Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации Страница 41

Это было грустное путешествие. Шерлок Холмс сидел в уголке, откинувшись на спинку сиденья и надвинув на глаза свою дорожную фуражку с наушниками. Длинные его пальцы беспокойно барабанили по краю окна. Я пытался занять беседой нашу спутницу, выразить ей свое сочувствие в этот трудный для нее час, и она отвечала мне любезно и учтиво, но я прекрасно понимал, что она занята своими собственными мыслями. Мне кажется, мы все обрадовались, когда несколько часов спустя вышли на перрон маленькой хэмпширской станции. Когда мы подошли к калитке, ведущей на станционный двор, к нам сразу же подошла женщина с добрым, приятным лицом.

— Вы — мистер Шерлок Холмс? — сказала она. — Слава Богу, почтовое отделение в Бьюли вовремя доставило вашу телеграмму. Дафна, дорогая моя!

— Миссис Нордман! Но… но я не понимаю…

— Ну-ну, мисс Феррерс, — ободряюще сказал ей Шерлок Холмс. — Доверьтесь своей приятельнице, это значительно облегчит дело для всех нас. Я уверен, миссис Нордман, что вы как следует позаботитесь о ней. Пошли, Уотсон.

Мы окликнули пролетку, стоявшую на станционном дворе, и через несколько минут, оставив за спиной станцию, уже катили по пустынной дороге, которая, то поднимаясь вверх, то снова ныряя вниз, бесконечной лентой тянулась по вересковой пустоши с зеленеющими кое-где кустами остролиста, ограниченной вдалеке темной каемкой леса. Проехав таким образом несколько миль, после длинного подъема на холм мы увидели внизу полоску воды и серые развалины аббатства Бьюли, а потом дорога углубилась в лес, и через десять минут мы проехали под разрушенной каменной аркой и оказались на подъездной аллее, обсаженной старыми благородными дубами, ветви которых, сплетаясь наверху, образовали над аллеей мрачную тень. Холмс протянул руку, указывая куда-то вперед.

— Этого я и опасался, — с горечью сказал он. — Мы опоздали.

Далеко впереди я увидел полицейского, который ехал на велосипеде в том же направлении, что и мы.

Аллея привела нас к мрачному, украшенному башенками дому, окруженному террасами и партерами, где еще сохранились заросшие сорняками цветники, — словом, это было самое печальное зрелище на свете: старинный запущенный сад, освещенный лучами заходящего солнца.

На некотором расстоянии от дома возле чахлого кедра стояла небольшая группа людей. По знаку Холмса кучер остановил пролетку, и мы поспешили туда через лужайку.

Группа состояла из полицейского, джентльмена с маленьким черным чемоданчиком, которого я сразу же узнал, и еще одного бледного господина в коричневом твидовом сюртуке и с бакенбардами. Когда мы приблизились, они обернулись в нашу сторону, и я не мог сдержать восклицания ужаса при виде зрелища, открывшегося нам после того, как они слегка расступились.

У подножия кедра лежало тело пожилого человека. Руки у него были раскинуты, скрюченные пальцы вцепились в траву, а борода торчала вверх под таким странным углом, что лица совсем не было видно. Его горло представляло сплошную зияющую рану, в которой виднелись кости, а вся земля была залита кровью, образовавшей вокруг головы нечто похожее на алый нимб. Доктор быстро сделал шаг нам навстречу.

— Ужасное дело, мистер Шерлок Холмс, — нервно проговорил он. — Моя жена побежала на станцию, как только получила вашу телеграмму. Надеюсь, она успела встретить мисс Феррерс?

— Благодарю вас, она ее встретила. Увы, сам я не успел прибыть вовремя сюда.

— Вы, по-видимому, ожидали, что произойдет трагедия, сэр, — подозрительно заметил полицейский.

— Да, констебль. Поэтому я здесь и нахожусь.

— Хм… я бы хотел узнать…

Холмс похлопал его по плечу, отвел в сторону и прошептал ему на ухо несколько слов. Когда они снова присоединились к нам, на обеспокоенном лице полицейского можно было заметить признаки облегчения.

— Все будет сделано так, как вы желаете, сэр, — сказал он. — Вы можете рассчитывать на то, что мистер Тонстон повторит вам свое заявление.

Человек в твидовом костюме повернул в нашу сторону встревоженное лицо — у него были впалые щеки и беспокойные серые глаза.

— Не понимаю, почему я должен это делать, — резко возразил он. — Вы — представитель закона, констебль Киббл, и вы уже приняли мое заявление. Мне больше нечего добавить. Исполняйте-ка лучше свой долг и сообщите куда следует о самоубийстве мистера Феррерса.

— Самоубийстве? — резко спросил Холмс.

