Агата Кристи - Багдадская встреча Страница 4

– Но должно же быть что-то…

Виктория не договорила. У нее не нашлось слов, чтобы выразить горячее убеждение в том, что талантам, которые увенчаны медалью «За доблесть в авиации», должно найтись применение и в мирном 1950 году.

– Сильно мне это поджилки подрезало, что вот я ни на что не гожусь, – со вздохом сказал Эдвард. – Ну, мне все-таки пора. Послушай… можно я… ты не будешь считать меня последним нахалом, если я…

Виктория, замирая и краснея, посмотрела на него в смятении, а он меж тем извлек на свет миниатюрный фотоаппарат.

– Я бы очень хотел снять тебя на память. Понимаешь, я завтра улетаю в Багдад.

– В Багдад! – разочарованно пискнула Виктория.

– Да. Теперь уж и сам не рад. А еще сегодня утром был на седьмом небе. Я для того и поступил на эту работу, чтобы уехать из страны.

– А что за работа?

– Да жуть какая-то. Культура – поэзия там разная, в таком духе. Под началом некоего доктора Ратбоуна. У него после фамилии еще хвостом буквы идут, целая строчка всяких званий, и пенсне на носу. Работает над подъемом духовности и насаждает ее по всему миру. Открывает книжные магазины на краю света, за этим и в Багдад летим. Всегда в продаже переводы Шекспира[14] и Мильтона[15] на арабский, курдский, персидский, армянский и прочие языки. Глупо, по-моему, ведь этим же вроде занимается за границей Британский совет.[16] Но вот так. И мне работка досталась, так что я не в претензии.

– А какие у тебя обязанности? – спросила Виктория.

– Да так, в сущности я просто у старика на подхвате, сумку ношу да подлаиваю. Покупка билетов, заказ мест в гостинице, заполнение бланков, присмотр за упаковкой поэтических хрестоматий, вообще беготня туда-сюда. Потом, когда мы прибудем на место, я должен брататься с разной публикой – молодежное движение, знаешь? – нации и народы, объединяйтесь в борьбе за всеобщую духовность! – В голос Эдварда закрались тоскливые нотки. – Гадость, если честно сказать, правда?

Виктория ничего не смогла на это возразить.

– Ну, и вот, – сказал Эдвард, – ты… это… если только можно… я щелкну тебя? Один снимок в профиль, и еще один… смотри прямо на меня… Чудно.

Фотоаппарат дважды цвиркнул. Виктория слегка разомлела от самодовольства, как это свойственно молодым представительницам прекрасного пола, когда они видят, что произвели впечатление на симпатичного мужчину.

– Досадно, что я должен теперь уезжать, когда познакомился с тобой, – вздохнул Эдвард. – Я даже думаю, может, отказаться? Но, наверно, сейчас уже нельзя, в последнюю минуту, когда все эти чертовы анкеты заполнены, визы получены… Нехорошо. Так не делают, верно?

– Еще, глядишь, и работа окажется не такая уж плохая, – утешила его Виктория.

– Кто ее знает, – с сомнением ответил Эдвард. – И что странно, скажу я тебе, у меня такое чувство, что там вроде бы не все ладно.

– Не все ладно?

– Ну да. Подозрительное что-то. А почему, не спрашивай. Не могу объяснить. Бывает такое, как бы шестое чувство. У меня один раз было – ну, беспокоит меня левое сопло, и все. Стал разбирать, а там тряпка в насосе застряла.

Технические подробности в его рассказе были ей недоступны, но идея понятна.

– Думаешь, он не тот, за кого себя выдает, твой Ратбоун?

– Да нет, едва ли, с чего бы ему? Человек всеми уважаемый, ученый, член всяких там обществ, с архиепископами и ректорами университетов на короткой ноге. Нет, просто ощущение у меня такое… Ладно… Время покажет. Ну, пока. Жаль, что ты с нами не летишь.

– Мне тоже, – честно призналась Виктория.

– А ты что собираешься делать?

– Поеду в агентство по найму на Гауэр-стрит, поищу какое-нибудь место, – с тоской ответила Виктория.

– Прощай, Виктория. Партир, сэ мурир он пё,[17] – добавил Эдвард с типично британским выговором. – Французы, они знают, что говорят. А наши англичане несут всякую чепуху про сладкую боль расставания,[18] олухи.

– Прощай, Эдвард, удачи тебе.

– Ты обо мне небось и не вспомнишь никогда.

– Вспомню, – сказала Виктория.

– Ты совсем не похожа на других девушек, я таких не видел… Эх, если бы… – Но тут на часах отбило четверть, и Эдвард, пробормотав: «Черт. Надо бежать!» – торопливо зашагал прочь. Его поглотила огромная пасть Лондона. А Виктория осталась сидеть на скамейке, и мысли ее текли сразу по двум направлениям.

