Джон Карр - Загадка Красной вдовы Страница 4

Похоже на тайную комнату Синей Бороды, верно? Лично я всегда хотел туда попасть. В детстве я, бывало, говорил себе: «Алан, когда старик отдаст богу душу и все здесь будет твоим, ты просто обязан будешь пробраться в ту комнату, приняв все меры к тому, чтобы не умереть в течение двух часов». Но старик все предусмотрел. — Мантлинг кивнул, хлопнул ладонью по столу и ворчанием выразил одобрение покойному отцу. — Ловко он все проделал! По завещанию — старик был очень консервативен и свято чтил право первородства — я получал все, но при одном условии. Условие такое: никто не должен заходить в эту комнату до тех пор, пока дому не придет конец.

Ха! Конечно же я не стал переворачивать собственную тележку с яблоками. А вы бы как поступили? До недавнего времени я запрещал себе думать об этой комнате. И тут начали сносить старый Мейфэр — может, и к лучшему. Ловкачи скупают всю землю в округе. Собираются понастроить здесь высоток и кинотеатров. Заметили, наверное? Для меня этот дом — одно разорение. Он никому не нравится, кроме Изабеллы и Гая, а я плачу за него такие налоги, что мог бы купить остров где-нибудь на пересечении торговых путей. Компания «Крест билдинг девелопмент» за одну землю предложила мне двадцать тысяч чистыми. Я подписал контракт. Через неделю дом начнут сносить, так что я вправе открыть комнату Синей Бороды.

Он наклонился, взявшись руками за край, будто собирался толкнуть стол вперед, и пристально посмотрел на Терлейна.

— А теперь позвольте задать вам вопрос. Вы слышали о моем отце. Как по-вашему, старый пройдоха Мантлинг был суеверным человеком?

— Я не был знаком с ним лично, поэтому…

— Тогда я вам сам скажу. Не был, — сказал сын старого лорда Мантлинга с коротким лающим смешком. — Верно, Джордж? — Он оглянулся на Джорджа, и баронет кивнул. — Более твердокаменного куска здравого смысла я в жизни не встречал. Но в это он верил. А мой дед? Он стоял у истоков финансового благополучия нашей семьи. Во время — как там вы ее называете? — промышленной революции он выжал все соки из трущоб Манчестера. Он не только верил; он умер в той комнате — так же как остальные. Именно поэтому мой папаша ее и запечатал. Это я вам для того рассказываю, чтобы вы забыли обо всякой ерунде вроде проклятия или призраков. Никаким проклятием тут и не пахнет. В той комнате люди по-настоящему, без дураков, умирали — а может, и еще умрут. Еще стаканчик хереса?

Терлейн использовал долгую паузу, во время которой Мантлинг добирался до графина, для того, чтобы обменяться взглядами с сэром Джорджем. Тишина нарушалась только сопением Мантлинга. Терлейн тихо спросил:

— От чего они умирали?

Мантлинг заворчал:

— От яда, друг мой. Никакого сомнения. Так-то. Один докторишка утверждал, будто от страха, но это полная чушь. Яд — в мебели или в чем-то еще. — Он говорил яростно, будто убеждая самого себя, и, замолчав, резко сунул стаканы Терлейну и сэру Джорджу. Со стороны могло показаться, что он не подает гостям напитки, а хлещет кого-то кнутом. — Я не собираюсь устраивать охоту за привидениями. Вопрос чисто научный, уверяю вас. Яд — как в тех кольцах, которые я видел в итальянских музеях. Ну, вы знаете. Человек надевает кольцо; здоровается с вами за руку; отравленный шип вонзается вам в палец… — Он махнул рукой.

— Да, — кивнул Терлейн. — Но у меня была возможность убедиться в том, что большинство легенд об отравленных кольцах эпохи Возрождения либо полностью выдуманы, либо искажены до неузнаваемости. Я знаю, что anello della morte, «кольцо смерти», существует; я видел несколько таких колец во флорентийском музее. Но…

— Это не выдумка, — вмешался сэр Джордж, — и не преувеличение. Просто сейчас так модно: отрицать исторические факты безо всяких доказательств или даже против всяких доказательств. В последнее время наши бедолаги историки приобрели скверную привычку наделять всеми мыслимыми пороками тех, кто раньше считался образцом добродетели, и, наоборот, приписывать благородные черты самым отъявленным злодеям прошлого. Они не допускают и мысли, что достоверное научное знание может появиться откуда-нибудь, кроме их всезнающих голов… Я помню, как один такой ученый безапелляционно утверждал, что Борджиа травили своих недругов только белым мышьяком — других ядов они якобы не знали. Я посоветовал ему поехать и посмотреть сохранившиеся до наших дней музейные экспонаты. Если Борджиа не знали и не использовали ничего, кроме белого мышьяка, то зачем им вообще были нужны отравляющие кольца? Мышьяк действует не через систему кровообращения. При попадании в кровь — посредством укола ядовитым шипом, спрятанным в кольце или, предположим, в шкатулке, — он не более опасен, чем обыкновенная соль. В то же время anello della morte старше, чем сама Венеция. С помощью одного из таких колец умертвил себя Ганнибал. И Демосфен. Это все признанные официальной историей факты.

