Анна Грин - Кто убийца? Страница 4

Коронер немедленно приступил к допросу:

– Ваше имя?

– Джеймс Трумен Харвелл.

– Каков род ваших занятий?

– Последние восемь месяцев я служил личным секретарем покойного мистера Левенворта.

– Вы, кажется, последний, кто видел его живым?

При этом вопросе молодой человек высокомерно поднял голову и проговорил:

– Ни в коем случае! Вы, вероятно, путаете меня с человеком, который убил мистера Левенворта?

Подобное заявление походило скорее на шутку дурного тона, и попытка отнестись таким образом к расследованию трагического происшествия произвела на присутствовавших в комнате самое тягостное впечатление; общее настроение тотчас изменилось не в пользу допрашиваемого. По-видимому, он и сам это почувствовал, но, несмотря ни на что, еще выше поднял голову.

– Я хотел спросить, — уточнил коронер, возмущенный подобным ответом, — были ли вы последним, кто видел мистера Левенворта, перед тем как он был убит?

Секретарь скрестил руки на груди. Я не мог понять, хочет ли он этим движением скрыть охватившую его дрожь или только пытается выиграть время, чтобы собраться с мыслями.

– Я не могу дать вам на это однозначного ответа, — проговорил он наконец серьезно. — По всей вероятности, я последний видел его живым, хотя, когда живешь в таком большом доме, трудно утверждать это с полной уверенностью.

Заметив, что присутствующие не удовлетворены его ответом, секретарь добавил:

– Я, в соответствии со своими обязанностями секретаря, иногда должен был приходить к мистеру Левенворту и поздним вечером.

– Не могли бы вы сообщить нам, в чем именно состояли эти обязанности? — спросил коронер. — Иначе говоря, какого рода занятия поручал вам мистер Левенворт?

– Отчего же нет? Вам, быть может, известно, что покойный обладал огромным состоянием, и поскольку он пользовался репутацией человека чрезвычайно доброго и отзывчивого, то ему отовсюду приходили разного рода прошения, которые я и должен был вскрывать, а также отвечать на них. Его частная корреспонденция помечалась всегда особым знаком, которым и отличалась от прочей переписки. Но это еще не все. Мой патрон прежде занимался торговлей чаем и не раз бывал в Китае, поэтому он был очень заинтересован завязать более тесные отношения между нашим отечеством и этой страной. Чтобы познакомить американцев с Китаем, со всеми его традициями и народом, патрон начал писать книгу на эту тему. Моя помощь ему в этом деле ограничивалась тем, что я каждый день писал часа три под его диктовку. Последний сеанс приходился на поздний вечер, между девятью и одиннадцатью часами. Мистер Левенворт был человеком чрезвычайно пунктуальным и любил точность во всем.

– Вы говорите, что писали под его диктовку каждый вечер. Значит, и вчера также?

– Да, как всегда.

– Что вы можете сказать относительно его настроения? Не заметили ли вы, что он был взволнован или обеспокоен чем-нибудь?

Секретарь нахмурил брови и произнес с расстановкой:

– Поскольку он, надо полагать, не имел ни малейшего понятия о том, что смерть его близка, чего ради он стал бы волноваться или беспокоиться?

Коронер, недовольный тоном, которым свидетель давал показания, строго заметил:

– Ваше дело отвечать на вопросы, а не задавать их.

– Прекрасно. В таком случае я должен сказать, что, если даже мистера Левенворта и посетило какое-либо предчувствие близкой смерти, он не сообщил мне ничего об этом и даже казался более углубленным в работу, нежели всегда. Когда я уже собирался уйти, он сказал мне: «Не пройдет и месяца, как можно будет отдать эту книгу в печать, не так ли, Джеймс?» Я прекрасно помню его слова, потому что в ту минуту он наливал себе вино; каждый вечер перед сном патрон выпивал бокал вина. Я уже взялся было за дверную ручку, но остановился на пороге и ответил: «Конечно, мистер Левенворт». — «В таком случае выпьем за успех моей книги», — произнес он и налил бокал также и мне. Я сразу выпил все вино, а хозяин — только половину. И когда мы нашли его утром мертвым, бокал стоял в том же положении на письменном столе.

Рассказ о последних минутах, проведенных с покойным, по-видимому, очень взволновал Харвелла; он вынул платок и отер пот со лба.

– На прощание, — продолжал он, — я пожелал патрону спокойной ночи и вышел из библиотеки.

