Джон Харви - Грубая обработка Страница 4

Наверное, стоило бы остаться в дверях и посмотреть, как она идет по извилистой дорожке, проходит через ворота и направляется к машине. Но Резник повернулся и вошел в дом. На кухне он приготовил в термосе кофе для себя и Грэхема Миллингтона в благодарность за его услугу.

Участок, в котором работал Резник, находился в черте города, не так уж близко от центра, что придавало ощущение определенной самостоятельности, и не настолько далеко, чтобы чувствовать себя в какой-то глуши. Это был северо-восток города между магистральными дорогами с построенными в начале столетия домами и стоящими среди них современными муниципальными зданиями, соединенными пешеходными дорожками. Большинство живущих здесь были бедняками, рабочими, которые считали себя счастливчиками, потому что имели работу: мулаты из стран Карибского бассейна, азиаты, белые — люди, выполнявшие почасовую работу на фабриках велосипедов или чулочных изделий. Теперь эти фабрики сносили, чтобы освободить место для универсальных магазинов. К западу отсюда был район с викторианскими особняками, теннисными кортами, обсаженными деревьями холмистыми улицами. Там еще были свободные площадки, достаточно большие, чтобы построить среди зелени по проекту архитектора летний дом и оставить достаточно места для игры в бадминтон. Единственное черное лицо, когда-либо замеченное там, могло принадлежать лишь человеку, который пытался срезать путь или заблудился.

В приемном отделении участка на полу была кровь, еще достаточно яркая, чтобы определить, что она была пролита недавно. Дежурный сдвинул панель с пуленепробиваемым стеклом, когда вошел Резник.

— Кровотечение из носа? — спросил Резник, кивнув в сторону пола.

— Не совсем так, сэр.

Инспектор толкнул бывшую когда-то белой дверь, и комната сразу наполнилась стуком пишущей машинки, резкими звонками телефонов и неторопливыми ругательствами человека, который, видимо, знал только четыре слова и настойчиво повторял их без какой-либо связи одного с другим.

Резник кивнул женщине-полицейскому, которая вела мимо него побирушку, прошел по коридору и завернул в комнату, где сержант в белой накрахмаленной рубашке и аккуратном черном галстуке записывал происшествие в толстую книгу.

Сразу трудно было определить, кто ранен: молодой сержант или задержанный. На столе лежал нож, лезвие которого было обломано примерно на дюйм.

— Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр? — спросил сержант, продолжая писать.

Резник покачал головой.

Он теперь видел, что на полу в дежурке была кровь задержанного. Один глубокий порез был у того на голове, другой — высоко на груди под запачканной рубашкой, которая прилипла к телу, как повязка.

— Он угрожал и размахивал ножом, сэр, — доложил молодой сержант. Он не должен был объяснять свои действия Резнику, но ему надо было выговориться. Его лицо было неестественно бледно. — Я уговаривал его успокоиться, положить оружие, но он не хотел. Продолжал кричать и ругаться. Грозился располосовать меня.

Человек все еще ругался, хотя и не так громко. Интервалы между его четырьмя словами продолжали увеличиваться, но, как только начинало казаться, что он полностью выдохся, тут же произносилось очередное слово.

— Спор возник из-за стакана выпивки, — уточнил сержант.

— Значит, это не могло произойти намного позднее девяти, — заметил Резник. — Ранние птички эти алкаши.

— Я звал на помощь, — проговорил сержант притихшим голосом. — Но я не знал, как долго мне придется ждать.

— Этот тип уже отправил одного из своих друзей в госпиталь. Тот теперь ждет, чтобы ему пришили на место кусок носа. — Вступивший в разговор полицейский смотрел на Резника. — Этот парень поступил правильно.

— Я отнял у него нож, сэр, только он… он ранил себя при этом.

Резник взглянул на задержанного: теперь его глаза были закрыты, хотя рот продолжал раскрываться со все удлиняющимися интервалами.

— Вы не думаете, что он должен рассматриваться как потерпевший?

— Как только его осмотрит врач, Чарли. Все будет в порядке.

Резник повернулся к говорившему, главному инспектору Ленни Лоренсу.

— Что-нибудь случилось, Чарли?

Резник покачал головой.

— Все нормально, сэр. Просто прошел по следам крови из дежурки. Вы знаете, как это бывает. Инстинкт.

— Думал, может быть, вы хотите посмотреть, как живут другие.

— Вы имеете в виду патрульных? Тех, кто всегда среди людей?

— Что-то вроде этого.

