Виктор Каннинг - Королек Страница 40

Стоящий сзади Крэнстон внезапно сбил Гримстера с ног, и он оказался сидящим на земле.

– Извините, Джонни, нам не нужны фокусы.

Коппельстоун передал свой конец веревки Крэнстону.

– Держите, я все сделаю.

Крэнстон опустился на колени позади Гримстера, дернул веревку на запястьях вверх, подтянув руки к горлу и начал оборачивать петлю вокруг шеи. Почувствовав веревку на коже, Гримстер понял, что осталось мгновение до того, как Крэнстон завалит его, полупридушенного, на спину, чтобы Коппельстоун сел ему на ноги, не давая двинуться, и достанет шприц. Гримстер не планировал этот момент; его одержимая уверенность в себе, неумолимая ясность, что он убьет сэра Джона, говорили, что в нужный момент сработают инстинкты. Гримстер просто ждал. Он превратился в смертельного зверя.

Прежде чем Крэнстон успел обернуть веревку вокруг его шеи, Гримстер резко ударил головой назад и почувствовал, как затылок врезался в лицо Крэнстона. Потом Гримстер рванулся вперед – веревка выскользнула из рук Крэнстона – и вскочил на ноги. На мгновение они с Коппельстоуном оказались лицом к лицу – Гримстер ощущал его дыхание и видел прожилки в широко раскрытых глазах. Он вцепился в пиджак Коппельстоуна и толкнул к краю утеса. Коппельстоун споткнулся и начал падать. Гримстер упал сверху, продолжая держаться скованными руками за пиджак, и перекатился, увлекая противника по скату к краю обрыва.

Они полетели вниз – пятьдесят футов – и рухнули в бурную воду, которая повлекла их по течению. Коппельстоун потянулся руками к горлу Гримстера, но тот мотнул головой, яростно ударив лбом в мокрое, багровое лицо. Они снова нырнули, крутясь в быстром потоке.

Замедляясь, река оттеснила тела от утеса к противоположному берегу. Гримстер, борясь с течением и тяжестью воды в сапогах, начал искать опору. В пяти футах от берега он нащупал дно и, волоча за собой Коппельстоуна, начал пробиваться к берегу. Полуживой после удара в лицо, Коппельстоун на мгновение заставил Гримстера вспомнить смутную фигуру льва в Вуберне, который тащил через дорогу Гаррисона.

Гримстер добрался до берега и вытащил свою жертву по травянистому склону на поле. Коппельстоун, постанывая, неподвижно лежал на земле. Гримстер опустился рядом на землю и, сцепив руки, ударил Коппельстоуна в висок. Потом схватил мокрый край правого кармана и оторвал его. Он заметил, что Коппельстоун убрал туда ключ от наручников, когда его заковывали в клетке. Клапан кармана отлетел в сторону, на землю вывалился ключ – и черная картонная коробочка, хорошо знакомая Гримстеру. Он поднял коробочку и неуклюже запихнул в собственный карман, потом подобрал ключ, зажав его в правой ладони. Из-за реки донесся крик – это был Крэнстон; впрочем, ему требовалось время найти переправу. Крепко зажав ключ, Гримстер перекатился на спину и высоко задрал ноги. Вода из сапог хлынула на него потоком; он поднялся и побежал к далекой железной дороге.

Он бежал и чувствовал не восторг и не торжество, а только неизбывную целеустремленность. Он убьет сэра Джона. Ничто его не остановит. Снова перед глазами мелькнул лев, уносящий Гаррисона. Гримстер с холодной отрешенностью понял, что стал зверем. Он хотел лишь одного: выследить и убить; пока он не убьет, не будет ему покоя, не сможет он вернуться к жизни и найти себе место.

Он преодолел проволочное ограждение перед железной дорогой, пересек пути и перебрался через ограждение на той стороне. Там сел в высокой траве и дал дрожащему телу несколько минут – успокоиться. Затем, крепко стиснув ключ зубами и подняв руки, начал работать ртом и запястьями, чтобы попасть ключом в замок.

Освободившись от наручников, Гримстер зубами развязал узел на веревке. Поднявшись, снял пиджак и рубашку и выжал их. Потом снял сапоги и проделал то же самое с брюками.

Через несколько минут он достиг шоссе Эксетер – Барнстейпл и двинулся по дороге в долину. Сейчас он был в безопасности. Крэнстон перейдет через реку к Коппельстоуну. Им потребуется время, чтобы добраться до Хай-Грейнджа; там они позвонят сэру Джону, чтобы получить инструкции, а сэр Джон почти наверняка спустился к реке за отелем – час он будет рыбачить. Если они захотят получить помощь полиции, понадобится вмешательство сэра Джона – это означает дипломатические объяснения, по крайней мере с начальником полиции графства, прежде чем что-то будет сделано. Получив сообщение, сэр Джон тут же упакует вещи и вернется из отеля в Хай-Грейндж. Он поймет, что в отеле оставаться опасно, пока Гримстер на свободе. Есть только одна надежда завершить дело быстро – добраться до отеля, прежде чем сэр Джон уедет. Если не повезет… что ж, тогда придется думать снова. Но пока что ему везет. На отдыхе сэр Джон – раб привычек, после ужина он обязательно спускается к реке. Гримстер взглянул на небо. Стемнеет через полчаса. Сэр Джон будет рыбачить, пока не угаснет свет.

