Роберт Голдсборо - Смерть в редакции Страница 39

Теперь Макларен. Если бы мне захотелось на кого-нибудь повесить убийство, то он стал бы кандидатом номер один. Однако это было бы большой натяжкой, так как он ничего от этого не выигрывал. «Газетт», по существу, уже была его, особенно если он сумел убедить племянника расстаться с принадлежащими тому акциями. А как насчет самого Скотта? Предлагали ли ему на самом деле трон издателя? Если так, то кому это было известно? Может быть, в этот самый момент Сол выясняет истину у Энн Барвелл.

Прокрутив пластинку еще пару раз, я очнулся, обнаружив, что дошагал почти до «Блумингдейла». Час с лишним прогулки не принес мне ничего, кроме пота на физиономии и мешка подозреваемых, против которых у меня не было никаких улик. Я подумал о том, не стоит ли выпить стакан молока и проглотить сэндвич в одной из столь любимых мною забегаловок на Пятьдесят восьмой, но вовремя вспомнил про пирог с устрицами, значащийся в сегодняшнем меню Фрица. На моих часах было двенадцать сорок четыре, и это означало: если я хочу получить свои устрицы, мне следует ловить такси. Подойдя к краю тротуара, я начал размахивать руками как брокер на товарной бирже.

Пирог с устрицами оправдал не только расходы на проезд, но и терпеливое выслушивание нытья таксиста о том, что посыльные на велосипедах являются величайшей опасностью улиц Нью-Йорка. Толкуя об этом, он так часто оборачивался ко мне, что я был готов выдвинуть его самого на получение звания Главнейшей уличной опасности.

Когда мы снова оказались в кабинете после ленча, Вульф уткнулся в книгу, а я попробовал разобрать бумаги, но в основном занимался тем, что поглядывал на часы. Когда раздался звонок, я так поспешно потянулся к трубке, что чуть было не опрокинул стоящий передо мной стакан молока.

— Сол, — сказал я, и Вульф поднял трубку своего аппарата.

— Как добрались до места? — спросил он.

— Без приключений. Полеты прошли по расписанию, поездка в машине не составила проблем. Я только что закончил беседу с Энн Барвелл. Вначале она не хотела разговаривать со мной, но затем уделила несколько минут.

— И?

— Я получил то, что вам требовалось. Она говорит, что Хэрриет упоминала о своем намерении водрузить корону на Скотта.

— Вот как? Подробности, если можно.

Я склонен считать себя виртуозом устного пересказа, но и Сол в этом деле не промах. Он дословно изложил весь разговор, а я сделал стенограмму. Вульф в основном слушал, задав всего один или два уточняющих вопроса.

— Вот, пожалуй, и все, — сказал Сол, выложив то, что знал. — Жаль, что не удалось разузнать больше.

— Удовлетворительно, — второй раз за одну неделю похвалил его Вульф. — Оставайтесь там на ночь, если хотите.

Сол ответил, что, пожалуй, так и сделает, но в Нью-Йорке будет завтра не позже полудня.

— О'кей, — сказал я, когда мы положили трубки. — Чем теперь намерен заняться всемирно известный детектив-отшельник?

— Четвертой главой, — ответил Вульф, указав на книгу. Ею он и был поглощен все время, делая перерывы лишь на то, чтобы нажать на звонок, требуя пива. Ровно в четыре он поднялся и, не говоря ни слова, проследовал в лифт, чтобы вознестись в оранжерею.

Мой внутренний голос подсказывал, что Вульф, развлекаясь с орхидеями, продолжает обдумывать находящееся в производстве дело. Однако в ответ на прямо поставленный вопрос босс сказал, что на все проводимые в оранжерее четыре часа полностью отключается от работы. Но после того, что произошло в тот день, я убедился, что интуиция меня не обманывала.

Я сидел в кабинете, читая «Газетт», когда он, спустившись в шесть из оранжереи, угнездился в своем кресле и звонком потребовал пива. Я сообщил о важной статье, посвященной началу нового раунда переговоров по сокращению ядерных вооружений, и он ответил, что прочитает ее позже. Я вернулся к газете и через несколько минут прокомментировал еще одну статью, которая, по моему мнению, должна была его заинтересовать. Ответа не последовало. Я вначале решил, что он хочет, чтобы его оставили в покое и дали возможность спокойно читать, но, подняв глаза, тут же осознал свою ошибку.

Вульф сидел закрыв глаза и возложив руки на пузо. Губы его непрерывно двигались, то выпячиваясь вперед, то вновь занимая свое законное место. Он был далеко отсюда, наверное, не ближе чем на Сатурне. Он мог предаваться этому занятию и пять минут, и пятьдесят пять, но когда заканчивал, события начинали развиваться весьма бурно. Я уселся поплотнее, засек время и принялся ждать.

