Джеймс Чейз - Что лучше денег? Страница 4

— Спасибо. — Она все не уходила. — Большое спасибо. — Затем, чуть помедлив, она сказала: — Очень не хотелось бы тебя просить. Ты не мог бы одолжить мне пять долларов? Я совсем без денег.

Я снял пиджак и бросил его на стул.

— Я сам без денег уже полгода. Не забивай себе голову. Ты к этому привыкнешь.

— Я целый день ничего не ела.

Я начал развязывать галстук.

— Извини. Я тоже без денег и ничего не могу тебе дать. Иди спать. Когда спишь, забываешь о еде.

Внезапно она выпятила грудь и сказала с совершенно бесстрастным лицом:

— Мне нужны деньги. Я проведу с тобой ночь, если ты одолжишь мне пятерку. Я верну.

Я повесил пиджак в шкаф и сказал, стоя к ней спиной:

— Убирайся! Тебе сказано было, что я не вступаю в связи. Катись отсюда, да поживей!

Я услышал звук закрываемой двери и раздраженно поморщился, потом запер дверь на ключ. Умывшись в жестяном тазу на туалетном столике и переменив повязку на лице, я улегся спать.

Она не шла у меня из головы, и это было впервые за многие месяцы, когда я вообще думал о женщине. Я не понимал, почему она еще раньше не стала певицей. Ведь ей нравилось петь, я это видел, а при таком голосе, да и внешности трудно было представить, чтобы она не добилась успеха.

Я подумал, что этот знакомый мне парень по имени Вилли Флойд, который содержал ночной клуб «Голубая роза», мог бы заинтересоваться ее голосом.

Было время, когда Вилли проявил ко мне интерес. Он предлагал мне играть на пианино у него в заведении с восьми вечера до трех утра в составе трио, но я просто не мог заставить себя работать вместе с другими ребятами. Поэтому я и пошел к Расти, хотя Вилли готов был платить мне вдвое больше.

Временами на меня находило непреодолимое желание заработать побольше денег, но стоило мне подумать об усилиях, которые для этого потребуются, как у меня тут же пропадала всякая охота. Мне хотелось бы выбраться из этой паскудной комнаты. Мне хотелось бы купить автомобиль, пусть не новый, чтобы ездить, когда вздумается, и ни от кого при этом не зависеть.

Я размышлял, лежа в темноте, нельзя ли без особых усилий набить карман, став коммерческим агентом этой девушки. С таким голосом, как у нее, если только с умом взяться за дело, она может со временем заработать кучу денег. Она могла бы нажить целое состояние, если бы сумела пробиться на рынок грамзаписи. Стабильные десять процентов с того, что она заработает, могли бы дать мне те дополнительные блага, которые я хотел иметь.

Неожиданно из ее комнаты донеслось чихание. Я вспомнил, что вчера вечером она вошла в бар, промокшая до нитки. Если она простудилась и не сможет петь, это будет чертовское невезение и для меня, и для нее.

Когда я заснул, она все еще чихала.

На следующее утро, где-то в начале двенадцатого, когда я вышел из комнаты, она опять ждала меня у своей открытой двери.

— Привет, — сказал я. — Ночью было слышно, как ты чихала. Ты что, простудилась?

— Нет.

В ярком солнечном свете, проникавшем через окно в коридоре, она выглядела ужасно: синяки под слезящимися глазами, покрасневший нос на бледном заострившемся лице.

— Я как раз иду к Вилли Флойду, — сказал я. — Тебе не мешало бы отдохнуть, а то у тебя вид, как у драной кошки. Флойду нельзя показываться в таком виде, он сразу потеряет всякий интерес.

— У меня все в порядке. — Она провела вялой рукой по лицу. — Ты не мог бы дать мне полдоллара на кофе?

— Тьфу, пропасть! Когда ты это прекратишь? Заруби себе на носу: у меня нет ничего лишнего.

Лицо у нее сделалось дряблым, губы отвисли. Зрелище было не из приятных.

— Но я два дня ничего не ела. Я сама не знаю, что сделаю. Неужели ты ничего не можешь дать мне… Ну хоть сколько-нибудь?..

— Да я сам в таком же положении, — заорал я, выходя из себя. — Я пытаюсь найти тебе работу. Что еще я могу сделать?

— Я умираю с голоду. — Она привалилась к стене и начала заламывать руки. — Пожалуйста, одолжи мне хоть сколько-нибудь…

— Ладно, черт с тобой, я одолжу тебе полдоллара, но ты их вернешь!

До меня вдруг дошло, что, если она должна произвести хоть какое-то впечатление на Вилли, если она должна получить у него работу и если я собираюсь иметь с этого свои десять процентов, мне следует позаботиться, чтобы она была сыта.

