Я третий нанесла удар - Мацей Сломчинский Страница 4

Он передал Алексу конверт. Джо достал из него обычный лист с машинописным текстом и начал вполголоса читать:

Скотленд-Ярд.

Мистеру Айону Драммонду и мистеру Гарольду Спарроу грозит опасность. Речь идет об их исследованиях, они кому-то очень нужны. Пытались купить. Сейчас будут пытаться заставить молчать. Это ужасно! Спасите их!

Друг Англии

Алекс рассмеялся.

— Похоже, письмо написано сумасшедшим, который начитался комиксов, — сказал он. — Я не так представлял себе серьезное предостережение. Мне кажется, вы получаете ежедневно сотни подобных писем. Наверняка угрожают, что убьют королеву, взорвут парламент или подложат бомбу в какое-нибудь посольство. Таких чокнутых сотни, может, даже тысячи. Нет, я бы не обращал внимания на такое письмо.

— И я тоже, — сказал инспектор, — если бы не кое-какие моменты, исключающие такой подход. Во-первых, чокнутого, который знает, например, что сегодня ночью мы будем испытывать летающую подводную лодку, вряд ли можно назвать сумасшедшим, если дата настоящая, а все испытания строго засекречены.

— То есть ты задумался, откуда автор письма знает о работе Драммонда и Спарроу, верно?

— Да. Во-вторых, он также знает о попытке переговоров с учеными. Их вел представитель одного из очень дружественных нам государств, которое интересуется развитием науки об искусственных материалах. Попытки переговоров носили достаточно общий характер, и казалось, что у наших ученых скорее вынюхивали, не имея твердой уверенности, что же они прячут в рукаве. Мы предприняли кардинальные меры предосторожности. Дружба между народами и соглашения о вечной дружбе — это похвально, но речь идет о завоевании мирового рынка и громадных суммах за патенты. Когда видишь в жизни то, что я видел, понимаешь, что человеческая жизнь всего лишь одна из цифр в уравнении. Иногда уравнение требует признать эту цифру самой главной, и тогда человек бесценен. Но иногда уравнение не решается без вычеркивания этой цифры, и человека стирают с таблицы так тщательно, словно его на ней никогда и не было. Я не хочу… не хотел бы, чтобы Драммонд и Спарроу исчезли с той таблицы только потому, что государство — наш большой друг имеет промышленность, не переносящую конкуренцию. Письмо, может, и могло быть написано сумасшедшим. К сожалению, оно содержит очень много правды. Кроме того, — это в-третьих — меня беспокоит и заставляет отнестись к письму серьезно следующий факт: автор знает о сотрудничестве Драммонда и Спарроу. Более того, знает, что работа в той стадии, в которой находится сейчас, может уйти в могилу вместе с ними.

— Не хочешь же ты сказать, что убийство ученых в чужой стране только из-за возникшей у них какой-то новой идеи в порядке вещей? Такого не может быть.

— Ты прав и не прав. Трудно определить, как скажется работа наших ученых на формировании мирового рынка. Она может разорить тех, кто вынужден применять прежнюю технологию. Может ударить по производству стали, металлургии, да мало ли по чему еще. Лишь одно здесь несколько неясно…

— Что? — спросил Алекс.

— В таких случаях убийство, насколько мне известно, — последнее средство. Из письма следует, что какие-то мощные силы знают о работе Драммонда и Спарроу и хотят их обезвредить. Это несколько противоречит логике.

— Почему?

— Гениальных людей не убивают, словно мух. Даже если их исследования производят переворот в промышленности, всегда прежде всего стараются купить ученых, заставить работать на себя. Они ведь представляют огромную ценность для того, кто их использует. Умершие значат столько же, сколько два мертвых чиновника. А таких попыток, таких намерений, предложений ни один, ни другой до сих пор не замечали. Кроме того, честно говоря, все выглядит слегка фантастически. И если бы не…

— Если бы не факт, что автор письма хорошо осведомлен об исследованиях, ты бы и не принял его предупреждение во внимание?

— Примерно так. Во всем этом есть что-то неясное, что-то требующее объяснения. Даже если мы представим государство или концерн, которым угрожают исследования Драммонда и Спарроу, то такое покушение во второй половине двадцатого века представляется несколько нереальным. Ведь еще неизвестно, в какой степени их открытие окажется важным. Мы допускаем, что важным. Оба ученых также верят в это, но у нас есть информация, что их работа далеко не завершена, что существуют проблемы, и, в конце концов, неужели владельцы керосиновых ламп должны были убить Эдисона за изобретение электрической лампочки, а производители стрептоцида убрать Флемминга за открытие пенициллина. Промышленность не защищается от технического прогресса, а скорее стремится использовать его для себя.

— Следовательно?

— Почем я знаю? Все может быть. Нам ничего не известно об авторе письма, кроме того, что он напечатал его на маленьком, портативном «Ремингтоне» и опустил в почтовый ящик в Лондоне. Официально мы не придаем большого значения подобным письмам. Но когда речь идет о наших наиболее талантливых ученых, нельзя ничего упускать из виду. Тем более, что в письме упоминаются детали, о которых мы уже говорили.

— Хорошо, — сказал Алекс и невольно улыбнулся. — Следовательно, им, пожалуй, ничто не грозит, но если в один прекрасный день мы найдем их в своих постелях с дозой стрихнина в желудках, то Скотленд-Ярд не удивится.

— Наоборот, удивится! — Паркер встал. — Удивится, потому что Скотленд-Ярд заботится о том, чтобы граждан его страны не кормили стрихнином перед сном. Послушай, Джо, — инспектор подошел к приятелю и положил ему руку на плечо, — я сейчас буду с тобой совершенно откровенен.

— А до этого, следовательно, не был?

— Был. Но не совсем. Письмо пришло к нам две недели назад. Мы сделали с того момента все, что полагается делать в подобных случаях. Разговаривали с учеными, разумеется, очень осторожно, и окружили Саншайн Мэнор не бросающейся в глаза охраной. Удобно, что усадьба удалена от больших поселений и нетрудно контролировать движение чужих лиц в окрестности. К сожалению, на мое предложение поселить в доме одного из наших людей Драммонд категорически отказался. Нужно признать, что ни он, ни Спарроу вообще не придали никакого значения письму. И вот здесь…

— Начинается моя роль?

— Да. — Паркер сел и налил себе виски, но отставил рюмку и почти весело посмотрел на хозяина дома. — Разумеется… хм… я получил разрешение контролировать переписку жителей Саншайн Мэнор. Неделю назад я прочитал письмо, в котором Айон приглашает тебя к себе, а три дня назад — твой ответ, в котором ты благодаришь за приглашение и сообщаешь, что послезавтра приедешь туда на две недели.

— Хм… — буркнул Алекс. — Учитывая, что законы нашей страны запрещают властям вмешиваться в личную жизнь граждан и гарантируют, между прочим, тайну переписки…

— У нас есть параграф, касающийся