Элизабет Ролле - Убийство с третьей попытки Страница 4

— Далеко ещё? — спросил Ален.

— Уже почти приехали.

Дорога свернула вправо, открыв взору большой пологий холм. Клубы тумана медленно ползли от подножия вверх, но ветер, которого не чувствовалось в низине, относил его вбок, вытягивая длинным шлейфом. Вершина холма, казалось, надменно возвышалась над захваченными туманом окрестностями. На самой вершине стоял замок.

«Шли они, шли, и вдруг вырос перед ними из тумана замок, увитый плющом и со множеством башен, полный удивительных загадок и страшных тайн», — вспомнились Алену строки из много раз слышанной в детстве сказки, которую нараспев читала ему мать.

Он посмотрел на Этвуда.

— Через пять минут будем дома, — сказал тот.

Вскоре машина вынырнула из тумана и подъехала к воротам.

Глава II

Ален отодвинул штору и посмотрел в окно. Перед домом расстилалась залитая солнцем большая лужайка, на которую выходили дорожки старого, ухоженного парка, справа и слева виднелись массивные стены, способные выдержать любую осаду прошлых веков.

«Надо же, настоящий замок, — подумал он. — Вот уж не рассчитывал после лагеря попасть в такое место».

В дверь постучали, и вошёл Этвуд.

— Доброе утро. Вы уже встали? Тогда идёмте завтракать, заодно познакомитесь с остальными. — Вчера они приехали довольно поздно, Ален ужинал в предоставленной ему комнате один и никого из обитателей дома не видел. — Не забудьте сделать вид, будто Джудит тоже видите первый раз, — предупредил Этвуд. — Впрочем, вы ведь её раньше действительно не видели, — добавил он неожиданно таким тоном, что Ален насторожился.

Перед входом в столовую висело большое прямоугольное зеркало в старинной раме. Ален бросил взгляд на своё отражение и подумал, что после всех своих передряг выглядит вполне прилично, правда, тёмные очки в сочетании с бледноватым лицом, обрамлённым тёмно-каштановыми волосами, которые уже пора было постричь, придавали ему несколько болезненный вид.

Когда они вошли, остальные были уже в сборе. Внимание Алена сразу привлекла молодая женщина лет двадцати трёх — двадцати четырёх, такой красавицы он в своей жизни ещё не встречал. Брюнетка с удлинённого разреза карими, очень тёмными, издали кажущимися почти чёрными глазами под неправдоподобно длинными ресницами, с прямым носом и полными, хорошо очерченными губами, словно вышедшими из-под резца одного из тех ваятелей античности, чьи творения веками восхищают весь мир, с горделивой посадкой чуть откинутой назад головы, обрамлённой короной роскошных чёрных, но без синевы, волос, уложенных в простую и вместе с тем изысканную причёску; смуглая, с тёплым, нежным румянцем на щеках, высокой грудью и осиной талией, она мало походила на англичанку и казалась порождением знойного юга. Когда Этвуд представил их друг другу и Ален понял, что это и есть Джудит Рэтленд, он окончательно смешался и пробормотал что-то невнятное.

«Какой же я осёл! — пронеслось у него в голове. — Воображал чёрт знает что, то смешливую толстушку, то плоскую бесцветную жердь, а она так красива! Господи, если б я с самого начала знал, какая она! Что за чушь я тогда нёс, плоские шуточки, затасканные анекдоты! Что она теперь обо мне думает?.. Молчал бы уж лучше. А с Этвудом теперь всё понятно. Более красивую пару трудно представить.»

Однако вскоре он нашёл, что яркая внешность Джудит дисгармонирует с её сдержанной и холодноватой натурой; её глазам не хватало блеска, а голосу — живости и глубины чувств, недаром он, основываясь лишь на слуховом восприятии, составил представление о ней как о невзрачной и бесцветной особе. Впрочем, тот же внутренний холодок чувствовался и у Этвуда, на лице которого часто появлялось меланхолическое выражение. «В этом они тоже идеально подходят друг другу», — подумал Ален и, сделав внутреннее усилие, переключился на других. Единственной, кто оправдал его ожидания, оказалась миссис Рэтленд — высокая и словно высохшая старуха с резкими и властными чертами изборождённого морщинами лица; волосы её были совершенно седыми, а кожа имела нездоровый желтоватый оттенок. Третья женщина, Дорис Этвуд, выглядела лет на тридцать пять, Однако Ален решил, что на самом деле её больше. В её холёном лице было что-то неприятное, хотя он не смог бы сказать, что именно. Рядом с ней сидел её родственник, мистер Хилтон; представительный мужчина средних лет с рыжеватыми усами. Разговор с Аленом за столом ограничился несколькими вопросами, какие обычно задают новому гостю, затем перешёл на погоду и последние военные известия; говорил в основном мистер Хилтон.