Я вернулся в свою комнату, отомкнул ящик туалетного столика и отыскал полдоллара. В этом ящике у меня хранилась зарплата за неделю, только что полученная у Расти, все тридцать долларов. Я стоял спиной к двери, поэтому она не могла видеть, что было в ящике, и перед тем, как дать ей полдоллара, я запер его на ключ.

Когда она брала деньги, рука у нее дрожала.

— Спасибо. Я отдам. Честное слово, отдам.

— Еще бы не отдашь, — сказал я. — У меня только-только хватает на жизнь, и я не собираюсь никого финансировать, в том числе тебя.

Я вышел из комнаты, запер дверь на ключ и положил его в карман.

— Если что, я буду у себя в комнате, — сказала она. — Я только спущусь в кафе через дорогу выпить чашку кофе и тут же вернусь.

— Послушай, постарайся привести себя в порядок. Если Вилли захочет увидеть тебя сегодня вечером, ты должна быть в полном ажуре. Ты уверена, что сможешь петь?

Она кивнула.

— Можешь не сомневаться.

— Увидимся позже. — Я спустился по лестнице и вышел на улицу, залитую ярким солнцем.

Вилли я застал в его кабинете. Он сидел за столом, на котором лежала пачка двадцатидолларовых билетов, и пересчитывал их, время от времени слюнявя грязный палец.

Он кивнул мне, не отрываясь от своего занятия, и я ждал, прислонившись к стене.

Кабинет был не ахти какой, впрочем, как и его ночной клуб.

Вилли всегда был пижоном. Его костюм из голубой фланели и галстук ручной раскраски, украшенный булавкой с фальшивым бриллиантом, разом набили мне оскомину.

Он положил деньги в ящик стола, затем откинулся на спинку стула и вопросительно взглянул на меня.

— Что тебя гложет, Джефф? Что ты здесь делаешь?

— Послушай, Вилли, я нашел девушку, которая может петь, — сказал я. — Ты будешь прыгать от восторга. Это как раз то, что ты искал.

На его круглом одутловатом лице была написана скука. Это был толстый коротышка с наметившейся плешью. У него был маленький рот, маленькие глазки и маленький ум.

— Я не ищу никаких поющих девушек. Я бы мог их иметь на доллар дюжину, но они мне не нужны. Когда ты сядешь у меня за пианино? Пора тебе взяться за ум, Джефф. Ты растрачиваешь жизнь впустую.

— Ты за меня не беспокойся. Моя жизнь вполне меня устраивает. Ты должен послушать эту девушку, Вилли. Ты мог бы заполучить ее по дешевке, а она наверняка станет сенсацией. Она хороша на лицо и с таким голосом, который поставит на уши всех твоих вшивых посетителей.

Он достал из кармана сигару, откусил конец и выплюнул его через всю комнату.

— Я не знал, что тебя занимают женщины.

— Они меня не занимают. Это чисто деловые отношения. Я действую как ее агент. Разреши мне привести ее сегодня вечером. Это не будет стоить тебе ни цента. Я хочу, чтобы ты ее услышал, а потом мы поговорим о деле.

Он пожал своими жирными плечами.

— Ну, ладно. Я ничего не обещаю, но если она так хороша, как ты говоришь, возможно, я подыщу что-нибудь для нее.

— Она лучше, чем я говорю.

Он зажег сигару и выпустил дым в мою сторону.

— Послушай, Джефф, почему ты не поумнеешь? Когда ты бросишь эту жизнь? Человек с твоим образованием должен иметь что-нибудь получше…

— Хватит об этом, — сказал я нетерпеливо. — Меня вполне устраивает то, что я имею. До вечера. — Я вышел.

Я ничуть не сомневался, что стоит только Вилли ее услышать, и он даст ей работу. Может быть, я уговорю его платить ей семьдесят пять в неделю. Это даст мне лишних семь с половиной долларов. Я также ничуть не сомневался, что через пару недель после того, как она начнет петь в заведении Вилли, о ней пойдут разговоры, и тогда я смогу устроить ее в один из шикарных ночных клубов, где плата уже кое-что значит.

Идея меня захватила. Я уже видел себя крупным менеджером в роскошном кабинете, ведущим переговоры и подписывающим контракты со звездами сцены.

Я сразу пошел домой. Пора сказать Риме, что я буду ее агентом. Я не стану показывать ее Вилли, пока не подпишу с ней контракт. Было бы глупо приводить ее к Вилли только для того, чтобы кто-то еще прибрал ее к рукам.

Я взбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и открыл дверь в ее комнату.

Кэрри, «прислуга за все», снимала белье с постели. Римы не было, и ничто не говорило о ее присутствии.

Кэрри уставилась на меня. Это была высокая полная женщина, имевшая безработного и вечно пьяного мужа.

Мы отлично ладили друг с другом. Когда она убирала мою комнату, мы делились своими заботами. У нее их было куда больше, чем у меня, но она никогда не унывала и все время уговаривала меня бросить ту жизнь, которую я вел, и возвратиться домой.