— Да, а что же еще? Он уже несколько недель ходит мрачнее тучи — это все в доме могут подтвердить, — а теперь вот зарезался, располосовал себе горло.

— Гм-м… — Холмс опустился на колени рядом с телом. — А это, конечно, орудие. Складной нож с костяной ручкой — лезвие убирается внутрь. Насколько я понимаю, итальянский.

— Откуда вы это знаете?

— На нем есть марка миланского оружейника. Но что это такое? Весьма любопытная штучка, ничего не скажешь.

Он поднялся на ноги и стал внимательно рассматривать какой-то предмет, который поднял с земли. Это было короткоствольное ружье, ствол которого откидывался на шарнире у самого курка так, что его можно было сложить пополам.

— Оно лежало у самой его головы, — сказал полицейский. — Он, похоже, предвидел опасность и взял его, чтобы было чем защищаться.

Холмс покачал головой.

— Оно не заряжено, — сказал он. — Если вы обратили внимание, масло на казенной части даже не тронуто. Но что это здесь? Будьте добры, Уотсон, дайте мне, пожалуйста, ваш носовой платок.

— Это всего-навсего отверстие в стволе для шомпола, — резко вмешался в разговор мистер Тонстон.

— Я это знаю. Н-н-да, весьма любопытно…

— Да что такое? Вы суете в отверстие носовой платок, обернутый вокруг карандаша, и вынимаете его. На платке ничего нет, а вы почему-то находите, что это любопытно. Чего, черт возьми, вы ожидали?

— Пыли.

— Пыли?

— Именно пыли. В этом отверстии было что-то спрятано, потому-то оно и осталось чистым. Обычно в ружейном стволе непременно скапливается пыль. Однако я был бы очень рад, если бы вы мне сообщили кое-какие факты, мистер Тонстон, ведь, насколько я понимаю, вы первый подняли тревогу. Мы сэкономим время, если я узнаю о них здесь, от вас, а не из вашего письменного заявления.

— Ну, здесь, собственно, мало что можно сказать, — начал он. — Час тому назад я вышел подышать свежим воздухом и заметил мистера Феррерса, который стоял под этим деревом. Когда я его окликнул, он взглянул на меня, а потом отвернулся и как будто бы поднес руку к горлу. Я увидел, как он пошатнулся и упал. Когда я подбежал, он лежал в этом самом положении, на горле у него зияла рана, а рядом, на земле, валялся нож. Мне ничего не оставалось делать, как только послать слугу за доктором Нордхемом и за полицией. Вот и все.

— Исчерпывающее объяснение. Вы ведь были с мистером Феррерсом на Сицилии, не так ли?

— Совершенно верно, был.

— Ну, джентльмены, не буду вас больше задерживать, если вам угодно вернуться в дом. А вас, Уотсон, я попрошу остаться, и вас тоже, констебль.

Доктор вместе с Тонстоном направились к дому через заросшие цветники, в то время как Холмс развил бешеную деятельность. Он довольно долго ползал на коленях, описывая круги вокруг покойного, словно шустрая тощая гончая, которая добросовестно ищет след. Один раз он нагнулся, склонившись над самой землей, затем встал на ноги, достал из кармана лупу и стал тщательно рассматривать ствол кедра. Вдруг он застыл, замер на месте, и мы с констеблем сразу же подошли к нему. Холмс указал пальцем, передавая лупу полицейскому.

— Посмотрите внимательно на край этого нароста, — спокойно сказал он. — Что вы видите?

— Мне кажется, это похоже на волос, сэр, — ответил констебль Киббл, глядя сквозь лупу. — Нет, это не волос, это коричневая нитка.

— Совершенно верно. Будьте добры, снимите ее и положите вот в этот конверт. А теперь, Уотсон, помогите мне залезть на дерево. — Холмс вскарабкался по стволу, поставил ногу на разветвление и, держась за ветки, стал осматриваться вокруг. — Ха, вот что мы здесь видим, — сообщил он, посмеиваясь. — Свежая царапина на стволе, следы грязи на ветке и еще одна ниточка от грубой коричневой ткани, она пристала к коре — там, где человек опирался спиной. Ценнейшие находки, настоящее сокровище. А теперь я спрыгну, а вы заметьте точно, куда именно я приземлюсь. Хоп! — Он отошел на шаг в сторону. — Ну, посмотрите, что вы там видите?

— Две небольшие вмятины.

— Точно. След моих каблуков. Теперь смотрите рядом.

— Вот черт! — воскликнул констебль. — Здесь их четыре, а не два! И абсолютно одинаковые.

— Если не считать того, что другие не такие глубокие.

— Тот человек был легче! — воскликнул я.

— Браво, Уотсон. Ну что же, я думаю, мы видели все — все, что нам необходимо.

Полицейский серьезно посмотрел на Холмса.