Леонид Шифман - Побег на Альфу Центавра (сборник) Страница 42

– Да, и это было обнаружено, – усмехнулась Николь, – вот видишь, твоя логика помогает мне вспомнить то, что я забыла сказать. Вскрытие показало, что художника действительно оглушили, но не твердым предметом, а чем-то вроде мешочка, наполненного сыпучим материалом, например, обычным песком. Поэтому силы удара вполне хватило, чтобы оглушить старика, но не была травмирована голова, очевидно, убийца надеялся, что, возможно, пройдет версия несчастного случая.

– Вот теперь ясно, что это было именно убийство, Вернемся к мотиву. Зачем и кому могла понадобиться смерть художника? Наследники? Их попросту не было, да и они не стали бы действовать по этому сценарию. Второй возможный мотив – ограбление. Но в доме ничего не было украдено.Даже его довольно дорогие картины все были на месте. А кто мог это подтвердить абсолютно точно, кто знал все его картины?

– За творчеством этого художника следило очень много людей, он был очень известным и, как иногда говорят, модным. С каждой его картины, едва она была закончена, делали фотокопию. Эти фотокопии попадали сразу в соответствующие каталоги. Ну, и, разумеется, сотрудники музея тоже стремились знать, над чем работает художник, какие работы были им уже закончены, какие и кому проданы.

– Понятно. А ты видела ту картину, над которой он работал в момент своей преждевременной смерти?

– Да, я ее видела, на этом настоял Генри, вот, как это было, – продолжила Николь открывать мне те факты, которые постепенно добывали и они с патроном, – Генри погрузился в размышления, а мы с Майлсом не решались их прервать. После паузы в несколько минут Генри оживился и начал вращать головой в разные стороны. Этот хорошо знакомое мне упражнение явно указывало на зарождение идеи...

«Скажите, Николь, вам приходилось видеть картины Мендеса?» – наконец спросил он меня. Я ответила, что видела, но это было очень давно, а поскольку я не такой уж знаток живописи, то своих впечатлений от творчества Мендеса я не помню.

«Не хотели бы вы взглянуть еще на его работы?» – опять спросил меня Генри.

Никаких возражений против этой идеи у меня не было. Тогда мой шеф обратился к инспектору с такими словами: «Инспектор, насколько я понимаю, Мендеса утопили во время работы. Нельзя ли мисс Федона взглянуть на его последнюю картину?» Майлз ответил, что нет ничего проще, поскольку эта картина находилась еще в доме. Мы вошли внутрь, прошли по коридору, навстречу нам вышла пожилая женщина, типичная экономка: среднего роста, худая, в строгом черном платье, волосы гладко причесаны и стянуты на затылке замысловатым узлом. Майлс попросил женщину принести подрамник с последней работой ее покойного хозяина, и она, не говоря ни слова, выполнила эту просьбу.

– Значит, ты эту картину видела? – решила уточнить я.

– Да, я ее очень внимательно рассмотрела. – ответила Николь.

– Ну, и что ты можешь о ней сказать?

– Большого восторга я не испытала, впрочем, я не специалист. Насколько я помню, дикая природа – основная тема произведений Мендеса. На полотне были изображены горы, бурный ручей... Но все это скорее не слишком удачный эскиз...

– Значит, картина не была закончена, а потому и не представляла особого интереса для возможного грабителя?

– Ну, я же сказала, что я не специалист.

– А что по этому поводу думали специалисты?

– Серьезной экспертизы этого полотна на тот момент еще не производили, поскольку музей еще не вступил в права наследования, не истек срок, который дается для того, чтобы гипотетические наследники имели возможность обжаловать завещание.

– Собственно говоря, для почитателей таланта Мендеса даже незаконченное его полотно могло оказаться ценной реликвией, но такие почитатели не стали бы убивать своего кумира, да еще таким способом. Тем не менее, только эта картина может быть единственным разумным мотивом для подобного преступления, если исключить такие экзотические мотивы, как ревность, или зависть. Да, художник был весьма благополучен, но назвать его счастливчиком, или баловнем судьбы вряд ли были основания. Есть еще один, не менее экзотический мотив – месть, но, судя по тому, что я сама знаю о судьбе этого художника, и, исходя из того, что об этом ни слова не упомянул ваш инспектор Майлз, не стоит рассматривать подобную версию всерьез, я права?

– Совершенно!

