Колин Декстер - Загадка третьей мили Страница 44

Но дальше Гилберт уже не пошел за Вэстерби, а отправился в гостиницу, где тот остановился, там он каким-то образом проник в комнату Вэстерби — или через пожарную лестницу, или взяв ключ около конторки, где в тот момент никого не было. Но мы оставим эти детали нашим столичным коллегам. Они наверняка найдут одного-двух свидетелей, которые что-нибудь видели. Это, в общем-то, не наше дело. Что произошло, когда Вэстерби вернулся в свою комнату? Точно я не знаю. Но, бьюсь об заклад, что у старика, скорее всего, в голове помутилось, когда он обнаружил, что оказался лицом к лицу с человеком, о котором он думал, что убил его! Видите ли, я сомневаюсь, что Вэстерби знал, что на самом деле Гилбертов было двое, потому что они были исключительно похожи по своим внешним данным. Но, как бы там все ни происходило, Вэстерби в конечном счете был задушен в своей комнате, тем самым длинная цепь событий почти завершила этот трагический марафон.

Но в то же время это было еще не все. Брауни-Смит теперь вдруг пришел к выводу, что дело зашло слишком далеко. У меня есть такое смутное подозрение, что в ту последнюю в его жизни субботу он ехал, чтобы встретиться со мной. Меня укрепляют в этой мысли слова контролера, который сказал в своих показаниях, что у Брауни-Смита было очень срочное дело в Оксфорде. Жаль... но, возможно, это и к лучшему, Льюис. В ту же субботу Берт Гилберт вернулся домой и нашел, так же как и полиция чуть позже, записку от своей жены Эмили, в которой она писала, что не может больше так жить и решила уйти от него. И Берт Гилберт, безусловно, самый храбрый из троих братьев, теперь лицом к лицу столкнулся с суровой правдой жизни и, возможно, осознал свой полный провал. Тогда он открыл окно своей квартиры на седьмом этаже и прыгнул вниз... Бедняга! Возможно, вы считаете, Льюис, что это было не в его характере? Но, если вы помните, у них это было семейное...

Увлекшись рассказом, Морс забыл про свой кофе и теперь с отвращением смотрел на темную коричневую пленку, которая образовалась на его поверхности.

— А пабы еще открыты, как вы думаете? — спросил он.

— Но вы еще не рассказали мне...

— Вы совершенно правы. В моем рассказе нет ответа на главный вопрос, не правда ли?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Понедельник, 4 августа

В обычных обстоятельствах, думал Льюис, когда они сидели в баре гостиницы при лодочной станции, Морс выглядел бы повеселее и не опускал бы так безнадежно свой нос в пену сразу после того, как пробормотал: «Ваше здоровье». И действительно, когда Морс снова продолжил свой рассказ, лицо у него было довольно мрачное.

— Если этот случай будет рассматриваться в суде, Льюис, то там будут выступать несколько свидетелей, но самым главным из них будет человек, который попытается рассказать суду о ненависти, которая вырастает из чрезмерных амбиций, и ее власти над людьми. В Лонсдейл-колледже были два таких человека, отношения которых могут послужить примером такой ужасной ненависти на протяжении многих лет.

Причина такой ненависти была, с одной стороны, довольно необычной, но, с другой стороны, исключительно простой. Оба они не смогли победить на выборах, претендуя на должность ректора Лонсдейла. Это было то место, которого они оба жаждали. Как мы теперь знаем, правила колледжа требуют, чтобы как минимум шесть из восьми голосов были отданы за кандидата на должность ректора, и чтобы при этом не было ни одного голоса «против». Таким образом, человек может быть выбран шестью голосами из восьми «за» и двумя воздержавшимися, но не может быть избран при одном воздержавшемся и одном «против». Но именно это и произошло в случае с Брауни-Смитом! И совершенно то же самое произошло в случае с Вэстерби! Таким образом, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к заключению, что Вэстерби голосовал против Брауни-Смита, а Брауни-Смит — против Вэстерби. Следствием этого стала взаимная ненависть этих двоих преподавателей.

