Раймонд Чэндлер - Кровавый ветер Страница 45

— Кто — «она»? — навострился я.

— Кто? Флэйм, конечно…

О'Рурк вскинулся, бросился к полковнику, замахал руками, как ветряная мельница, готовая напасть на Дон-Кихота, затараторил.

— О'Рурк! — урезонил я его. — Значит, Флэйм… Значит, это она прикидывалась мужчиной, прикидывающимся женщиной… Это ее голос не давал покоя Микеле. Но она же собиралась за него замуж! Она… О'Рурк!

Мой взгляд, казалось, подействовал на сержанта. Он отвел глаза и уставился на носилки, с которыми появились в конторке гаража вместе двое парней в белых халатах:

— Видишь ли, Рэйс, я бы тебе давно все рассказал, но я поклялся Флэйм. Она потребовала ни полслова тебе не говорить. Давай-ка отправимся к ней, пусть она сама решает. Она нас ждет.

И вот лифт поднимал нас к квартире Флэйм. Я жег О'Рурка «этаким» взглядом, смотрел на него как… Как кто? Как на кого? В общем, смотрел.

Думай! Флэйм велела шевелить мозгами. Но не хватало у меня сил заставить свои извилины шевелиться.

Когда мы подъехали к дому, в котором находилась квартира Флэйм, уже светало. К машине подошел детектив Брофи.

— Помнишь, я звонил из аптеки? — напомнил мне О'Рурк. — Тогда я и направил людей к дому Флэйм. Охранять ее и взять Микеле, если появится.

— По какому обвинению?

— В убийстве жены. Лучше, чем ничего. Все-таки зацепки есть. Синильную кислоту просто так не купишь. Тем более если ты полусумасшедшая калека, которую не выпускают на улицу.

— Не вижу смысла, — мрачно заметил я.

— Я так не считаю, — возразил О'Рурк. — Как дела, Брофи?

— Доктор Горгон не входил, мисс Драммонд не выходила. Пока мы здесь, во всяком случае.

— Что ж, сейчас мы ее увидим, — сказал О'Рурк и направился к лифту.

Ночному лифтеру наш визит не пришелся по душе, но О'Рурк сунул ему под нос значок и приказал пошевеливаться.

На двенадцатом этаже стоял, опершись на перила, еще один полисмен в штатском.

Конечно же, Микеле Горгон пронюхал об интересе полиции и здесь уже не появится. Я сказал об этом О'Рурку. Тот вовсе не расстроился.

— Ну и черт с ним. Для меня сейчас главное — безопасность Флэйм. Как дела, Коэн?

— Ни звука. Никто не входил и не выходил. Ни из двенадцатой, ни из соседних.

Чернокожая служанка спала крепко. Дверь открылась не скоро.

— Мисс Драммонд… — начал О'Рурк и замолк.

Лилиан могла не открывать рта, мы прочитали ответ по ее лицу. И все же ее ответ поразил нас, когда мы его услышали. Мисс Драммонд покинула квартиру примерно за полчаса до нашего прибытия.

— Чуть-чуть опоздали, — поморщился О'Рурк.

— Мисс Драммонд оставила письмо для мистера Вильямса…

О'Рурк шагнул в квартиру столь энергично, что служанка едва успела посторониться. Он вошел в гостиную, взял со столика конверт, небрежно вскрыл его. Конверт он швырнул в корзину для бумаг, а листки протянул мне:

— Тебе адресовано.

— Вы из полиции, мистер? — испуганно спросила служанка. — Да, мисс Драммонд вела себя странно. Телефон звонил два раза.

— Первый раз звонил я, — кивнул О'Рурк.

— И почти сразу же раздался второй звонок, я даже заснуть не успела. Мисс Драммонд говорила громко, я все слышала. — «Должно быть, прильнув ухом к замочной скважине», — подумал я. — Конечно, я слышала только ее, про аэропорт разобрала.

— Какой аэропорт? — коршуном набросился на служанку О'Рурк. — Дьявол! Этот гад хочет повторить свой фокус.

Видя, что от служанки ничего больше не добьешься, он переключился на меня:

— Читай, Рэйс! Читай свое письмо!

Он схватил телефонную трубку и заорал:

— Аэропорт Рузвельта! К чертям номер, управление полиции!

Я углубился в торопливо набросанные рукою Флэйм строки. Первая из них несколько ошеломила меня. Вот они все перед вами:

«Я люблю тебя, Рэйс.

Странное начало последней воли, завещания Флэйм. Последней, если ты прочитаешь это письмо.

Вспоминается прошлое. Родителей я не знала. Детство прошло в приюте под Харрисбергом, в Пенсильвании. Но в этом приюте я узнала, что такое любовь матери. Сестра моя смягчала выпадавшие на мою долю тяготы, отвращала удары, неизбежные в те грубые, жестокие времена. Ее неоднократно хотели удочерить, но она избегала этого, напрашивалась на наказания, чтобы прослыть неисправимой, лишь бы ее не разлучили со мной. Своего она добилась, приютское начальство считало ее безнадежно испорченной, но на самом деле она оставалась доброй, чуткой, и дурными наклонностями в моей натуре я обязана вовсе не ей. А какая она была красавица!

