Тиана Весняк - Правосудие с того света Страница 40

— Прости, Лена, но видеть тебя и дома, и в офисе, даже при всех твоих достоинствах, выше моих сил, — мягким, но не терпящим возражений тоном ответил он.

— Виктор!.. Но как же?! — все недоумевала Елена. — Неужели я всю жизнь должна буду провести вот так… в четырех стенах?!

— Ты всегда можешь вернуться в Саратов в свою школу, если ты полагаешь, что там твоя жизнь засверкает более яркими красками, — с некрасивой, безжалостной усмешкой проговорил он.

«Это уже становится невыносимым, — между тем раздраженно думал Виктор. — Не хватало мне дома истерик».

Виктор сознательно долго не женился, ища себе домашнюю, тихую жену, которая будет полностью зависима от него. Он прекрасно знал, какую жизнь устраивают своим мужьям

независимые жены: то они разоряются и требуют финансовой помощи, то они в кого-то влюбляются и требуют развода. Естественно, Виктор, как мог, обезопасил себя от раздела имущества, но, как бы то ни было, расторжение брака всегда затрагивает недвижимость, а он любил стабильность: дом, семья должны быть незыблемы. Виктор был очень доволен, что нашел в Елене идеальную, по своим представлениям, жену. Поэтому неожиданно одолевшее ее желание пойти работать неприятно его удивило. Елена вздрогнула от жестоких слов Виктора, но не отступила и продолжала приводить неопровержимые, как ей казалось, аргументы своего горячего желания заняться делом.

Некоторое время Виктор молча, смотрел на нее своими прозрачными голубыми глазами, а потом тихо сказал:

— Лена, запомни раз и навсегда: я дважды одно и то же не повторяю.

Елене показалось, что захлопнулся последний клапан, через который к ней еще поступал воздух. Мечта, которая так легко с согласия Виктора могла стать реальностью, разбилась, как елочный шарик. В голове назойливо вертелась только одна строфа, поражающая своей безжалостной истиной:

Я, что мог быть лучшей из поэм,

Звонкой скрипкой или розой белою,

В этом мире сделался ничем,

Вот живу и ничего не делаю.[6]

Но, поддавшись на первых порах полному отчаянию, Елена всё, же нашла в себе силы, чтобы действовать вновь, на этот раз иначе — более хитро, более по-женски. Рассуждая таким образом: «Он отказал жене, но сможет ли он отказать любовнице?», она изменила свой гардероб в подражание неподражаемой Софье Бахматской, стала более страстной, неистовой в постели… но Виктору это не понравилось. Однажды она услышала:

— Лена, мне нужна жена, а не…

Эти слова пощечиной ударили ее по лицу, залив его алой краской обиды и гнева. Ей хотелось закричать, затопать ногами, расплакаться, обвинить его в бездушии, но она сдержалась и, поднявшись с супружеской кровати, ушла в свою комнату. Сев на пол и словно безумная раскачиваясь из стороны

в сторону, она шепотом повторяла:

«…Ничем!.. Сделалась ничем!..»

Она, только что почувствовавшая себя такой, какая она есть, вновь должна была превратиться в безликое, подавляющее свои мысли и чувства существо. Виктор возвысил ее над другими, но равной себе не сделал.

Елена замкнулась, ушла в· себя, перестала заниматься в «Петронии», по возможности избегала общения даже с Анной Савиной. Она выбрала себе имидж жены и матери, полностью поглощенной семьей, и все, что выходило за рамки интересов семьи, ее не касалось. Елена появлялась в обществе только под руку с Виктором, стала тем, кем он хотел ее видеть: безмолвной супругой, красивой вещью, которую он доставал, когда ему было надо. Елена, словно пружину, скрутила себя и решила держаться, сколько хватит сил.

В это время Виктор увлекся Софьей Бахматской. Он давно мечтал приблизиться к миру искусства, и кто-то представил его Софье. Виктор был сокрушен, низвергнут ее властным очарованием. Темно-карие бархатистые глаза Софьи поглотили его.

Елена, замкнутая в вынужденном бездействии, была на грани помешательства. Ненависть и ощущение своего полного бесправия снедали ее. Она задыхалась. Ей казалось, что вся квартира пропитана запахом духов Софьи. Она чувствовала, что, изредка выполняя свои супружеские обязанности, Виктор, забывшись, ощущал тело Софьи, волосы Софьи, губы Софьи… Елена бросалась из крайности в крайность. Однажды она купила несколько флаконов «Аллюр» от Шанель и опрыскала комнаты его томно-аристократическим ароматом, но была вынуждена признать, что ядовитый запах духов Софьи не уничтожим. Тогда она решила пользоваться такими же, однако Виктор этого даже не заметил: он вообще с трудом стал различать ее на фоне стен и мебели, настолько он был поглощен бездной по имени Софья.

