Валентин Пламенов - Послание мертвеца Страница 4

Судя по всему, мое предчувствие начинает оправдываться. И дело не только в электробритве, ванне, трагической развязке, а в давно накопившихся наслоениях отношений между людьми, хотя на первый взгляд они выглядят совершенно ясными: симпатичный парень, красивая девушка, отставной полковник-пьяница. В довершение всего – эта затхлая, запущенная квартира. Однако нередко бывает, что кажущаяся ясность потом оборачивается такой путаницей, что становится обидно: ну как же я не понял этого раньше!

С Бистрой Теневой, журналисткой из модного журнала „Стиль" мы сидим в кафе „Рубин". Перед нами две чашечки кофе и два лимонных коктейля. Черные волосы, матовая кожа, огромные теплые глаза, римский нос, высокий лоб – такой женщине ничего не стоит вскружить мужчине голову. Несмотря на печальный взгляд, в ней чувствуется нечто хищное, какая-то бешеная жажда власти, разрушений, превосходства над другими. На ней легкий розовый костюм. Изящные ухоженные руки с красивыми наманикюренными ногтями спокойно лежат на столе, не выдавая ни капли волнения. Вообще, по виду журналистки никак нельзя предположить, что нынешней ночью погиб ее друг. Сегодня утром я пристально рассматривал фотографию Стефана. Симпатичный парень с круглым лицом и глазами любимца женщин, но ничего больше. Их связь явно была неравностойной и, если не было особых причин ее продолжать, шла к своему логическому концу.

Какими же могли быть эти причины, мне и следовало выяснить, хотя спокойствие этой дамы вовсе не вселяло в меня оптимизма. Я заказал еще по чашечке кофе и улыбнулся своей собеседнице.

– Еще раз прошу извинить меня за то, что беспокою вас в такой момент...

– А что, собственно, такого? – с вызовом ответила мне журналистка. – Давайте договоримся: я буду предельно откровенна с вами, но и вы будете откровенны со мной, иначе это будет напрасная трата времени.

– Согласен, – киваю я, хоть и не люблю, когда мне ставят условия, тем более, если они касаются такого вопроса, как откровенность – будь то с моей стороны или со стороны другого человека. Если же этот человек проходит по какому-нибудь следственному делу, он обязан быть откровенным, во всяком случае, так гласит закон. – Расскажите как можно подробнее обо всем, что случилось вчера.

– С точностью до минуты вряд ли смогу, – начала Бистра Тенева, отпив кофе и слегка поморщившись, то ли от его крепости, то ли от воспоминаний. – Я приехала на такси к нему домой около девяти вечера. Стефан, конечно, еще не собрался в дорогу. Со мной был только саквояж, в то время как он всегда ездил на море с двумя битком набитыми чемоданами. Отец его, как обычно, сидел перед телевизором и сосал ракию. Стефан попросил меня выгладить ему пять сорочек и три пары брюк. Я отказалась, и мы тут же поругались. Мы ругались из-за каждого пустяка.

– Ваши знакомые должны были заехать за вами на машине?

– Да, у Тони „лада", но водит ее Киса. Его зовут Петр Пецев, холостяк, валютчик и барахольщик, – Бистра Тенева презрительно поджала губы. – Тони купила его, как покупают кило говядины в магазине. Вы спросите, зачем мне было ехать с ними? Не могу вам объяснить. Может, я и в самом деле малахольная. Я уже дважды разводилась. Второй развод был особенно мучительным. У меня отобрали ребенка. Отец второго мужа – человек с большими связями. На суде они смогли обставить все так, будто во всем виновата только я. Потом в моей жизни появился Стив. Когда я поняла, что он попросту мыльный пузырь, начались скандалы, драки. Он пытался удержать меня любой ценой. Грозил, что вскроет себе вены. У него был большой набор номеров подобного сорта, но вас это вряд ли интересует. Так вот, мы цапались, как всегда, пьяный полковник смотрел в гостиной футбол, а Тони и Киса опаздывали. В одиннадцать – я совершенно в этом уверена, так как именно в тот момент посмотрела на часы, в надежде, что наши друзья вообще не явятся, – Стефан вспомнил, что ему нужно принять ванну. Он вышел из комнаты, а я начала укладывать в чемоданы его белье. Мне хотелось сбежать от него, но я не смела: он такой, что разыщет меня и под землей. Родители мои давно развелись, им не до меня. Вскоре погас свет. Я вышла из комнаты. Несколько раз окликнула Стефана, но он не отзывался. Тогда я подошла к его отцу и крикнула ему на ухо, что Стефан заперся в ванне и не отзывается. Полковник еще не совсем одурел от алкоголя, разыскал где-то свечу, зажег ее, но по-прежнему тупо смотрел перед собой. Я с трудом заставила его пойти посмотреть пробки. Он переключил пробку и свет зажегся. Я снова позвала Стефана.

