Максимилиан Дюбуа - Смерть в мышином королевстве Страница 4

— Что случилось, дитя мое? На вас лица нет. Пожалуйста, присядьте. Вот сюда, здесь вам будет удобно.

Граф хотел подвести девушку к креслу, но заметил, что она дрожит, словно в лихорадке.

— Да что с вами? Вы вся дрожите.

Девушка продолжала стоять. Было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться. Отеческий тон графа, вместо того, чтобы успокоить ее, произвел обратное действие. Губы ее задрожали и из глаз брызнули слезы.

— Ну, ну, не надо плакать, — начал неумело успокаивать ее граф. Как и большинство мужчин, он становился совершенно беспомощным при виде женских слез. — Лучше расскажите мне, что стряслось.

— Умоляю вас, граф, спасите его! Мари говорит, что вы можете его спасти.

— Спасти кого, мадемуазель? О ком вы?

— О Мишеле. То есть, я хотела сказать, о графе Пон-Л’евеке.

— О капитане королевских гвардейцев? А что с ним?

— Его арестовали по обвинению в убийстве. Но я знаю, что это не он. Он не убивал. Он не убийца.

— Прошу вас, успокойтесь, мадемуазель.

Граф налил на донышко бокала немного коньяка из стоявшего на столе графина и протянул его гостье.

— Вот, выпейте это.

Девушка безропотно проглотила содержимое бокала.

— А теперь, мадемуазель, давайте начнем сначала. Вы говорите, капитана арестовали. Признаюсь, это для меня новость. Я только два часа назад прибыл из своего родового поместья и ничего об этом не слышал.

— Его обвиняют в убийстве маркиза Камамбера.

— Вот оно что! Так маркиз убит?

— Да. Его отравили. Говорят, яд находился в сыре, который он получил в подарок к свадьбе.

— В подарок к свадьбе, — задумчиво повторил граф. — Да, да, кажется, я что-то припоминаю. Маркиз собирался жениться. Я тоже слышал об этом краем уха. Я, знаете ли, мало бываю в обществе, мадемуазель, и придворные слухи доходят до меня в последнюю очередь. И кто же та несчастная, которая овдовела, едва успев стать женой?

— Та несчастная — это я. Только маркиза убили еще раньше. Мы не успели обвенчаться.

— Что ж, очень вам сочувствую, мадемуазель.

Девушка потупилась и ничего не ответила. Такая неадекватная реакция заставила графа взглянуть на нее повнимательней. Он был явно озадачен.

— Погодите, дитя мое, — сказал он, — что-то я не пойму. А при чем здесь капитан гвардейцев? Если я не ослышался, вы пришли просить за него? За предполагаемого убийцу?

— Граф Пон-Л’евек и я давно любим друг друга, — ответила девушка. — Мы собирались пожениться, и мои родители не возражали против нашего брака, пока…

— Пока?

— Пока не появился маркиз и не попросил моей руки. Отец тут же забыл про обещание, данное графу Пон-Л’евеку.

— Понимаю.

— Aх, граф, вы и представить себе не можете моего отчаяния. Что я только не передумала за это время! Я молилась, чтобы с маркизом что-нибудь случилось и он не смог на мне жениться. Я мечтала, чтобы он провалился сквозь землю, исчез, я даже — Боже мой! я даже жалела о том, что двуногие существа, которые хозяйничают в его дворце в дневное время, не держат кошку.

— Ну надо же! А я и предположить не мог, что такая очаровательная девушка может быть настолько кровожадной, — сказал граф с улыбкой.

Но Матильда не заметила иронической нотки в голосе собеседника.

— И вот маркиз мертв, — продолжала она печально. — Однако это нам не помогло, мне и Мишелю. Все стало только хуже. Теперь перед нами еще более непроходимая стена — стена городской тюрьмы. Они схватили его, но он не виноват. Я знаю, что не виноват, хоть он и сказал, что готов пойти ради меня на преступление.

— Он так сказал? Он сказал, что ради вас готов пойти на преступление?

— Вот видите, вы тоже думаете, что это он.

— Нет, я так не думаю. Я не думаю, что капитан способен действовать исподтишка. Если бы капитан решил выяснить отношения с маркизом, он сделал бы это в честном поединке. Во всяком случае, он не стал бы травить соперника ядом. Яд — это скорее женское оружие.

— Вы думаете, что маркиза убила женщина?

— Скажем так: я считаю эту возможность более вероятной. Половину мышиного мира составляют особи женского пола. Отчего же не предположить, что он перешел дорогу одной из них?

— Перешел дорогу… как мне?

— Вроде того.

— Но я не могла его отравить, — смешалась Матильда. — Я ничего не понимаю в ядах.

— А кто сказал, что это вы?

