Филлис Джеймс - Черная башня Страница 46

VI

Дэлглиш проснулся с первыми лучами солнца холодным тихим утром и, накинув халат, спустился вниз заварить чаю. Интересно, Миллисента еще живет в Грэйнж? Минувшим вечером телевизор у нее молчал, да и теперь безмолвствует. И хотя она не принадлежала к числу ранних пташек и никогда не шумела, коттедж «Вера» был окутан звенящей и безошибочно распознаваемой тишиной полнейшей уединенности. Дэлглиш зажег в гостиной лампу, принес туда чашку и развернул карту. Сегодня он собирался разведать северо-восточную границу графства, с тем чтобы к ленчу оказаться в Шербурне. Конечно, сначала надо бы из вежливости заглянуть в Тойнтон-Грэйнж и справиться о самочувствии Уилфреда. На самом деле его здоровье не особенно беспокоило Дэлглиша — трудно было думать о вчерашней комедии без раздражения. Но возможно, стоит попытаться уговорить Уилфреда обратиться в полицию или хотя бы отнестись к покушению более серьезно. Да и пора заплатить ренту за проживание в «Надежде». Едва ли Тойнтон-Грэйнж так процветает, что деликатный вклад окажется неуместен. Впрочем, ни та, ни другая задача не задержит его в Грэйнж дольше десяти минут.

В дверь постучали; на пороге показался Джулиус. Он был полностью одет и даже в столь ранний час производил обычное впечатление элегантной непринужденности, Кортспокойно сообщил, точно новости едва стоили того, чтобы вообще о них упоминать:

— Рад, что вы уже встали. Я как раз иду в Тойнтон-Грэйнж. Только что звонил Уилфред. Судя по всему, Грейс Уиллисон скончалась во сне, а Эрик поднял бучу по поводу свидетельства о смерти. Увы, не знаю, что, по мнению Уилфреда, я тут могу поделать. Похоже, вместе с правом практиковать к Эрику вернулось обычное высокомерие людей его профессии. По его мнению, Грейс Уиллисон не должна была умереть еще по крайней мере восемнадцать месяцев, а то и два года. Засим он просто не знает, как и назвать столь недопустимое нарушение дисциплины. Как обычно — докторишки стараются выжать из ситуации максимум драматизма. На вашем месте я бы такого спектакля не пропускал.

Дэлглиш молча взглянул на соседний коттедж.

— О, вы не помешаете Миллисенте, — радостно заверил его Джулиус. — Боюсь, она уже там. Кажется, у нее вчера вечером сломался телевизор, вот она и отправилась посмотреть какую-то ночную программу в Тойнтон-Грэйнж и бог весть почему решила остаться на ночь. Должно быть, увидела возможность сэкономить на белье и воде для умывания.

— Отправляйтесь, я приду попозже, — сказал Дэлглиш. Он неторопливо допил чай и потратил минуты три на бритье. И отчего это ему так не хотелось сопровождать Джулиуса? Отчего же, хоть и приходилось идти в Тойнтон-Грэйнж, он предпочитает проделать этот путь в одиночестве? И еще коммандер гадал, почему ему настолько жаль, что все так обернулось. Ведь совсем не хотелось втягиваться в тойнтонское противостояние. И его не интересовала смерть Грейс Уиллисон Он сознавал, что по большому счету не чувствует ничего, кноме необъяснимого беспокойства из-за кончины женщины которую едва знал, да еще легкого отвращения, потому что начало чудесного дня испорчено прикосновением смерти Правда, примешивалось ко всему этому еще и чувство вины Оно казалось Адаму и беспричинным, и нечестным в одно и то же время. Своей смертью Грейс словно вступила в союз с отцом Бэддли. Обвиняющих призраков стало двое, а не один Это была его двойная неудача. Лишь усилием воли Дэлглиш заставил себя двинуться к Тойнтон-Грэйнж.

У него не возникло даже тени сомнении, какая комната принадлежала Грейс Уиллисон: едва войдя в крыло пациентов он услышал громкие голоса и, отворив дверь, из-за которой они доносились, увидел, что Уилфред, Эрик, Миллисента, Дот и Джулиус сбились у кровати. Более всего они напоминали случайных свидетелей несчастного случая, к которому предпочли бы не иметь никакого отношения.

Дот Моксон стояла в ногах постели, сжимая поручень красными, точно окорок, ручищами. Сейчас на ней была белая шапочка старшей сестры — но вместо того, чтобы создавать впечатление профессиональной надежности, эффект получался гротескным. Высокий накрахмаленный муслиновый пирожок казался отвратительным и эксцентричным украшением во славу смерти. Миллисента была еше в халате, а накинутый сверху плед, из плотной шерстяной ткани с бахромой наводил на мысли о церемониальной форме, ранее принадлежавшей ее мужу-военному. По контрасту на ногах у миссис Хэммит красовались розовые меховые тапочки. Уилфред с Эриком были в коричневых сутанах. Когда Дэлглиш вошел, они коротко глянули на дверь и тотчас же снова повернулись к кровати. Джулиус говорил:

— В начале первого в одном из окон крыла горел свет. Вы говорите, она умерла примерно в это время, да, Эрик?