Она намного старше меня.

И вот меня забрали из приюта. Моей приемной матерью стала миссис Драммонд, добрая, богатая вдова со странностями. Попросту говоря, она была несколько придурковатой. Она стремилась оградить меня от дурных влияний и, поверив россказням об испорченности моей сестры, полностью изолировала меня от нее.

Затем миссис Драммонд вышла замуж за Лу Ропера и вскоре умерла, бедняжка. Этого человека я звала отчимом. Если он и не заронил в меня преступных наклонностей, то способствовал их развитию до теперешнего состояния. Но этот убийца и организатор убийств ныне мертв, как ты знаешь.

Впоследствии я узнала, что сестра сбежала из приюта. Ее удерживали там незаконно после достижения совершеннолетия. Я не знала, что с нею случилось, кроме того, что ее обвинили в краже приютских денег. В справедливость этого обвинения я никогда не поверю. Я не пыталась разыскать сестру. Слишком жестоким ударом для нее было бы узнать, что я стала „тварью-уголовницей“, девицей с уголовными наклонностями.

Документы при моем удочерении оформили небрежно, с нарушениями, поэтому я не смогла унаследовать состояние миссис Драммонд. Но в процессе борьбы за наследство я встретилась с замечательным человеком. Он столкнулся со мной, расследуя преступления Микеле Горгона, и во многом мне помог. Конечно, я не собираюсь скрывать от тебя его имени. Этот человек — детектив сержант О'Рурк.

И вот что он обнаружил: моя сестра стала женой Микеле Горгона. Этот мерзавец Микеле Горгон посадил ее в самолет и… Но эту ужасную историю ты уже знаешь. Негодяй не ожидал, что сестра останется в живых, но она выжила, страшно изуродованной, повредившись духом и разумом. Микеле устроил это преступление из ревности, потому что она собиралась оставить его ради другого, чтобы любить его душою и сердцем, и не иначе, пока жив ее законный муж, преступник Микеле Горгон.

И вот я с О'Рурком и полковником МакБрайдом. И жажду не справедливости, не торжества правосудия, а мести.

Я узнала, кто такой Микеле. Я узнала о Джовони, крупном итальянском мафиози, которого называли Дьяволом. Я выдала Джовони полковнику Мак-Брайду, но всего не рассказала. Не могла и не xomeлa. Мне нужно было сначала убедиться, что Микеле Горгон действительно запланировал и выполнил покушение на сестру. Рудольф Майер помог мне в этом, но до сегодняшнего вечера я не знала, насколько глубоко он вник во все случившееся.

Двадцать три года назад мелкий правонарушитель Тони прибыл в Америку с братьями Горгонетте, зная всю их подноготную. Оказывается, не было на свете Микеле Горгона. Настоящий Микеле погиб на рельсах в Неаполе двадцать три года назад. А сбежавший убийца дочери Джовони, Николас Тремпориа, занял его место и прибыл в Америку в качестве Микеле.

Служба иммиграции в те дни не так строго относилась к проверке вновь прибывших. Колеса поезда до неузнаваемости изуродовали тело Микеле Горгонетте, одетого в костюм Тремпориа и снабженного его вещами и документами.

Смерть Микеле вряд ли была случайной. Скорее всего, его уложили на рельсы в бессознательном состоянии, оглушенного наркотиками. Обошлось без Эдди, тогда еще подростка. Сделали это, конечно, Джо и Николас Тремпориа. Микеле Горгонетте тогда уже нажил состояние и пользовался авторитетом у себя дома. Джовони вспоминал, что Джо Горгонетте и его брат — фальшивый — были крайне возбуждены в день смерти мнимого Тремпориа. Будем для ясности называть этого преступника Микеле.

Всего я полковнику не рассказала. Промолчал и Тони. Мы решили предоставить Джовони разоблачение убийцы дочери.

Но Джовони погиб, и Микеле Горгон вообразил себя в безопасности. Тогда я решила отравить ему существование ночными телефонными звонками и записками. Записки эти, попадись они в нужные руки, означали бы его конец. Каждый вечер он получал один и тот же текст:

„ДУША РОЗМАРИ ЖАЖДЕТ МЕСТИ, МИСТЕР НИКОЛАС ТРЕМПОРИА“».

Я оторвал взгляд от письма. Вспомнилась показанная мне доктором Горгоном записка, стертые слова. Преступник удалил из записки свое имя.

О'Рурк продолжал названивать. Я услышал, как он вызывал аэропорт Ньюарк, и продолжил чтение:

«Сестра умерла, Рудольф Майер продал меня преступнику. Я знаю это от сержанта О'Рурка. Но доказать, что Микеле Горгон на самом деле Николас Тремпориа, вряд ли возможно.