боли.

— Отлично, отлично, — похвалил Дортмундер. — Тем больше вероятности, что он не станет придираться к новому слуге. А кто еще из гостей провел здесь всю ночь?

— Только турок, — виновато сказала Изольда и поспешно принялась оправдываться, словно опасалась наказания. — Утром он отказался уходить. Весь вечер просидел, играя в шахматы, чаще выигрывал. Ничего не пил. Не развлекался с девочками. Когда я намекнула, что ему пора уходить, он сказал, что в его стране с гостями никогда не посмели бы обходиться так невежливо. Очень хорошо заплатил. Но даже не взял с собой девочку в номер. Может, он любит мальчиков, но у нас их нет. Судя по его поведению, он вполне мог бы быть монахом.

— И вы хотите, чтобы о вашем доме говорили, что здесь всегда рады гостям, — с недовольным видом заметил Дортмундер.

— Хочу, и поэтому должна сделать все, чтобы этот турок остался доволен. Что станут говорить, если я не позволю ему у нас заночевать? — запротестовала мадам Изольда с таким видом, словно стояла перед судом. Интересно, какая же сила позволяла Дортмундеру держать эту женщину в своей власти, внушая ей такой страх? Возможно, она тоже была свидетельницей столь же ужасного обряда, как тот, что я видел прошлой ночью, в то время как Макмиллан поливал шампанским и облизывал проститутку по имени Франсуаза.