Гримстеру все еще везло. Ярдах в пятистах по дороге у ворот на поле был припаркован фургончик. Подойдя, Гримстер увидел на поле человека, пасущего овец. Ключ зажигания был в замке. Гримстер скользнул на сиденье и тронулся. До «Лиса и гончие» пятнадцать минут езды.

Гримстер припарковал фургончик под навесом рыболовной лавки и посмотрел на машины, выстроившиеся перед гостиницей. Среди полудюжины автомобилей стоял и черный «даймлер» сэра Джона. Значит, он или в гостинице, или спустился по полям за гостиницей к реке.

В это время года здесь останавливались только постоянные посетители; они не просто приезжали каждый год в одно и то же время, но и занимали одни и те же номера. Только в двух номерах были ванные – на первом этаже и на втором. Оба номера были двухместными, и сэр Джон всегда брал верхний, выходящий окнами на внутренний двор, потому что в последнюю неделю его отпуска к нему обязательно присоединялась жена.

Гримстер прошел в двери и поднялся по лестнице. Никто бы не обратил внимания, что он в болотных сапогах. Дверь в комнату отдыха была открыта – там несколько человек пили кофе. Гримстер прошел к номеру сэра Джона. Проблемы с ключом не возникло – в гостинице просто не было ключей. Только изнутри номера можно было задвинуть щеколду и уединиться. Гримстер знал об этом, потому что несколько раз в прошлом приезжал сюда из Хай-Грейнджа к сэру Джону.

Еще снаружи он убедился, что в номере нет света. Он открыл дверь и вошел. Одна постель была разобрана на ночь. На приготовленной кровати лежала записка: «Пусть сэр Джон позвонит в Хай-Грейндж как только появится. Срочно».

Гримстер положил записку, задернул шторы и сел в кресло в дальнем углу комнаты. Он достал из кармана картонную коробочку, включил на несколько мгновений настольную лампу и рассмотрел шприц – тот был полон. Гримстер положил шприц на туалетный столик рядом с собой. По окну вдруг забарабанили капли дождя, и хлынул ливень. Во двор въехала машина, раздались голоса и лай собак.

Гримстер сидел в темноте и ждал; напряжение и усталость покидали его. Он провел рукой по лицу – лоб ныл от удара в лицо Коппельстоуну. Коппельстоуну, который помог Гаррисону заманить его в ловушку, который сделал это, возможно, потому что ненавидел Департамент. После смерти сэра Джона Коппельстоун станет главой Департамента, но протянет недолго. Сознавая это, он постарается принести вреда как можно больше и как можно быстрее. Коппельстоун, как и сам Гримстер, нацелен на разрушение. Они оба, придя в Департамент, ощущали гордость, от того, что попали в маленький элитный отряд – работа поначалу привлекала и манила, затем потребовала холодной, нечеловеческой преданности и, наконец, поскольку им не удалось придушить в себе человечность до конца, стала отвратительной, так что каждый из них по-своему должен был выбирать – уничтожить или бежать. Хотя сэр Джон ни намеком этого не выдавал, Гримстер знал, что он сам испытывает примерно те же чувства. Но, попав в ловушку, из нее так просто не выберешься.

Из коридора донеслись шаги; кто-то остановился перед дверью номера, коротко кашлянув. Дверь открылась, загорелся свет, и в комнату вошел сэр Джон в зеленых резиновых сапогах. Он прошел прямо к кровати, увидел записку и поднял ее. Затем обернулся, когда Гримстер встал и подошел сзади.

Они оказались лицом к лицу – молодой с разбитым, окровавленным лицом и старый, с морщинистым лицом, бледным, исчерченным сосудиками, с седыми усами все еще в капельках дождя. Они были одного роста, и когда-то сэр Джон, видимо, был так же силен и крепок, как Гримстер. Сэр Джон быстро прочитал записку, которую держал в руках, и снова перевел взгляд на Гримстера. Смяв бумагу в желтушном кулаке, он тихо спросил, покачивая головой:

– И что, по-вашему, я буду делать, Джонни? Молить о пощаде?

– Не будете.

– Нет. В отношении вас я потерял это право давным-давно. И не важно, как могло бы сложиться, все когда-нибудь кончается. – Сэр Джон пожал плечами.