Но позвольте вам указать на одну странность, Льюис. Чтобы понять ее, нужно действительно быть семи пядей во лбу, хотя теперь-то это уже не так трудно. Давайте подведем итоги. Первый человек, который приехал в Лондон, боролся с призраком своего прошлого — призраком трусости, которую он проявил во время войны. Но этот призрак, который удалось вызвать в тот день братьям Гилбертам, был на самом деле мнимым призраком, потому что Брауни-Смит ни в коей мере не был повинен в смерти их младшего брата. Затем в Лондон едет второй человек, и вы понимаете, что я хочу сказать, Льюис? Он тоже боролся с мнимым призраком своего прошлого. Ведь Вэстерби не голосовал против Брауни-Смита — он воздержался. И в свою очередь, Вэстерби узнал, что Брауни-Смит тоже не голосовал против его кандидатуры: он тоже воздержался. Но все же кто-то ведь голосовал против каждого из них. И когда они разговаривали в тот вечер в Лондоне, им, должно быть, открылся совершенно очевидный факт — что в обоих случаях это был один и тот же человек! И если это действительно было так, то тогда оказалось нетрудно догадаться, кто именно это был!

Таким образом, мы видим в этом деле еще одного, третьего человека, который тоже едет в Лондон, чтобы встретиться лицом к лицу со своим особым, но на этот раз реальным призраком. И вскоре труп этого человека находят в канале, но у него не хватает весьма отличительной головы, которая обрамлена красивыми, коротко подстриженными седыми волосами, а также обеих кистей рук, отрубленных в особенности из-за мизинца левой руки, на котором этот человек всегда носил большое красивое кольцо из оникса, которое он никогда не снимал и которое его убийцы не смогли снять с его пухлого пальца. Не было на нем также и того броского костюма, который был известен всему университету. Это был тот самый человек, который голосовал против обоих своих коллег на последних выборах ректора, тот самый человек, который, благодаря этим своим махинациям, был, и конце концов, выдвинут в качестве третьего, компромиссного, кандидата, и, естественно, именно он и был выбран. Как мы теперь видим, амбиции этого человека были еще больше, чем амбиции других его коллег, и его умение сплести интригу также выделяло его из всех. Это был тот самый человек, который в начале расследования пригласил меня к себе и попросил, чтобы я попытался выяснить, что случилось с Брауни-Смитом, не потому, что он беспокоился об этом преподавателе, а потому, что это было его долгом как главы колледжа! Да, Льюис! Человек, которого мы нашли в воде, был ректором Лонсдейла.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Несколько преждевременный эпилог

В конце осеннего семестра, который вскоре наступил вслед за описанными в предыдущих главах событиями, произошло событие, которое ни для кого, в том числе и для Морса, не было большой неожиданностью. Преподаватель, которого доктор Брауни-Смит как-то раз охарактеризовал как «вполне приятного молодого человека», был избран ректором Лонсдейла. Морса гораздо больше удивило последовавшее вслед за этим приглашение на праздничный банкет по поводу избрания Эндрюса. И он пошел, правда, без всякого энтузиазма.

О трагическом прошлом было сказано мало, и вскоре Морс смешался с другими приглашенными. Еда была великолепная, вина было в изобилии. И Море уже собирался уходить, чувствуя, что, в конце концов, все это было не так уж плохо, когда к нему вдруг подошла необыкновенно красивая женщина с живыми глазами и копной светлых волос.

— Вы, наверное, главный инспектор Морс?

Он кивнул, а она улыбнулась:

— Вы меня не знаете, но один раз мы с вами разговаривали по телефону — всего один раз! Я, ну, я просто подумала, что мне будет приятно с вами поздороваться. Я работаю здесь секретарем колледжа.

Она поправила левой рукой упавшую прядь, и Морс заметил, что кольца на ее пальце не было.

— Мне искренне жаль, что все так получилось! Боюсь, иногда я бываю слишком сердитым.

— Да, я это заметила.

— Вы простили меня?

— Конечно! Вы в некотором роде гений, не так ли? Во всяком случае, ваш сержант так считает. А некоторые гении немного, ну, в некотором роде необычные, так мне говорили.

— Я надеюсь, теперь мне удастся разговаривать с вами по-хорошему.

Она снова улыбнулась, на этот раз немного грустно, и сказала:

— Я рада, что увидела вас. — А потом добавила более живо: — Вы довольны собой?

— Сейчас доволен.

На несколько секунд их глаза встретились, и на Морса вдруг нахлынули воспоминания о давно минувших днях, и он снова вспомнил то лицо, что проступало за всеми остальными лицами.

— Хотите чашечку кофе, инспектор?

— Э-э-э, нет. Спасибо, нет.

Высокий нервный человек в очках, лет тридцати с небольшим, присоединился к ним.

— Энтони! Позволь мне представить тебе главного инспектора Морса!

Морс потряс слабую руку мужчины и посмотрел на него без всякого удовольствия.