Гамбит - Рекс Тодхантер Стаут Страница 38

– Да, я знаю, – кивнула миссис Блаунт. – Мэт мне рассказывал. Мистер Йеркс знает, чем обусловлен выбор Мэта, и относится к нему с пониманием. Это никак не повлияло на их дружбу.

– Пф! Они что, образцы совершенства? Впрочем, если и так, даже образец совершенства остается мужчиной. Если предположение, что мистер Калмус вас вожделел, не было абсурдным, как насчет мистера Йеркса? Вы ведь часто встречались, да?

В какой-то момент мне показалось, что она не ответит. Она выпрямилась, буравя глазами Вулфа, а затем сказала:

– Мистер Вулф, вам обязательно нужно говорить в столь оскорбительной манере?

– Вздор! – отрезал Вулф. – Оскорбительной для кого? Я лишь предположил, что в вас есть некая изюминка, способная вызывать желание. И что в этом такого для вас оскорбительного? Я предположил, что мистер Йеркс не слепой и способен чувствовать. Что в этом такого для него оскорбительного? Мэм, мы здесь не просто болтаем, а решаем судьбу вашего мужа. Я просил вас быть откровенной. Как к вам относится мистер Йеркс?

– Мы друзья. – Миссис Блаунт оставалась непреклонной. – Причем исключительно потому, что он дружит с моим мужем. Моя дочь создала у вас обо мне превратное впечатление. – Она повернулась к Салли. – Я не виню тебя, моя дорогая, но это так. – После чего обратилась к Вулфу: – Если вы не хотели меня оскорбить… ну тогда ладно. Я такая, какая есть. Уже не слишком молодая женщина. Поверить не могу, что подобные мысли пришли вам в голову. Поверить не могу, что Чарльз Йеркс ко мне неравнодушен.

Похоже, она не кривила душой. Лон Коэн был прав: она просто-напросто не подозревала о своих чарах. Вулф смотрел на нее, прищурившись. Когда мы останемся одни, он наверняка попросит меня, как эксперта по женскому полу, высказать свое мнение о миссис Блаунт, и эксперт был к этому готов.

– Выходит, мы зря потратили десять минут. – Вулф посмотрел на настенные часы. – Теперь все, что мы сумеем сделать, будет зависеть от информации, которую мистер Гудвин получит от вашего мужа. Строить предположения – бессмысленное занятие. Вы можете связаться с мистером Маккинни прямо сейчас? Необходимо сообщить ему, что разрешение должно быть выдано на имя мистера Гудвина.

– Да. Я могу позвонить ему в офис. Он обещал быть на месте.

– Вы знаете номер его телефона?

Миссис Блаунт ответила, что знает, и вспорхнула с кресла. Я освободил ей свое место у телефонного аппарата. Пока она набирала номер, я перехватил взгляд Салли, который лучше всяких слов говорил: «Ну вот, теперь и ты на нее запал». Что было не совсем так. Я просто согласился с Вулфом, что в миссис Блаунт есть некая изюминка, способная вызывать желание. Чисто объективное мнение.

Глава 12

В тот же день, без четверти пять, я сидел на деревянном стуле за деревянным столом напротив Мэтью Блаунта. В руке у меня была авторучка, блокнот лежал на столе. Благодаря многолетней практике я могу, не пользуясь своими записями, практически дословно пересказать часовой разговор с двумя или тремя собеседниками, но сейчас я решил не искушать судьбу. Шесть лет назад мне уже приходилось встречаться в каталажке с человеком по имени Пол Херолд, он же Питер Хейс, которому инкриминировали убийство, но тогда нас разделяла решетка и мы сидели в большой комнате для свиданий, где одновременно с нами находились другие заключенные и их посетители[2]. На сей раз мы с Блаунтом были одни в маленькой комнате. Охранник, который привел Блаунта, остался за стеклянной дверью. Окружной прокурор дал мне разрешение на посещение в неурочное время и позволил нам с Блаунтом уединиться, естественно, не просто так, а по двум причинам: во-первых, Блаунт был видным гражданином со множеством влиятельных друзей, а во-вторых, убийство Калмуса навело окружного прокурора на мысль, что он вытащил короткую спичку.

Мэтью Блаунт, сорока семи лет, выпускник Гарварда 1937 года, вовсе не походил на человека, двенадцать дней отдыхавшего на нарах по обвинению в убийстве. Не то чтобы он выглядел бодрячком, но его хорошо вылепленное лицо было гладко выбрито, волосы подстрижены не далее чем три-четыре дня назад, руки и ногти безупречно чистые, сшитый на заказ пиджак отглажен сегодня утром, а рубашка с расстегнутым воротом, без галстука, явно свежая. Если бы Блаунту удалось миновать охрану, то в таком виде он мог спокойно пойти в ресторан «Пикок алли» пропустить стаканчик.

Мне не без труда удалось убедить Блаунта, что я ничуть не хуже Ниро Вулфа. Я объяснил, что, даже если бы Вулф нарушил свое незыблемое правило не покидать дом и приехал на встречу в тюрьму, это ничего не изменило бы, поскольку, вернувшись домой, он рассказал бы мне все, что необходимо.

– Нет, не рассказал бы, – ответил Блаунт. – Он был бы связан обязательством о неразглашении.

– Ни единого шанса, – возразил я. – Никто не заставит его подписать подобное обязательство, если это будет обусловлено необходимостью вывести меня из игры. Он выводит меня из игры лишь тогда, когда сам того желает. Если бы вы при личной встрече стали настаивать на сохранении конфиденциальности, он бы просто развернулся и отчалил.

– Я никому этого не рассказывал, – покачал головой Блаунт. – Даже своей жене. Так как мне безумно стыдно. Об этом знал только Калмус, а он мертв. Я не могу… Ох! Вы Арчи Гудвин? Ведь это вы наши его там? С вами еще была моя дочь?

– Все верно.

– А моя дочь… Как она?

– Она молодец. Буквально через три минуты после того, как мы обнаружили тело, ушла на своих ногах, сама спустилась на лифте и поймала такси. Мистер Блаунт, ваши жена и дочь чувствуют себя хорошо. Как только…

– Давайте без этого вашего «мистер».

– Конечно. Короче, как только мне организовали разрешение на встречу с вами, они вместе уехали к себе домой.

– Я хочу получить прямой ответ на прямой вопрос. Моя жена говорила Вулфу, что именно я от него хочу? Какое расследование он должен провести?

– Нет. Она утверждает, что ничего не знает. И никто не знает, кроме Калмуса.

– Значит, Калмус сдержал слово, – кивнул Блаунт. – В этой жизни мало мужчин, на которых можно положиться. Дэн Калмус был одним из них. И вот теперь он мертв. – Блаунт стиснул зубы, но через секунду продолжил: – Я никому не рассказывал о том, чего ужасно стыжусь. Маккинни хотел, чтобы я рассказал ему. Даже настаивал. Я не захотел. А вот Калмусу не нужно было ничего