После завтрака Этвуд заглянул в комнату Алена:

— Сегодня я получил письмо от своего двоюродного брата, на днях он сюда приедет. Генри — легкомысленное, но безобидное создание. Единственное, что плохо, это то, что он обожает знать всё про всех. Остаётся надеяться, что к вам он не будет чересчур приставать. В крайнем случае дайте ему понять, что он вам надоел, он не обидится. — Этвуд подошёл к камину. — А сейчас я покажу вам один секрет этой комнаты, я специально вас сюда поселил. Смотрите, — он повернул деталь украшавшей камин резьбы, затем нажал на стену слева от камина — часть стены отошла назад, образовав узкое прямоугольное отверстие высотой футов пять. — Это потайной ход. Там можно спрятаться, а можно и совсем уйти отсюда, он ведёт в старую, разрушенную часовню возле леса. Думаю, вам он не понадобится, но всё-таки… Теперь попробуйте открыть сами. Не туда, — сказал он, следя за напрасными усилиями Алена, — вправо надо, а вы влево крутите. Сила здесь не нужна, он легко поворачивается. Я освоил этот механизм в семь лет.

— Не страшно было?

— Одному, может, и страшновато, но мы вдвоём с Генри играли до тех пор, пока однажды не запутались. Там разветвления есть, но система простая: чтобы отсюда добраться до часовни, надо сначала два раза свернуть налево, потом три раза направо, а потом из трёх ходов пойти по среднему. Запомните на всякий случай. Мы с ним просчитались и долго крутились на одном месте. Все уже с ума сходили, никто не знал, куда мы девались. Отец потом велел запереть эту комнату, чтобы мы туда больше не лазили.

— Этот вход единственный?

— Точно не знаю. Возможно, есть и другие, но мне известен только один.

Потайной ход привёл Алена в восторг, и он решил обязательно обследовать его, не потому, что полагал, будто придётся воспользоваться им для бегства, а из чистого любопытства. Он вырос в прозаическом современном доме и сохранил нерастраченным мальчишеское восхищение перед такими вещами, как старинные ходы и подземелья, пусть даже без сундуков с сокровищами.

После обеда Этвуд и Джудит куда-то уехали на машине. Ален же принялся осматривать замок, а вечером вышел прогуляться по парку. Чувствовал он себя хорошо, плечо совсем не беспокоило, резь в глазах тоже прошла. Бродил долго, хотя от замка не удалялся, а когда вернулся, оказалось, что ужин он пропустил. Смущённый этим обстоятельством (ему не хотелось с первого же дня нарушать принятый в доме распорядок), он решил обойтись без ужина и лёг спать, однако от прогулки аппетит его разыгрался и, провалявшись полчаса, он снова оделся и направился на поиски кухни, рассчитывая поживиться там чем-нибудь съедобным. Время было позднее, и ему подумалось, что, наверно, все уже легли спать. Кухню удалось найти быстро по распространявшимся оттуда аппетитным запахам. Пожилая добродушного вида женщина вытирала посуду.

— Добрый вечер, — сказал Ален. — Не найдётся ли у вас чего-нибудь поесть? Я прогулял ужин и очень сожалею об этом.

Женщина, отложив тарелку, всплеснула руками.

— Что же вы, сэр, не позвали Глэдис? — Очевидно, это была та горничная, которая вчера приносила ему ужин в комнату. — А я решила, что вы не хотите ужинать. Как неловко получилось! Садитесь, сэр. Или принести вам ужин наверх, в вашу комнату?

— Лучше я здесь посижу, раз уж пришёл.

Кухарка оказалась симпатичной, и Ален был не прочь с кем-нибудь поболтать.

— Садитесь вот сюда, сэр, — она пододвинула ему большую круглую табуретку. — Надо же так случиться! Сэр Этвуд будет недоволен. Оставили его гостя без ужина! Сам-то он ещё не вернулся. Сейчас я вам подогрею утку. И пудинг есть, положить?

Ален кивнул. Чувствовал он себя здесь очень уютно. Отведав пудинга, похвалил его, а потом поделился рецептом своей тётушки, достигшей в кулинарном искусстве небывалых высот. Одним из любимых праздничных блюд его детства было тётушкино изобретение, наречённое «восточной вариацией английского пудинга»; его рецепт Ален мог без запинки изложить в любое время дня и ночи. Кухарка пришла в восхищение и, надев очки, записала советы Алена в большую пухлую тетрадь, где хранила свои гастрономические секреты.

— Часов около шести я видел направлявшегося сюда полного джентльмена в сером костюме. Не знаете, кто это? — поинтересовался Ален. Хотя дом Этвуда на первый взгляд был убежищем вполне безопасным, неизвестные посетители вызывали у него тревогу.