Морис Леблан - Арсен Люпен (сборник) Страница 4

– Ну и? – спросил сыщик.

– Ну и?! Но ведь это завтра! Надо принять меры.

– Неужели вы воображаете, что я буду заниматься вашей глупой историей!

– Какое вознаграждение вы хотите получить за то, что проведете ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое сентября в моем замке?

– Ни гроша, оставьте меня в покое!

– Назначьте цену – я богат.

Ганимар посмотрел на него и спокойно заявил:

– Я здесь в отпуске и не имею права вмешиваться…

– Этого никто не узнает. Что бы ни случилось, я обязуюсь хранить молчание. Слушайте, достаточно вам трех тысяч франков?

– Хорошо. Только разве можно ручаться за что-нибудь с этим негодяем Люпеном! В его распоряжении, наверное, целая шайка… Уверены ли вы в своих слугах?

– Как вам сказать…

– В таком случае не будем на них рассчитывать. Я сейчас же предупрежу телеграммой двух своих помощников… А теперь уходите, чтобы нас не видели вместе. До завтра, к девяти часам я приеду.

За десять минут до назначенного срока барон отпустил слуг. Они жили во флигеле, выходящем на дорогу в конце замка. Оставшись один, Кагорн осторожно открыл двери и через минуту услышал шум приближающихся шагов. Ганимар представил барону двух своих помощников и попросил дать ему некоторые объяснения. Ознакомившись с расположением замка, он закрыл и забаррикадировал все входы в залы, откуда могла грозить опасность. Сыщик осмотрел стены, приподнял ковры и, наконец, поместил своих агентов в центральной галерее.

– Будьте внимательны! При малейшем движении открывайте окна во двор и зовите меня. Обратите внимание на сторону, выходящую на реку. Десять метров крутого обрыва не испугают таких господ, как Люпен.

Ганимар запер двери, взял ключи и произнес:

– А теперь – на посты!

На ночь он выбрал для себя комнату с двумя дверями, ранее служившую сторожкой. Одно ее окно выходило на мост, а другое во двор. В углу было расположено углубление, напоминающее колодец.

– Как вы уже говорили, барон, это единственный выход из замка в подземелье, по рассказам, давно не использовавшийся?

– Да.

– Значит, если не существует другого хода, мы можем быть совершенно спокойны.

Ганимар поставил три стула в ряд, улегся на них и, вздохнув, закурил трубку.

– Да, барон, велико же мое желание накопить побольше денег на домик, где я собираюсь доживать свой век, если я согласился на такое пустое дело. Я расскажу потом эту историю Люпену, и он будет покатываться со смеху.

Но барон не радовался. Он со страхом прислушивался к малейшему шуму. Одиннадцать часов, двенадцать, наконец пробил час. Вдруг он схватил руку Ганимара, который сразу вскочил.

– Вы слышите?

– Очень хорошо, это рожок автомобиля. Спокойной ночи!

IV

Иногда даже самые большие предосторожности ни к чему не приводят

Ганимар быстро заснул, и барон больше ничего не слышал, кроме звучного и равномерного храпа сыщика. На рассвете они вдвоем вышли из каморки. Тишина раннего утра царила и в замке. Довольный, сияющий от радости Кагорн и неизменно спокойный Ганимар поднялись по лестнице. Ничего подозрительного они не заметили. Ганимар взял ключи и пошел в галерею. Его помощники крепко спали, расположившись на сдвинутых тульях.

– Черт возьми! – проворчал инспектор.

В ту же минуту барон воскликнул:

– Картины!.. Буфет!..

Он произносил несвязные слова, задыхался и протягивал руки к пустым местам и голым стенам, где торчали крюки и болтались ненужные теперь веревки. Исчез Ватто, сняты полотна Рубенса, сорваны гобелены, а витрины с драгоценностями опустели! В отчаянии барон бегал по зале и вспоминал вслух денежные суммы, заплаченные за сокровища. Можно было подумать, что этот человек совершенно разорен и, кроме пули в лоб, ему больше ничего не оставалось.

Если что-нибудь еще и могло утешить Кагорна, так это только изумление самого Ганимара. Он осматривал закрытые окна и нетронутые дверные засовы. Везде был полный порядок. По-видимому, ограбление было совершено по заранее обдуманному плану. Ганимар бросился к двум агентам и начал их трясти. Они не просыпались. Тогда он внимательно посмотрел на них и заметил, что сон обоих помощников был слишком неестественным. Их усыпили! Но кто же?

– Он, Люпен!.. Или шайка под его управлением. Это манера Люпена. След виден во всем! Я даже думаю, барон, что он нарочно позволил мне арестовать себя в Америке!

