Энтони Беркли - Тайна смерти мисс Вейн Страница 38

Роджер ринулся к двери.

— А с квартой? — крикнул он. — Ведь вечер, как вы, наверное, заметили, жаркий. А как насчет галлона? Хотите? Ну, вы, значит, не спортсмен!

Роджер громко окликнул хозяина, заказал пиво и снова вернулся на место.

— Нет, серьезно, сэр, — опять заговорил инспектор, — боюсь, что ничего не смогу сказать о заключении, сделанном сэром Генри. Придется вам подождать до экспертизы. Все тогда и объяснится.

— А когда это будет?

— Она должна состояться через неделю, позвольте вам напомнить.

— О господи! — простонал Роджер. — Я не вытерплю так долго.

— Думаю, что вам все-таки придется потерпеть, — лицемерно посочувствовал инспектор.

Хозяин принес две большие кружки с пивом и, тяжело Дыша, снова удалился.

Роджер поднял кружку:

— Желаю вам всяческих препятствий в работе, — очень мрачно процедил он.

— А вам желаю всяческой удачи, — вежливо ответил инспектор.

Они снова воззрились друг на друга поверх кружек и, поставив их, вдруг расхохотались.

— А ведь вы сами хотите мне обо всем рассказать, правда? — уверенно спросил Роджер.

— Я не должен бы, вы же знаете, мистер Шерингэм, — промурлыкал инспектор, — но я не могу забыть, что вы первый навели меня на след этого человека, ведь правда не могу?

— Правда не можете, — растроганно подтвердил Роджер.

— Но это действительно не для опубликования, имейте в виду. Я бы хотел, чтобы вы не проговорились ни одной живой душе. Только при этом условии я могу вам кое-что рассказать.

— И даже Энтони нельзя знать?

— Даже мистеру Уолтону.

— Ну, значит, ни слова даже Энтони, — жизнерадостно подтвердил Роджер. — Заметано! Так что это был за яд?

— Аконитин.

— Аконитин? Вот как? — и Роджер присвистнул. — Клянусь Юпитером! Да, вот почему он так быстро подействовал. Но ведь это ни в коем случае не тот яд, которым пользуются обычно. Это же яд уникальный! Интересно узнать, каким образом Медоузу удалось его раздобыть?

— Вот именно что интересно, — лаконично подтвердил инспектор.

— Аконитин! — глубокомысленно повторил Роджер. — Ну и ну! Конечно, одно из его достоинств — смертельность даже очень маленькой дозы, одной десятой грамма и даже меньше, кажется? Но смерть наступает в таком случае через три-четыре часа. Однако если ад оказал действие так быстро, значит, доза в данном случае была гораздо большей?

— Да, по крайней мере, так думает сэр Генри. Похоже на то.

— Так всегда бывает с самоубийцами: принимают в десять раз больше, чем требуется, но это вам известно лучше меня. Однако, должен признаться, я меньше всего ожидал, что это аконитин. Я бы прозакладывал все свои деньги, что это мышьяк, стрихнин или синильная кислота. Во всяком случае, эти яды гораздо легче достать, чем аконитин.

— Но симптомы отравления свидетельствуют против этих трех.

— Да, верно. И все же как-то неожиданно, что это аконитин. Вы тоже удивились?

— Я, сэр, никогда ничему не удивляюсь.

— Неужели? Неуязвимый вы человек. А я очень, и не могу взять в толк, почему он выбрал именно аконитин. И каким образом его достал? Наверное, подделал рецепт. А как, по вашему, он его принял? С кофе во время завтрака или еще с чем-нибудь?

— Но сэр Генри не нашел и следов яда в том, что он ел за завтраком.

— Так, значит, он принял яд сразу после завтрака? Не очень-то приятно. И не очень надежно. Грамм вещества размером не больше булавочной головки, а все же…

— Сэр Генри нашел довольно значительную дозу аконитина в ящичке с табаком.

— С табаком? — недоверчиво повторил Роджер.

— Он также нашел аконитин в трубке Медоуза, особенно его много было в чубуке. Именно так аконитин попал в организм. А больше следов аконитина ни в чем не обнаружено.

— В его… его трубке! — заикаясь, воскликнул Роджер и вытаращил глаза. — Но… но в таком случае!..

— Да, сэр?

— Но тогда… это почти снимает вопрос о самоубийстве!

— Вот именно! — подтвердил инспектор.

А Роджер все смотрел на него и смотрел.

— Благое небо! Вы же не имеете в виду, что…

— Что, сэр?

— Что, ну кто-то другой отравил его?

— В этом нет и тени сомнения, — ответил инспектор с абсолютной убежденностью. — Преподобный Сэмюел не совершал самоубийства. Его убили.