— Ну и что из этого следует? — требовательно спросил Мантлинг.

Сэр Джордж нетерпеливым жестом потер лоб.

— Я не ставлю под сомнение возможность существования сильного яда, действующего через систему кровообращения. Я говорю только, что такого яда не могло быть в той комнате. Ты же говорил мне, что твой отец…

— До отца мы еще дойдем, — сказал Мантлинг. Он определенно любил находиться в центре внимания. — А пока я, с твоего позволения, продолжу. Давайте взглянем на дело с прагматической точки зрения. Этот дом, как я уже говорил, был построен в 1751 году моим многоуважаемым предком Чарльзом Бриксгемом. В течение сорока с чем-то лет в той комнате ничего странного не происходило. Говорят, старик устроил в ней рабочий кабинет. Идем дальше. В 1793 году его сын Чарльз вернулся из Франции с женой-француженкой. Жена привезла с собой целый караван старинной французской мебели. Пологи для кроватей, гардины, шкафы, зеркала — резьба, позолота, вышивка и прочее. Все, что нужно молодой девушке на чужбине. Это была ее комната. Но умер в ней он. Он стал первой жертвой. Однажды утром — кажется, в 1803 году — его нашли там с почерневшим лицом…

— Простите, что перебиваю, — сказал Терлейн, внимательно изучая лицо Мантлинга. — Комната использовалась в качестве спальни?

Он никак не ожидал, что его слова вызовут такую ответную реакцию: лицо Мантлинга враз отяжелело, стало уродливым, на нем остро проступили морщины; Терлейн вновь услышал, как его дыхание запнулось, затем выровнялось и стало слышимым, затрудненным.

— Да, комната использовалась в качестве спальни, — сказал Мантлинг, беря себя в руки и будто с усилием отбрасывая подальше какую-то мысль. — Там стоял… большой стол с несколькими креслами, — он бросил быстрый взгляд на своего гостя, — но это была спальня. Да. А почему вы спрашиваете?

— Его жена пострадала?

— Нет. Она скончалась за год до его смерти. От болезни или еще от чего-нибудь, но не от яда. Комната убила еще трех человек. Чарльз-младший — тот, первый покойник — оставил двоих детей — близнецов, мальчика и девочку. Дочь умерла накануне своей свадьбы, в двадцатых годах девятнадцатого века. В той же комнате, при схожих обстоятельствах. Ее смерть и стала началом легенды.

— Погодите-ка, — вмешался сэр Джордж, — между теми двумя смертями в комнате кто-нибудь жил?

— Нет. Это был каприз… черт возьми, я не знаю! Спроси Гая. Она была первой, кто захотел там спать после смерти ее отца. Меньше чем через два часа после того, как она уединилась в комнате, к ней зашла служанка — или, может, кто-нибудь другой — и нашла ее мертвую. Начались кривотолки; поговаривали о проклятии и подобной ерунде. Комнату заперли; в ней никто не жил до тех пор, пока один французский коммерсант не приехал по делам к моему деду и не настоял на том, чтобы провести в ней ночь. Ха! Да он даже до постели не добрался. На следующее утро его нашли мертвого возле камина. Я точно помню, в каком году это произошло, потому что в том же году началась Франко-прусская война. 1870-й. Спустя шесть лет дед сам решил переночевать в зловещей комнате. Он сказал, что ему надо проверить одну теорию. Но он тоже умер. Отец рассказывал: все слышали, как он пытался звать на помощь. Он сотрясался в конвульсиях и все пытался указать на что-то, но уже не мог вымолвить ни слова.

Мантлинг, нервно расхаживавший взад и вперед, резко повернулся.

— А теперь мы подходим к самой непонятной части истории. Отцу было тогда двадцать лет. У него хватило здравого смысла сделать то, в чем умные люди убеждали еще деда: он позвал специалиста по изготовлению мебели и шкафов, чтобы он проверил всю мебель в комнате на предмет потайных смертельных ловушек. Так-то. Он обратился в «Равель и K°», в то время самую авторитетную в этой области фирму. Очень старая контора. Занимаются изготовлением мебели уже бог знает сколько лет. Равель сам приехал из Парижа, с двумя ассистентами. В поисках ловушек и отравленных игл они разобрали все буквально по винтику, не оставив без внимания ни одной, даже самой мелкой, детали. Некоторые неразборные детали они вынесли из комнаты и разрезали в мастерской. Но…