– Значит, я должен навсегда отказаться от своих картин, от всего?! Но ведь он украл самые лучшие произведения из моей коллекции! Я бы отдал многое, чтобы вернуть их! Если больше ничего сделать нельзя – пусть грабитель сам назначит цену.

– Вот это разумно! Вы не возьмете обратно своих слов?

– Нет, нет и нет!..

– Итак, если следствие ничего не выяснит, я подумаю… Но если вы хотите, чтобы это удалось, то ни слова обо мне! – сказал Ганимар, а затем сквозь зубы прибавил: – К тому же мне нечем хвастаться!

Между тем оба помощника пришли в себя. Ганимар стал их расспрашивать, но они ничего не помнили.

– Не пили ли вы чего-нибудь?

Подумав, один сказал:

– Немного воды из графина.

Ганимар понюхал и попробовал воду. Жидкость не имела ни особого запаха, ни вкуса. В тот же день барон предъявил Арсену Люпену, содержавшемуся в тюрьме, обвинение в краже вещей из замка Малаки.

V

Арсен Люпен дает некоторые объяснения

Кагорн вынужден был предоставить замок в распоряжение жандармов, прокурора, судебного следователя, репортеров и вообще всех любопытных, которые проникали всюду – даже туда, куда совершенно не нужно. Позже он не раз пожалел о своем иске.

Общество быстро занялось делом барона. Сразу же возникли фантастические догадки. Вспомнили знаменитый подземный ход, и прокурорский надзор начал производить розыски в этом направлении. Все в замке перевернули вверх дном. Проверяли каждый камень, полы, печки… При свете факелов исследовали погреба, где бывшие владельцы Малаки хранили запасы провизии. Даже скалу буравили. Но все было напрасно. Не нашли ни малейшего признака существования подземного хода.

– Это действительно так, – неслось со всех сторон, – но ведь картины и мебель не могут исчезать, как призраки. Их выносят через окна или через двери, а люди, которые ими завладевают, также входят и выходят через двери или оконные проемы.

Убедившись в своем бессилии, прокурорский надзор попросил помощи у агентов из Парижа. Было решено обратиться к содействию Ганимара, услуги которого были неоднократно оценены по достоинству. Знаменитый сыщик молча выслушал рассказ о краже, покачал головой и заметил:

– Я думаю, что вы идете по ложному следу, настойчиво обыскивая замок. Решение находится не здесь.

– Но где же?

– Около Арсена Люпена.

– Значит, вы полагаете, что это он…

– Только он мог провернуть такой грандиозный замысел. Но пусть не ищут ни подземный ход, ни потайные камни, ни прочий подобный вздор. Этот человек не употребляет старинных приемов, он очень современен. Я прошу позволения пробыть с ним один час. Возвращаясь из Америки вместе с ним, мы все время поддерживали великолепные отношения. Я даже осмеливаюсь сказать, что он чувствует некоторую симпатию к человеку, сумевшему его арестовать. Вероятно, Люпен сможет, не испытывая неловкости, дать мне некоторые разъяснения.

Немного погодя, после полудня, Ганимара провели в камеру Люпена. Тот, лежа на кровати, поднял голову и вскрикнул от радости.

– Вот так сюрприз! Я очень огорчен, что не могу принять вас как следует. Извините меня, но я здесь мимоходом… Боже мой, как я счастлив, что вижу наконец порядочного человека! Мне уже надоели все эти шпионы и сыщики, по десять раз в день выворачивающие мои карманы и обшаривающие мою скромную комнату, чтобы убедиться в моих планах по поводу будущего побега. Чем я обязан удовольствию видеть вас у себя?..

– Дело Кагорна, – сказал кратко Ганимар.

– Подождите! Одну секунду!.. У меня накопилось столько таких дел… Ах да, я вспомнил! Вам, конечно, не надо объяснять, как далеко ушло следствие? Я даже позволю себе заявить, что оно почти не продвинулось.

– Потому-то я и обращаюсь к вашей любезности.

– К вашим услугам.

– Прежде всего: дело барона велось вами?

– От начала и до конца!

– А письмо с предупреждением? Телеграмма?

– Вашего покорного слуги. У меня даже должны где-то быть расписки.

VI

Как все произошло

Арсен открыл ящик маленького столика из некрашеного дерева, который вместе с кроватью и табуреткой составлял всю обстановку комнаты, достал оттуда два клочка бумаги и протянул их Ганимару.

– Ах так! – воскликнул сыщик. – Но я думал, что за вами следят и постоянно обыскивают, а вы, оказывается, читаете газеты и даже храните свои бумаги.

– О, эти тюремщики просто неумны! Они распарывают подкладку моей куртки, исследуют подошвы моих сапог, выстукивают стены камеры. Никому из них даже не приходит в голову, что Арсен Люпен может прятать вещи в самых обычных местах. Именно на это я и рассчитывал.