Коронер, очевидно, вовсе не был тронут волнением секретаря; он пристально посмотрел на него и поинтересовался:

– А куда вы направились потом?

– К себе в комнату.

– По дороге вы никого не встретили?

– Ни единой души.

– Быть может, вы заметили или услышали что-нибудь необычное?

Голос секретаря как будто дрогнул, когда он ответил:

– Нет, ничего.

– Подумайте еще раз хорошенько, мистер Харвелл, можете ли вы с чистой совестью подтвердить, что действительно никого не встретили и ничего не заметили?

На лице свидетеля появилось испуганное выражение, он дважды начинал беззвучно шевелить губами, словно пытаясь что-то сказать, но оба раза промолчал. Наконец он произнес с видимым усилием:

– Действительно, я заметил нечто, но настолько незначительное, что даже не хотел упоминать об этом; теперь эта маленькая странность невольно мне вспомнилась.

– Так в чем же дело? Говорите.

– Одна дверь была полуотворена.

– Чьей комнаты?

– Мисс Элеоноры Левенворт, — молодой человек понизил голос до едва слышного шепота. — Если бы не произошло это ужасное несчастье, я даже не вспомнил бы о подобном ничтожном обстоятельстве.

– Вы заперли за собой дверь, когда вошли в свою комнату?

– Само собой разумеется.

– Когда вы легли спать?

– Тотчас же.

– Быть может, вы слышали что-либо, перед тем как заснули?

Он опять немного смутился, потом решительно заявил:

– Ровно ничего.

– Вы не слышали шагов в коридоре?

– Может быть.

– Но можете ли вы сказать наверняка, что слышали шаги?

– Утверждать этого я не могу.

– Но по крайней мере вам так показалось?

– Да, теперь я припоминаю… Я уже начал засыпать, когда мне показалось, что в коридоре слышны шуршание платья и шаги, но это не произвело на меня никакого впечатления, и вскоре я уже спал.

– Больше ничего?

– Чуть позже я вдруг проснулся, будто испугавшись чего-то, но что это было, я не в состоянии сказать. Помню только, что сел в постели и огляделся кругом. Но поскольку ничего не увидел и не услышал, то снова лег и проснулся лишь сегодня утром.

В остальном Харвелл подтвердил во всех подробностях показания дворецкого. Коронер спросил его, не заметил ли тот чего-нибудь особенного на столе покойного, после того как тело было перенесено в спальню.

– На нем было все как обычно, только необходимое, — ответил он, — книги, бумага, перо, бутылка и бокал, из которого накануне пил мистер Левенворт.

– А кроме этого — ничего?

– Кажется, ничего.

– Относительно бокала вы, кажется, говорили, — вмешался один из присяжных, — что он оставался в том же положении, как ваш патрон поставил его при вас накануне вечером?

– Да, совершенно в том же.

– Но ведь он всегда выпивал целый бокал?

– Да.

– Значит, сразу же после вашего ухода ему кто-то помешал его допить?

Молодой человек вздрогнул и побледнел, будто ему пришла в голову какая-то ужасная мысль.

– Это еще ничего не значит, — сказал он, с трудом произнося слова, — мистер Левенворт мог… — Он не докончил фразы и замолчал.

– Продолжайте, мистер Харвелл. Договаривайте то, что хотели сказать, — попросил коронер.

– Мне больше нечего вам сообщить, — ответил секретарь, пытаясь справиться с волнением.

Присутствующие обменялись многозначительными взглядами: всем казалось, что именно в молчании секретаря в данную минуту скрывается ключ к разгадке ужасной тайны. Но коронер, по-видимому, не обратил на это никакого внимания и продолжал допрос:

– Не знаете ли вы, находился ли на своем месте ключ от двери в библиотеку, когда вы выходили оттуда вечером?

– Я не обратил на это внимания.

– Но вы предполагаете, что он находился там?

– Да, это вероятнее всего.

– Во всяком случае сегодня поутру дверь была обнаружена запертой и ключ из скважины исчез?

– Да, совершенно верно.

– Значит, тот, кто совершил убийство, запер дверь и ключ унес с собой?

– Да, похоже на то.

Коронер пристально взглянул на свидетеля; в это время поднялся с места маленький присяжный:

– Нам говорили, что, когда дверь наутро была взломана, обе племянницы вашего патрона последовали за вами в библиотеку; так ли это было?

– Только одна из них пошла с нами — мисс Элеонора.

– Она и есть, кажется, предполагаемая наследница покойного?

– Нет, наследница — мисс Мэри.