– Тогда мне придется вернуться к этой картине, поскольку, если бы я была грабителем, то именно ее я и попыталась бы украсть. Оставим пока за скобками тот факт, что эта картина осталась на своем подрамнике, мы потом найдем ему объяснение, пока я попробую найти ответы на другие вопросы. Попробуем понять, где можно найти этого грабителя. Для того, чтобы покушаться на эту картину, нужно, как минимум знать о ее существовании и представлять, насколько она готова. Кроме того, грабитель должен был бы хоть минимально представлять, что он будет с ней делать потом.

– Логично, – заметила Николь.

Я почувствовала, что у нее уже появился некоторый азарт. Она включилась в игру и, видимо, мысленно сопоставляла мои рассуждения с тем, как проходило некогда реальное расследование.

– Допустим, грабитель принадлежал близкому, или не очень окружению художника. Тогда он вполне мог знать, что Мендес приступил к работе над новой картиной, то есть, мог знать, когда эта работа началась. А можно ли было узнать, сколько времени затрачивал Мигель Мендес на работу над каждым своим полотном?

– Это заинтересовало и Генри, – удовлетворенно заметила моя подруга, – он спросил об этом экономку Мендеса. Она утверждала, что от недели до пары месяцев, что это зависело от того, насколько часто в период работы над картиной художника посещало вдохновение.

– А насколько хорошо эта дама была об этом осведомлена? – решила уточнить я.

– Она сказала, что о вдохновении она мало, что может сказать, ее обычно на этот счет просвещал хозяин, но она точно знает, сколько времени у него уходило на каждую картину, прежде всего, потому, что именно ей приходилось натягивать новый холст на подрамник, когда он заканчивал работу.

– Понятно, – я задумалась, – но между неделей и парой месяцев все же большая разница, поэтому, для того, чтобы точно не попасть впросак, нужно было все же наблюдать за его работой изо дня в день и поймать тот момент, когда картина уже будет представлять какой-то интерес для потенциальных покупателей. За его работой постоянно наблюдали, как я поняла два человека: экономка и садовник. Больше никто периодически по дому не ходил? Возможно, кто-то помогал убирать в доме, или готовить еду?

– Нет, Мендес достаточно хорошо платил этим двоим, чтобы в его доме не мелькали лишние люди, возможно, изредка, перед большими праздниками…

– Нет, это не тот случай, – продолжила я свои рассуждения. У садовника, как я помню, алиби. Экономка? Как думаешь, Николь, способна эта дама стукнуть по голове своего хозяина и столкнуть его в бассейн? Ради картины?

– Не думаю, что она это могла сделать даже просто физически, она не выглядела такой уж крепкой. Да и ростом была пониже Мендеса. Кроме того, она получала постоянное и вполне приличное жалование, а картину еще нужно было продать, ей бы это было очень нелегко.

– Я тоже так думаю, – вздохнула я, – причем самым весомым я считаю твой последний аргумент. Значит, был еще кто-то, кто все же мог наблюдать за творческим процессом Мигеля Мендеса. По-моему ты упоминала, что художника могли видеть жильцы какого-то дома?

– Да, это верхние этажи многоэтажного дома, расположенного неподалеку от дома Мендеса, ну еще крыша, или чердак этого дома.

– Пожалуй, я поискала бы убийцу именно там – высказала я первую версию.

– И как бы ты его искала, дом довольно большой, а на крышу мог бы пробраться и кто-нибудь посторонний, – возразила мне Николь.

– Чтобы понять, кто это мог быть и как его легче найти в большом многоквартирном доме, нужно вернуться к способу похищения. Скорее всего, та картина, которую ты видела в доме Мендеса, не была его картиной, ведь у экономки наверняка уже довольно слабое зрение?

– Наверное, мне тоже так показалось, впрочем, ты же ее не видела, откуда…

– Я всего лишь предположила. Возраст у нее уже преклонный, так? – Николь кивнула в знак согласия, – с возрастом зрение, чаще всего, не улучшается. Некоторые пожилые люди, особенно женщины, стесняются носить очки, но видят при этом все же недостаточно хорошо. Это я к тому, что замену картины она могла и не заметить. Но ты обратила внимание, что это полотно вряд ли достойно быть признанным шедевром талантливого художника. Скорее всего, настоящую картину унес убийца. А оставил вместо нее мазню собственного производства. Попросить кого-нибудь другого это нарисовать он вряд ли решился бы, иначе ему пришлось бы пойти на еще одно убийство.

– Одно очко в твою копилку, улыбнулась Николь, ну а как его найти? Этого хитрого грабителя и убийцу ты можешь предложить?