Агата Кристи - Тайна семи будильников Страница 4

— Да, дорогой, — ответила леди Кут. — Ты всегда это говоришь. А знаешь, Освальд, ты должен мне еще десять шиллингов.

— Разве? — удивился сэр Освальд.

— Да. Тысяча семьсот — это значит восемь фунтов десять шиллингов. А ты дал мне только восемь фунтов.

— Боже мой! — сказал сэр Освальд. — Извини, пожалуйста.

Леди Кут печально улыбнулась и забрала недостающую купюру. При всей своей любви к мужу, она не могла допустить, чтобы он обсчитал ее на десять шиллингов.

Сэр Освальд отошел к стоявшему в стороне столику и налил себе виски с содовой. В половине первого все пожелали друг другу спокойной ночи.

Сообщать о развитии событий поручили Ронни Деверуксу, комната которого соседствовала со спальней Джеральда Уэйда. Без четверти два Ронни осторожно вышел из своей комнаты и стал тихо стучать во все двери. Участники операции в пижамах и ночных рубашках, шушукаясь и толкая друг друга, высыпали в коридор.

— Он потушил свет минут двадцать назад, — сообщил Ронни хриплым шепотом. — Я уж думал, он так и не ляжет никогда. Только что я заглянул к нему в дверь. По-моему, он сладко спит. Что будем делать?

Все снова торжественно вытащили будильники.

— Нельзя же всем туда вваливаться. Слишком много шума будет. Надо, чтобы пошел кто-то один, а остальные передадут ему все эти штуки из дверей.

Начались горячие споры, кто именно пойдет в спальню.

Трем девушкам было отказано сразу по причине того, что они начнут хихикать. Билла Эверсли отвергли из-за его высокого роста, большого веса и тяжелой походки, а также в связи с присущей ему неуклюжестью, но это последнее обвинение он с гневом опротестовал. Тогда предложили выбрать Джимми Тесиджи и Ронни Деверукса, но в конце концов подавляющее большинство высказалось в пользу Руперта Бейтмена.

— Шимп — это как раз то, что нужно, — согласился Джимми. — Он ведь ходит, как кошка, отродясь так ходил. И потом, если Джерри вдруг проснется, Шимп сразу сообразит, какую глупость сморозить. Знаете, что-нибудь такое обтекаемое, чтобы успокоить Джерри и не вызвать подозрений.

— Что-нибудь изысканное, — задумчиво подсказала Тапка.

— Вот именно, — поддержал ее Джимми.

Шимп выполнил поручение быстро и ловко. Осторожно открыв дверь в спальню, он исчез в царившей там темноте с двумя самыми большими будильниками. Минуты через две он снова возник на пороге, ему вручили еще два будильника, а потом еще два раза по два. Наконец он вернулся в коридор. Все замерли и прислушались, стараясь не проронить ни звука. До них доносилось мерное дыхание Джеральда Уэйда, и, перекрывая, прерывая, а иногда и полностью заглушая его, громко, победоносно и бесстрастно тикали все восемь будильников мистера Маргатройда.

ГЛАВА III

НЕУДАВШАЯСЯ ШУТКА

— Уже двенадцать, — разочарованно заметила Тапка.

Шутка, как таковая, пожалуй, не удалась. Правда, будильники не подвели. Первый взревел, словно с цепи сорвался, от его оглушительного звона Ронни Деверукс скатился с кровати, решив, что настал день Страшного Суда. Если рев будильника так сотрясает соседнюю комнату, то каково же там, где он неистовствует? Ронни поспешил в коридор и прижался ухом к дверной щели.

Он ожидал услышать проклятия, не сомневался, что услышит, и ждал их с сочувствием. Но не услышал ничего. В комнате тикали часы — громко, нагло, раздражающе. Вот взревел второй будильник, он трезвонил так резко и душераздирающе, что привел бы в бешенство даже глухого.

Сомнений не было — часы выполнили свою задачу добросовестно. Они сработали так, как обещал, расхваливая их, мистер Маргатройд, и даже лучше, но, видно, в лице Джеральда Уэйда они встретили достойного соперника.

Заговорщики приуныли.

— Этот молодчик — какое-то чудище, — проворчал Джимми Тесиджи.

— А может, он подумал, что где-то звонит телефон, перевернулся на другой бок и снова заснул? — предположила Элен (или Нэнси?).

— Мне это кажется весьма странным, — серьезно заметил Руперт Бейтмен. — По-моему, ему необходимо обратиться к врачу.

— Наверное, что-то с барабанными перепонками, — с надеждой предположил Билл.

— Если вы спросите меня, — сказала Тапка, — то я думаю, он просто нас разыгрывает. Конечно, будильник его разбудил. И теперь он хочет оставить нас в дураках, делает вид, будто ничего не слышал.

— А это мысль! — подхватил Билл.