Глава 21

Роджер играет в одиночку

Прошло все-таки несколько минут, прежде чем Роджер согласился, отныне и навсегда, расстаться со своей возлюбленной гипотезой самоубийства Медоуза. Возможность самоубийства устраняла все и всяческие подводные камни.

Самоубийством можно было простейшим образом объяснить обе смерти в Ладмуте и снизить их до уровня печальных, но обыденных событий. Нет, несмотря на видимое правдоподобие того, что утверждает инспектор, это все-таки должно быть самоубийство! — возразил Роджер, почему инспектору пришлось очень терпеливо и не меньше пяти раз доказывать и убеждать, что если человек захочет отравиться аконитином, то он не станет — так это невероятно — мешать его с табаком и потом поглощать яд с помощью трубки, и Роджер наконец признал, хотя очень неохотно — «черт побери все!», — возможность убийства Медоуза.

— Но вы не думаете, что он считал аконитин чем-то вроде наркотика, вроде опиума, который может облегчить переход в мир иной? — спросил Роджер с проблеском надежды.

— Нет, не думаю, — решительно отвечал инспектор, гася последний ее огонек. — Человек, который хочет в своих целях использовать аконитин, должен иметь о нем хоть малейшее представление. И прежде всего то, что он не является наркотиком. Нет, сэр, другой вывод здесь исключен. Медоуза убили.

— Будь он проклят! — досадливо проговорил Роджер. — Он не имел никакого права… быть убитым — вот все, что я могу на это сказать. Теперь нам опять придется начинать все сначала. Кто же его убил, инспектор? Может быть, вы ответите и на этот вопрос?

Инспектор дернул себя за ус.

— А я надеялся, что вы мне это объясните, мистер Шерингэм.

— Понимаю, — с горечью заметил Роджер, — я должен был заранее догадаться, что вы не станете разглашать тайные сведения просто так, задаром. Вы опять хотите воспользоваться моими великолепными мозгами, не так ли?

— Ну, если вам угодно так выразиться, сэр, — неодобрительно отозвался инспектор.

— Да, именно так. Я ненавижу, когда лопату называют «сельскохозяйственным орудием». Ладно, продолжайте в том же духе, пользуйтесь.

Инспектор задумчиво сделал несколько глотков.

— Ну, тогда давайте начнем с мотива убийства. Можете ли вы назвать человека из ближнего круга миссис Вэйн, которому нужна была бы смерть Медоуза?

— Подождите-ка. Вы все еще считаете, что его смерть как-то связана с убийством миссис Вэйн? Вы считаете, что это, так сказать, отправной пункт расследования?

— Мы всегда должны держать в уме разные возможности, но мне кажется, что это весьма убедительное предположение, а?

— Да, стрелка на весах вероятностей решительно склоняется в эту сторону, но вряд ли стоит забывать, что Медоуз (будем, для простоты дела, называть его именно так) был, судя по всему, еще и шантажистом, кроме прочих своих криминальных достижений. И если мы допускаем возможность шантажа, сфера поисков очень и очень расширяется.

— Верно, сэр, и я об этом не забываю. Но вы должны помнить также, что Медоуз приехал сюда не просто так, а с определенной целью в отношении своей жены — иначе слишком уж невероятным кажется подобное совпадение, настолько невероятным, что я исключаю его начисто. Значит, если он действительно кого-то шантажировал, то или ее, или кого-то, кто очень тесно с ней был связан.

— Например, ее мужа?

— Да, например доктора Вэйна, и вы понимаете, что я имею в виду. Мы должны принять как само собой разумеющийся факт, что в смерти Медоуза повинен человек, каким-то образом связанный с убийством миссис Вэйн.

— Да, — согласился Роджер, — тут вы попали в точку.

— А это снова возвращает нас к самому первому вопросу, который я вам задал: кому из лиц, близко связанных с миссис Вэйн, было выгодно устранение Медоуза?

— Таких много, — поспешно ответил Роджер, — и самый сильный мотив был у самой миссис Вэйн.

— Нет, я хочу сказать, за исключением ее, — уточнил удивительно терпеливый инспектор.

— Ну, если иметь в виду мотивацию шантажа, то следующий в списке подозреваемых — доктор Вэйн. У него было достаточно причин, чтобы отделаться от настоящего мужа своей жены, особенно если тот угрожал все предать огласке. Поэтому доктор его убил.

— Убил после того, как жена его погибла? Но какое значение это могло иметь для доктора после ее смерти?

— Да какое угодно! Никому не хочется выглядеть в глазах других доверчивым дураком, подкаблучником умной и безнравственной женщины. А кроме того, здесь могли быть и другие причины, потаенные, о которых мы ничего не знаем. Например: а что, если она заставляла доктора помогать ей в каком-то сомнительном деле? Для женщины с подозрительным прошлым это было очень кстати, как возможность шантажа. А Медоуз мог обо всем этом узнать.