С одной стороны, она думала о Ромео и Джульетте. Она и Эдвард очутились, на ее взгляд, приблизительно в том же положении, что и знаменитая трагическая пара, разве что только те выражали свои чувства поизысканнее. А так – одно к одному. Встретились – с первого взгляда потянулись друг к другу, – но непреодолимые преграды – и два любящих сердца разлучены. Виктории вспомнился стишок, который любила приговаривать ее старая няня:

Говорил Алисе Джумбо: я в тебя влюблен.А ему Алиса: ах ты, пустозвон!Да если б ты взаправду всерьез меня любил,Ты б тогда в Америку без меня не укатил!

Подставить вместо Америки Багдад – и как будто про нее написано!

Виктория встала со скамейки, отряхнула крошки с подола и, выйдя из сквера, деловито зашагала в сторону Гауэр-стрит. Она пришла к двум очевидным выводам. Во-первых, она (как Джульетта) влюбилась и должна добиться торжества своей любви.

А во-вторых, поскольку Эдвард уезжает в Багдад, ей ничего не остается, как отправиться туда же. С этим все ясно. Но теперь ее занимал вопрос: как осуществить принятое решение? Что в принципе это возможно, Виктория не сомневалась. Она была оптимистка и девица с характером.

«Сладкая боль расставания» устраивала ее не больше, чем Эдварда.

– Мне надо в Багдад, – сказала себе Виктория.

Глава 3

1

В отеле «Савой» мисс Анну Шееле как давнюю и уважаемую клиентку встретили с подобострастием: осведомились о здоровье мистера Моргенталя, выразили готовность немедленно сменить ее номер «люкс» на другой, если этот не вполне устраивает, – ведь Анна Шееле олицетворяла собой доллары.

Мисс Анна Шееле приняла ванну, привела себя в порядок, позвонила по кенсингтонскому[19] номеру телефона и на лифте спустилась в холл. Пройдя через вращающуюся дверь на улицу, она попросила подозвать такси. Шоферу было велено ехать в магазин «Картье»[20] на Бонд-стрит.[21]

Едва ее такси свернуло за угол на Стрэнд, как тщедушный смуглый господин, упоенно разглядывавший витрину, спохватился, взглянул на часы и поспешно сел в свободное такси, которое как раз тут же и подвернулось, а всего минуту назад проехало, будто сослепу, мимо взывавшей о помощи женщины с покупками.

Господин поехал по Стрэнду, не упуская из виду первое такси. Когда обе машины задержались у светофора на Трафальгар-сквер,[22] он высунулся в оконце с левой стороны и слегка взмахнул рукой. Стоявшая в переулке у арки Адмиралтейства[23] частная автомашина сразу тронулась с места, влилась в поток уличного движения и пристроилась в хвост первому такси.

Дали зеленый свет. Машина Анны Шееле была в крайнем ряду и вместе со всем потоком свернула влево на Пэл-Мэл.[24] Такси со смуглым господином поехало направо, продолжая движение вокруг Трафальгар-сквер. А частник в сером «Стандарде» шел почти вплотную за Анной Шееле. В нем сидели двое: слегка рассеянного вида блондин за рулем и подле него нарядная молодая дама. Преследуя такси Анны Шееле, они проехали по Пикадилли,[25] свернули на Бонд-стрит. Здесь «Стандард» притормозил, нарядная дама выпорхнула на тротуар. Она любезно бросила через плечо: «Благодарю!» – и блондин в «Стандарде» тронулся дальше. А дама пошла по Бонд-стрит, то и дело заглядывая в витрины. На улице тем временем снова образовалась пробка. Так что, обогнав и «Стандард», и такси Анны Шееле, дама первой дошла до ювелирного магазина фирмы «Картье» и скользнула внутрь.

Анна Шееле расплатилась с таксистом и тоже вошла в магазин «Картье». Там она провела какое-то время, разглядывая украшения. В конце концов выбрала кольцо с сапфиром и бриллиантами. Выписала чек на один лондонский банк. Прочтя название банка, продавец и вовсе изогнулся от подобострастия.

– Счастлив видеть вас снова в Лондоне, мисс Шееле. Мистер Моргенталь тоже пожаловал?

– Нет.

– Я подумал, у нас есть один превосходный «звездный» сапфир – я знаю, он интересуется крупными сапфирами. Может быть, вы согласитесь взглянуть?

Мисс Шееле выразила согласие, полюбовалась сапфиром и обещала непременно доложить о нем мистеру Моргенталю. После чего снова вышла из магазина на Бонд-стрит, и тогда нарядная молодая дама, разглядывавшая клипсы, пробормотав, что прямо не знает, на чем остановить выбор, тоже вышла следом за нею.

Серый «Стандард» к этому моменту сделал круг по Графтон-стрит и по Пикадилли и как раз снова оказался на Бонд-стрит. Но дама его даже не заметила.