— Мы и здесь получаем свою порцию, вы знаете.

— Отделение уголовного розыска. Полагал, что это чистенькая работа. Современная технология. Запись голосов и внешнее опознание с любезной помощью ближайшего пункта видеонаблюдения.

Резник прошел мимо главного инспектора в коридор. Из какой-то комнаты внезапно донесся испуганный крик, как если бы кто-то очнулся ото сна и не может понять, где находится.

— Мой сержант хорошо вел себя сегодня утром? — спросил Резник.

— Он испытывал наслаждение от каждой минуты службы. Начистил свои ботинки так, что в них можно смотреться, как в зеркало.

Вероятно, так и было, подумал Резник, поднимаясь по лестнице. Когда-то Миллингтону сказали, что опрятный, аккуратный внешний вид во все времена был самым верным путем наверх. С тех пор он держал в ящике своего стола наряду с необходимыми бумагами и экземпляром акта 1984 года о полицейских и уголовных доказательствах запирающийся на молнию несессер с принадлежностями для чистки обуви, нитками и иголкой и пару ножниц в футляре из крокодиловой кожи. Зайдя в мужской туалет, Резник увидел прилипшие к раковине крошечные обрезки волос и подумал, что здесь поработали ножницы Миллингтона.

Наверное, не удивительно, что Грэхем Миллингтон интересовался использованием новейшей технологии, основанной на компьютерах. И только его имя, кроме имени главного инспектора, было включено в список для посещения в выходные дни семинара, проводимого отделом министерства внутренних дел по научным изысканиям и развитию.

Дверь в отделение уголовного розыска была распахнута, и Резник видел через стеклянную панель, как Марк Дивайн одним пальцем отбивает отчет о месте преступления, как если бы пишущая машинка была изобретена только позавчера.

В глубине комнаты увлеченно беседовали Линн Келлог и Кевин Нейлор. Никто не обратил внимания на его приход.

Его собственный кабинет представлял собой отгороженный угол комнаты направо от входа. Он мог бы поспорить, что Миллингтон окажется за его столом, и выиграл бы.

— Размер подходит, Грэхем?

Миллингтон покраснел, ударился коленом, пытаясь встать, пожонглировал трубкой зазвонившего телефона, но справился с ней только с третьей попытки.

— Это вас, сэр, — протянул он трубку Резнику.

— Полагаю, что так.

— Да, сэр.

Резник взял трубку, не делая попыток начинать разговор. Миллингтон замешкался у двери.

— Дайте мне пять минут, Грэхем, потом доложите.

— Да, сэр.

Миллингтон подтянулся, кивнул и закрыл за собой дверь кабинета.

— Алло, — сказал Резник в трубку, отодвинув в сторону часть бумаг, чтобы освободить себе место на уголке стола. — Инспектор-детектив Резник.

— Том Паркер, Чарли.

— Доброе утро, сэр.

Том Паркер был главным инспектором-детективом, чей кабинет находился на центральном участке. Каждое утро он звонил Резнику и обсуждал с ним происшествия на его территории.

— Думал, что вы взяли отгул.

— На час, сэр. По личным делам.

— Дом?

— Да, сэр.

— Черт подери, Чарли, никогда не найдешь то, что хочешь, а если и найдешь, то потом никак не можешь избавиться!

«Слава Богу, — подумал Резник. — Он не будет развивать эту тему».

— Вы помните тот большой всплеск взломов год назад, Чарли? Ранней весной, так?

— Март, сэр.

Это было второго марта. Резник прекрасно помнил, как накануне отправился в клуб послушать Реда Родни, джазового трубача, который работал с Чарли Паркером. В свои шестьдесят лет, через три месяца после операции полости рта, Родни играл длинные, жизнерадостные фразы, рассыпая серии звуков. Последним номером он сыграл быстрые пассажи из пьесы Паркера вместе с британским альтом-саксофоном без всяких репетиций, и это было превосходно.

Когда Резник пришел следующим утром к себе в участок, эти мелодии продолжали звучать в его голове. Там его встретил Патель с кружкой чая и новостями об ограблении. А затем пять ограблений подряд! Во всех случаях богатые дома. Неработающая сигнализация, похищены деньги, драгоценности и ценные бумаги, кредитные карточки. Как следствие, трудности со страховкой.

— Происшествие в Эдвалтоне, Чарли. Сообщили сегодня утром. Тот же метод. Думаю, вам стоило бы съездить туда. Может быть, это даст нам шанс проверить правильность ваших подозрений.