— Примерно. Я сужу только по степени охлаждения тела и по началу трупного окоченения. Я в таких вещах не специалист.

— Как странно! Я думал, что смерть — то единственное, чем вы специалист.

Уилфред тихо произнес:

— Свет горел в окне Урсулы. В начале первого она позвонила, чтобы ее отвезли в ванную. С ней была Хелен, но к Грейс она не заходила — нужды не было. Грейс не звонила. После того как Дот уложила ее в постель, Грейс никто не видел. И она ни на что не жаловалась.

Джулиус повернулся к Эрику Хьюсону:

— У вас нет выбора, верно? Если вы не можете сказать, от чего она умерла, то не можете и подписать свидетельство о смерти. Во всяком случае, на вашем месте я бы сыграл наверняка. В конце концов, вам только недавно разрешили подписывать свидетельства о смерти. Лучше не рисковать, чем написать что-то не то.

— Не вмешивайтесь, Джулиус, — отрезал Эрик. — Я в ваших советах не нуждаюсь. И не знаю, зачем Уилфред вас позвал.

Однако он говорил без внутренней убежденности, точно неуверенный и напуганный ребенок, все время бросая взгляды на дверь, будто ждал появления союзника. Джулиуса эта отповедь ничуть не смутила.

— А вот мне кажется, вам сейчас нужен любой совет. Что вас смущает? Подозреваете грязную игру? Кстати, до чего же это смешное выражение, такое восхитительно-английское, заимствованное из школьной этики и с боксерского ринга!

Эрик попытался изобразить уверенность и властность.

— Не мелите чушь! Это естественная смерть. Вся сложность в том, что я не понимаю, отчего она случилась именно теперь. Я знаю, что пациенты с множественным рассеянным склерозом часто угасают вот так быстро, но в ее случае я этого не ожидал. И Дот говорит: когда она укладывала Грейс в десять часов, та выглядела как обычно. Возможно, у нее было еше какое-нибудь органическое заболевание, которое я проглядел…

Джулиус беззаботно продолжал:

— Полиция не обнаружит никакой грязной игры. Во всяком случае, если хотите профессионального совета, тут есть представитель закона. Спросите Дэлглиша: не подозревает ли он грязной игры?

Все дружно повернулись к Дэлглишу и уставились на него так, словно только сейчас осознали его присутствие. Щеколда на окне настойчиво и противно дребезжала. Адам подошел к окну и выглянул наружу. Под стеной тянулась полоса вскопанной земли, точно кто-то собрался сажатьживую изгородь. Взрыхленная песчаная почва была ровной и нетронутой. Конечно, а чего еще ожидать? Если незваный говть хотел незамеченным пробраться в комнату Грейс, зачем лезть в окно, когда вТойнтон-Грэйнж никогда не запирают двери?

Дэлглиш задвинул щеколду и, вернувшись к постели, посмотрел на тело. Мертвое лицо выглядело не спокойно, а чуть неодобрительно — рот слегка приоткрыт, передние зубы, казавшиеся более «кроличьими», чем при жизни Грейс, прижимают нижнюю губу. Веки сморщились, так что казалось, будто покойная смотрит на руки, аккуратно сложенные поверх одеяла. Сильная правая, вся в коричневых, выдающих возраст пятнышках, накрывала увечную левую, словно инстинктивно оберегая ее от жалостливого взгляда Дэлглиша. В последнем сне Грейс была облачена в старомодную белую ночную рубашку из мятой хлопчатобумажной ткани с детским бантом — узкой голубой ленточкой, неловко повязанной под подбородком. Длинные рукава на запястьях собраны в оборки. Примерно в двух дюймах выше локтя один из рукавов был аккуратно заштопан. Дэлглиш не мог оторвать от заштопанного места глаз. Кто бы сегодня стал так утруждаться? И ведь явно измученные больные руки самой Грейс не могли бы сплести такую тонкую вязь. И почему эта штопка кажется ему трогательнее и проникновеннее сосредоточенного спокойствия на мертвом лице?

Он сознавал, что собравшиеся перестали спорить и уставились на него в почти настороженном молчании. Дэлглиш поднял со столика возле кровати Грейс две книги — молитвенник и Троллопа. «Последняя хроника Барсета» в мягкой обложке. В молитвеннике лежала закладка — одна из типичных сентиментальных набожных открыток: раскрашенный святой Франциск с нимбом вокруг головы проповедует в окружении пташек пестрому и несуразному собранию зверей, обитающих в самых разных уголках планеты и детально выписанных. Дэлглиш невольно задумался: отчего же закладки не оказалось в Троллопе? Грейс явно не принадлежала к числу тех, кто станет долго листать страницы, а из этих двух книг легче потерять нужное место она могла в Троллопе. Последствия, вытекающие из этого маленького наблюдения, смутно тревожили коммандера.