На сей раз действо заняло шестнадцать с небольшим минут, что является одним из самых коротких сеансов. Губы неожиданно прекратили движение, и, открыв глаза, гений выпалил:

— Всех!

— Простите, не понял.

— Всех. Я хочу, чтобы все они были здесь сегодня вечером.

— Ответ отрицательный, — сказал я. — Попробуйте-ка еще разок.

— К дьяволу! — рявкнул он. — Разве не вы требовали от меня действий?

— Требовал. Но ваше пожелание невыполнимо. Вам прекрасно известно, что эти люди относятся отрицательно как к вам лично, так и ко всей шумихе, поднявшейся вокруг кончины миссис Хаверхилл.

— У вас имеется лучшее предложение?

— Как ни странно, нет. Я целиком и полностью за то, чтобы собрать всех здесь, но сделать это следует не сегодня, а завтра. Если мы попытаемся силком загнать их сюда сегодня, они откажутся. Это как условный рефлекс. Вопрос ущемленного самолюбия. Нам потребуется чуть больше времени. Позвольте мне предложить метод, который я предпочел бы использовать.

Вульф надулся, но терпеливо — отдаю ему должное — выслушал мои стратегические разработки до конца. Когда я закончил, гений снова закрыл глаза. Через несколько минут он произнес:

— Хорошо. Но известите их уже сегодня.

— Вы, конечно, желаете, чтобы присутствовал Кремер?

— Я сам поговорю с ним завтра, — произнес он, беря книгу в одну руку и стакан пива в другую.

Приступая к реализации плана, я осознал, что до сих пор не имею ни малейшего представления о том, на ком остановится указующий перст Вульфа.

Будь я проклят, если стану спрашивать.

Глава 20

Как оказалось, мой подход прекрасно сработал. Вульф и я пришли к выводу: для того чтобы притащить всю компанию в наш дом, лучше всего воспользоваться помощью Карла Бишопа. В четверг в шесть тридцать вечера он все еще находился на службе и лично поднял телефонную трубку.

— Мистер Бишоп, говорит Арчи Гудвин. Мистер Вульф завтра вечером у себя дома организует встречу, на которой собирается поделиться информацией о смерти миссис Хаверхилл. Он надеется на то, что вы не только придете сами, но и приведете с собой мистера Дина, Дэвида, Кэролайн, Скотта Хаверхилла и Донну Палмер.

Бишоп фыркнул презрительно и произнес:

— Послушайте, Гудвин. Мы до сих пор во всем потакали Вульфу, но теперь он переходит грань дозволенного. Если то, что он намерен сказать, так важно, то почему бы ему не сказать все сейчас?

— Подождите минуточку, — сказал я и, прикрыв трубку ладонью, повернулся к Вульфу. — Он спрашивает, почему бы вам не облегчить душу немедленно.

— Я поговорю с ним, — проворчал Вульф сквозь стиснутые зубы.

— Добрый вечер, мистер Бишоп. То, что я собираюсь сказать, будет иметь чрезвычайное значение, и я хочу довести информацию до сведения всех в одно и то же время.

— Всему есть предел, — проскрипел Бишоп. — Я не вижу причины приходить самому и тем более просить остальных сделать это. Не хочу, чтобы это звучало претенциозно, но все мы весьма занятые люди.

— Я это прекрасно понимаю и обещаю не затягивать встречу более чем необходимо. Уверен, вам не покажется, что вы зря потеряли вечер.

— Прошу извинить, но я не приду, — решительно заявил Бишоп. — Что касается остальных, вы, само собой, вольны попытаться пригласить их самостоятельно, но…

— Мистер Бишоп, если все вы не появитесь здесь завтра в девять вечера, я сделаю заявление для «Нью-Йорк таймс» не позже утра субботы.

— Какое заявление?

— Нет, так дело не пойдет. Единственный способ узнать его содержание — прочитать воскресный выпуск «Таймс». Поверьте на слово, то, что я скажу, будет немедленно опубликовано.

— Вы блефуете!

— Блефую? Едва ли. Нелишне напомнить о том, что я уже потратил более тридцати тысяч долларов на то объявление в «Таймс». Разве это похоже на блеф?

Это заставило Бишопа задуматься. Не менее пятнадцати секунд до нас доносилось лишь его тяжелое дыхание.

— Ну хорошо, — наконец выдавил он с огромной неохотой. — Я приду, но не могу гарантировать появление остальных.

— Если они не будут у меня, встреча с вами не состоится, и мое заявление отправится в «Таймс».

Прежде чем повесить трубку, Бишоп, сдавшись окончательно, сказал, что обзвонит всех и сообщит нам о результате до десяти утра завтра.