– Вы хорошо помните, как полковник открыл ванную?

– Толкнул ее. Это не составило особого труда, крючок давно заржавел. Я скажу вам, откуда я это знаю. Полковник несколько раз вроде бы случайно заглядывал ко мне в ванную, когда Стефан запирал меня в квартире, а сам исчезал.

– Как вы объясните тот факт, что электробритва была включена в сеть? Стефан был рассеянным?

– Исключительно. Это была рассеянность не гения, а человека, не знающего, как убить время.

– Вы знали, что у него есть судимость за кражу?

– Естественно. Уж не думаете ли вы, что такие люди скрывают свое прошлое? Наоборот, они выставляют его напоказ, чтобы выглядеть суперменами перед разными соплюшками. Так вот, в последний момент Стефан решил побриться. Да-да, он долго рылся в чемодане, разыскивая электробритву.

– Другими словами, вы допускаете, что он сначала включил электробритву, а потом наполнил ванну?

– Стив был из тех людей, о которых что ни скажи – все верно! Я вам уже говорила, что он не знал, как убить время. Он мог начать обед с десерта и кончить супом. Мог часами смотреть в потолок, а потом вскочить и схватиться за десять дел сразу, не сделав как следует ни одного. Сейчас вам понятно, что после того как мы битых два часа ругались, ему могло взбрести в голову что угодно – и побриться, и выкупаться, и бог знает что?

– Вы надеялись, что Тони и Киса не приедут, не так ли? Они могли подвести вас, хотя вы точно обо всем договорились?

– Вполне. Они тоже все время на ножах. Тони издерганная, как всякая увядающая красавица, а Киса – все что угодно, но только не мужчина, достойный уважения. Он даже не проститутка, для этого тоже нужно хоть что-то иметь за душой. Киса есть Киса – ноль без палочки.

– Вчера вы сразу поняли, что Стефан мертв?

– Нет, я не посмела до него дотронуться, да я и не смыслю ничего в медицине. Я только помнила, что после удара током люди часто выживают, потому поспешила позвонить в скорую помощь.

– Как держался полковник?

– Глупо. И злобно, конечно. Что вы хотите от старого пьяницы? Он смотрел на меня так, будто это я столкнула электробритву в ванну! „Никогда в жизни я тебе этого не прощу!" – крикнул он и замахнулся на меня.

– А Тони и Киса приехали?

– Когда врач скорой помощи сказал, что Стив мертв и что нужно вызвать милицию, я позвонила им по телефону. Только их не хватало в этой проклятой квартире!

– Где они находились в это время?

– В жилом микрорайоне „Дружба", дом семьдесят восемь, как раз напротив пруда. Там живет Тони. Еще вопросы будут?

– Один, последний: как вы считаете, это несчастный случай?

– А что же еще?

– Например, самоубийство.

Лицо Бистры растянулось в жестокой усмешке.

– Чтобы Стив покончил с собой? Откуда у него столько ума?

– А если допустим, что электробритву столкнул полковник?

– Это исключено! Он обожал сына и испытывал патологическую ненависть ко мне. Вполне объяснимо, если учесть, что он пережил. Если хотите знать мое мнение, Стив заворочался в ванне, о чем-нибудь вспомнил, например, что не почистил зубы, полез за пастой и свалил электробритву. Хотите, я скажу вам что-то такое, отчего я совсем паду в ваших глазах? Впервые за столько месяцев я сама себе хозяйка и чувствую себя человеком! Я не имею ничего против того, чтобы он был мертв! Официант, счет, пожалуйста!

В четвертом часу дня я припарковался у дома Антуанетты Минчевой. Бросив завистливый взгляд на счастливчиков, катавшихся на лодках на пруду, я нырнул в обшарпанный подъезд с переломанными почтовыми ящиками. Квартира косметички была обставлена с тем крикливым шиком, что вошел в моду среди софийских мещан в конце восьмидесятых годов. Здесь каждая вещь заявляла о возможностях своей хозяйки. Мафия производителей, торгашей и снабженцев, видимо, процветает у нас вовсю. Фотообои, перламутровый кафель, камин, гипсовые орнаменты на потолке, ниши со статуэтками ангелочков и девственниц с безумным выражением лиц, огромная хрустальная люстра, которая если свалится на голову, навсегда избавит человека от земной суеты, ковры, толщиной в две пяди, всевозможные плюшевые зверюшки, телевизор в комплекте с видео марки „Сони" и еще множество разных благ, недоступных для тех, у кого деньги водятся только первого и шестнадцатого числа. Главное предназначение всей этой роскоши, по-видимому, ошарашивать клиенток жрицы красоты.