— Просто он слишком изыскан, вот в чем дело, — продолжала Тапка. — Вот увидите, сегодня он еще больше опоздает к завтраку, чтобы нас проучить.

А так как на часах было уже сколько-то минут первого, то все пришли к мысли, что версия Тапки справедлива. Сомневался только Ронни Деверукс.

— Вы забыли, я же был рядом с его дверью, когда зазвонил первый будильник. Что бы там Джерри потом ни придумал, в первый-то момент он должен был удивиться. И уж как-то он это проявил бы. Где ты поставил будильники, Шимп?

— На столике, возле самого его уха, — сказал мистер Бейтмен.

— Очень предусмотрительно с твоей стороны, — одобрил Ронни. — А теперь скажи мне, — обернулся он к Биллу, — если бы в нескольких дюймах от твоего уха вдруг заревел во всю мочь огромный будильник, да еще в полседьмого утра, что бы ты, интересно, сказал?

— Господи, — ответил Билл, — да я бы сказал… — Он вдруг осекся.

— Вот именно, — обрадовался Ронни. — И я тоже. И любой. Сработал бы, что называется, примитивный инстинкт. А с Джерри этого не случилось. Так что я считаю, Шимп прав, как всегда. У Джерри какое-то непонятное заболевание барабанных перепонок.

— Уже двадцать минут первого, — заметил кто-то из девушек.

— А по-моему, — медленно проговорил Джимми, — это уже слегка переходит границы, вам не кажется? Я хочу сказать, что шутка есть шутка. Но все зашло чересчур далеко. И уже немного жестоко по отношению к Кутам.

Билл посмотрел на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Да то, что как бы там ни было, — сказал Джимми, — а на Джерри это не похоже.

Он не мог выразить словами то, что думал. Да и не хотел говорить лишнего, и все-таки… Он заметил, что Ронни смотрит на него. И что Ронни насторожился.

В эту минуту в комнату вошел Тредвелл и нерешительно огляделся.

— Я думал, мистер Бейтмен здесь, — объяснил он извиняющимся голосом.

— Только что вышел на террасу, — сказал Ронни. — Я не могу помочь?

Тредвелл перевел взгляд с него на Джимми, потом снова посмотрел на Ронни. И оба молодых человека вышли за ним в холл, словно он их пригласил. Тредвелл тщательно прикрыл за собой дверь столовой.

— Ну что? — спросил Ронни. — В чем дело?

— Мистер Уэйд, сэр, не спустился к завтраку. И я взял на себя смелость послать в его комнату Уильямса.

— Так…

— Уильямс только что прибежал вниз, страшно испуганный, сэр. — Тредвелл помедлил; помедлил, чтобы их подготовить. — Боюсь, сэр, что несчастный молодой джентльмен скончался во сне.

Джимми и Ронни уставились на него.

— Ерунда! — воскликнул наконец Ронни. — Этого… этого… не может быть! Джерри… — Лицо его вдруг исказилось. — Я… я… побегу наверх и взгляну сам! Этот болван Уильямс наверняка что-то перепутал.

Тредвелл предостерегающе протянул руку, чтобы его задержать. Со странным неестественным ощущением, как будто он наблюдает со стороны, Джимми понял, что дворецкий уже обо всем позаботился.

— Нет, сэр, Уильямс ничего не напутал. Я уже послал за доктором Картрайтом, а пока взял на себя смелость и перед тем, как доложить о происшедшем сэру Освальду, запер дверь. Теперь мне надо найти мистера Бейтмена.

Тредвелл поспешно ушел. Ронни словно оцепенел.

— Джерри, — пробормотал он тихо.

Джимми взял приятеля под руку и через боковую дверь вывел на уединенную часть террасы. Там он посадил его на стул.

— Держись, дружище, — ободряюще сказал Джимми. — Сейчас тебе полегчает.

Но сам смотрел на Ронни с некоторым любопытством. Он и не предполагал, что Ронни был так дружен с Джерри Уэйдом.

— Бедняга Джерри, — сказал он задумчиво. — Если уж кто и казался здоровяком, так это он.

Ронни кивнул.

— Теперь вся эта история с будильниками выглядит совсем скверно, — продолжал Джимми. — Удивительно, право, как часто фарс смешивается с трагедией.

Он говорил, что взбредет в голову, лишь бы дать Ронни время овладеть собой. Ронни сделал нетерпеливое движение.

— Скорей бы врач приехал. Я хочу знать…

— Знать что?

— Почему он… почему он умер.

Джимми поджал губы.

— Сердце? — спросил он наобум.

Ронни коротко презрительно хохотнул.

— Слушай, Ронни, — сказал Джимми.

— Что?

— Ты же не думаешь… не предполагаешь… не воображаешь же ты, что… ну как бы это сказать? Что ему проломили голову или что-нибудь в этом роде? Ведь Тредвелл почему-то запер дверь?