Сначала Елена ненавидела только Софью, но однажды утром, взглянув на светловолосый затылок мужа, вдруг ощутила тошнотворную ненависть к нему. И вот уже она стала с каким-то неизъяснимым наслаждением ненавидеть Виктора: его бесцветные, словно выцветшие, глаза, его властный рот, его гладко выбритые щеки, его затылок, по которому ей так хотелось хватить чем-то очень тяжелым, чтобы брызнула фонтаном кровь, и Виктор упал униженный, уничтоженный. Елена часами могла наслаждаться размышлениями о всевозможных вариантах смерти Виктора, но однажды она неожиданно пошла в своих мыслях дальше и задала себе вопрос: «A что же потом?.. Виктор умер, а я?. А я стала бы молодой, красивой, богатой вдовой!» И вдруг все ее мучения показались ей до смешного надуманными. Как, однако, все просто: стоит только устранить Виктора — и ее жизнь, словно парус, наполнится воздухом. Несколько дней она была почти счастлива, будто уже надела вдовью вуаль. Однако Виктор был жив и полон сил. Елена спустилась со своих черных небес.

«Как же избавиться от него?» — было все, о чем она могла думать.

Москва изнывала в июльских лучах солнца, и Елена решила поехать куда-нибудь отдохнуть. Она зашла в турфирму и, пока оператор беседовал с предыдущим клиентом, стала лениво рассматривать проспекты. Вдруг ей в глаза бросилось знакомое название «Катунь». Она взяла проспект и очень внимательно ознакомилась с ним. Еще не понимая почему, она захотела непременно поехать туда.

Дома Елена сказала Виктору, что хочет навестить родственников в Саратове. Между ними существовала договоренность: когда Елена куда-либо уезжала, раза два в неделю она должна была звонить ему. Виктор себя звонками не утруждал.

Итак, будучи для всех в Саратове, Елена отправилась в Барнаул, где перед поездкой с группой туристов на Катунь она на несколько дней остановилась у своей подруги детства и юности Ларисы Григоровой.

Глава семнадцатая

Встреча подруг была радостной, наполненной светлыми воспоминаниями юности, после которых они перешли к прозе настоящего. Елена была кратко сдержанна. Сказала только, что замужем и имеет свой собственный бизнес.

— Занимаюсь недвижимостью…

— Зависть — это плохо, — подрагивающим голосом произнесла Лариса, — но я тебе завидую. Ты нашла себя. А мне пришлось развестись… Муж даже слышать не хотел о том, чтобы я работала…

— Надо было все же попытаться настоять на своем, — мудро заметила Елена.

— Ой, ты же знаешь, мой характер не из мягких, но он сказал «Нет!», и об это «Нет!», хоть разбейся! Я вспылила и подала на развод. Теперь наслаждаюсь работой с восьми до десяти в Сбербанке…

Слушая подругу, Елена думала:

«Если бы я решилась развестись с Виктором, то точно так же, избавившись от однообразия ничего неделания, попала бы в однообразие рабочего режима мелкой служащей. Нет!.. Нет!.. Я хочу другого… более значительного, интересного. Я вполне способна стать во главе фирмы…»

Как Елена ни избегала разговоров о себе, Лариса хотела узнать больше. И Елена невольно увлеклась, расправила плечи, подняла голову. Приятное чувство уверенности проникло к ней в душу, и на какое-то мгновение, забывшись, она действительно ощутила себя директором крупного московского бюро недвижимости, но вовремя спохватившись, сказала:

— Поздно! Давай спать!

Два дня спустя, расцеловавшись с подругой, она отправилась на Катунь. В лагерь приехала уже не Елена Усова, а Екатерина Бажова.

Еще не имея никакого плана по устранению Виктора, Елена поняла, что ей надо вести двойную жизнь, иначе она просто рискует сойти с ума. Отыскав нужного человека, она купила паспорт на имя Екатерины Бажовой. К тому же ей хотелось мужского внимания — ведь Виктор почти не уделял ей времени. Это было очень опасно: если бы он узнал о ее измене, он просто вышвырнул бы ее за дверь. Виктор тешил свое самолюбие тем, что полностью доверяет жене, однако его прозрачно — голубые глаза зорко следили за ней. Под чужим же именем Елена могла позволить себе приятную мимолетную связь. Однако в лагере, больше, чем мужчины, ее захватила Катунь. Пенные брызги ударили в лицо, упругие струи подхватили лодку, руки Елены уверенно взялись за весло. И вдруг все полетело в бездну, лодка перевернулась, и Елена увидела рядом с собой бородатое, смеющееся лицо инструктора, который крепко схватил ее за пояс.