— Так вы мне верите?

— Конечно. Как я могу не верить такому наивному и чистому созданию, как вы, мадемуазель?

— И вы поможете мне? Вы найдете настоящего убийцу?

— Я помогу вам. И я найду настоящего убийцу.

— Я даже не знаю, как вас благодарить граф.

— И не нужно. Я считаю, что это вы сделали мне подарок, обратившись ко мне.

Юная мышка посмотрела на него с удивлением.

— Я очень люблю разгадывать загадки, — объяснил граф.

Мышка улыбнулась. Впервые с тех пор, как вошла в этот дом.

— Я прикажу Марселю проводить вас. Улицы Маусвиля небезопасны. Ночью по ним рыщет много бродячих котов, высматривая вот таких юных, неопытных мышек.

Граф позвонил, и в гостиную вошел Марсель.

— Марсель, я хочу, чтобы ты проводил мадемуазель Рокфор до самого дома. Не уходи, пока не убедишься, что она в безопасности.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

— И сразу возвращайся. Я буду тебя ждать.

Вернувшись через полчаса, Марсель застал графа в гостиной. Заложив передние лапки за спину и опустив голову на грудь, граф задумчиво мерил шагами комнату. Он явно обрадовался скорому возвращению слуги.

— Ваша Светлость хотели со мной о чем-то поговорить? — спросил Марсель, уже догадываясь, что им предстоит расследование очередного преступления.

— Что тебе известно о смерти маркиза Камамбера?

— То же, что и всем, Ваша Светлость. Маркиза отравили перед самой свадьбой.

— И что ты об этом думаешь, Марсель?

— Думаю, что кто-то не хотел, чтобы маркиз женился.

— Да. Этот вывод напрашивается сам собой.

— И потому вы решили, что он скорее всего неверен?

— Да нет. Я пока еще ничего не решил. Ты слышал, что арестовали графа Пон-Л’евека, капитана королевских гвардейцев?

— Как не слышать? Слышал, конечно. Весь Маусвиль только об этом и говорит.

— На чем основаны выдвигаемые против него обвинения?

— На показаниях садовника. Утром в день свадьбы мадемуазель Рокфор тайно встречалась с капитаном. Садовник был неподалеку и слышал их разговор. Он слышал, как граф грозился убить маркиза.

— Понятно. Это, конечно, осложняет дело. Нам ничего не остается, Марсель, как найти подлинного убийцу.

— Вы думаете, капитан здесь ни при чем?

— А ты разве так не думаешь?

— Признаться, я вообще об этом не задумывался. Решил, что раз его арестовали, то значит он виновен.

— Обычное заблуждение.

— У вас уже есть какая-то версия?

— Для версии еще рановато, у меня просто не хватает фактов. Нам нужно побольше узнать о маркизе Камамбере. Но этим мы займемся с утра. А сейчас — спать. Я очень устал с дороги. Да вдобавок этот чересчур сытный ужин.

Однако Марсель не уходил. Так и продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Казалось, он что-то хочет сказать, но не решается.

— В чем дело, Марсель? — спросил граф.

— Я не знаю, насколько это может оказаться важным, но вы всегда говорили, что в деле важны любые мелочи…

— Тебе что-то известно?

— Помните, перед отъездом вы поручили мне зайти в редакцию с сообщением для господина Бобарда?

Граф нетерпеливо кивнул.

— Я заходил к нему несколько раз, но не мог его застать. Два дня назад я пошел опять. На этот раз мне повезло. Господин Бобард оказался на месте, и я передал ему ваше сообщение. На выходе из здания редакции я столкнулся с одним из слуг маркиза Камамбера. В руках у него был пакет. Я бы не обратил на этот пакет внимания — в редакцию многие ходят с пакетами — если бы Мэрдок — так зовут этого парня — не сделал попытку его от меня спрятать. Причем проделал он это довольно неуклюже, и лишь пробудил мое любопытство. Я спросил его, что ему понадобилось в редакции. Он начал мяться и не мог сразу придумать правдоподобное объяснение. Скажи он просто, да вот хозяин велел передать пакет редактору или кому там еще, я бы от него, возможно, и отстал. Но нет, бедняга весь покраснел от натуги, а потом стал нести околесицу про какую-то графологическую экспертизу — я даже не подозревал, что он знает такие ученые слова — и у меня не осталось сомнений, что дело тут не совсем чисто.

Граф слушал Марселя с все возрастающим вниманием и, когда слуга закончил, спросил:

— Ты можешь описать пакет? Какой он был — большой, маленький?

— Небольшой. Размером чуть больше конверта, в которые Ваша Светлость запечатывает свои письма.

— Письма, — машинально повторил граф, и тут же уже более осмысленно: — Письма! Это могли быть письма?