Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек Страница 49

Сержант все еще пытался решить эту простую задачку, когда машина остановилась у отделения полиции. Мистер Эмберли высадил сержанта и поехал в гостиницу.

Светловолосая хозяйка встретила его утешительной новостью: бедняжка отогрелась и сейчас пьет горячий бульон. Если он хочет, то может подняться к ней наверх.

Ширли, закутанная в халат хозяйки и несколько шалей, сидела на полу перед камином, пила бульон и сушила короткие кудрявые волосы. Она узнала его решительный стук в дверь и смущенно сказала:

– Войдите.

Мистер Эмберли вошел и закрыл за собой дверь. Подойдя к камину, он остановился, глядя на Ширли с улыбкой.

– Итак, мисс Ширли Браун, – сказал он, – я застал вас в неловком положении, не так ли?

Она улыбнулась, но пожала плечом.

– Пожалуйста, не надо! – сказала она, бросив на него быстрый взгляд. – Я, должно быть, выгляжу ужасно. Не хотите ли присесть? Я вас.. еще не поблагодарила.

Он сел в обитое плюшем кресло, на которое она указала.

– О нет, уже поблагодарили. Ваши манеры значительно улучшились. Вы поблагодарили меня сразу же.

– Да? – улыбнулась она. – Я не помню. Я… когда я услышала, как подплывает лодка, то почувствовала, что это вы. Полицейский рассказал вам, что случилось?

– Такер? О, нет, он представления не имел. Приношу извинения за то, что приставил к вам такого бесполезного стража. Мне помогла интуиция. Кстати, Билл выпрыгнул из кухни через окно. Я оставил его на попечение Такера.

– Как хорошо, что вы о нем позаботились, – сказала Ширли, смущаясь еще больше.

– Я хороший, – сказал Эмберли беззастенчиво.

Она засмеялась и покраснела:

– Да, я… я знаю.

– Не хочу вам надоедать, – сказал он, – но есть один вопрос, который меня очень беспокоит: что вы сделали с вашей половиной?

Она вздрогнула и удивленно посмотрела на него:

– Моей… моей половиной?

– Не хотите ли вы сказать, что она была при вас?

– Нет, – сказала она, оцепенев от удивления.

– Так куда же вы ее дели? Оставили ее где-то или забыли, как, между прочим, забыли и свой пистолет на столе в кухне? Попытайтесь вспомнить. Это очень важно. Ваш похититель знал, что она у вас. Филисити все выболтала, черт ее возьми. Поэтому-то он и хотел от вас избавиться.

– Филисити? – эхом повторила Ширли. – Откуда она могла знать?

– Она не знала, но вспомнила, что дядя позабыл книгу, и она была у вас в руках в тот день, когда он взял ее у Фонтейна.

Ширли подняла руки и убрала волосы с лица.

– Не могу сообразить, откуда вы узнали о книге. Кто вам мог сказать?

– Никто мне ничего не рассказывал. Вы должны отдать должное моей сообразительности, дорогая. Грейторн дважды подвергался налету из-за этой книги. И, естественно, я сразу понял, что именно книгу Коллинз выбрал в качестве тайника. Только в книге ничего не было. Из-за вашего абсурдного упрямства я был в полном замешательстве и не знал, где вторая половина. Только сегодня я узнал, что дядя на каких-то десять минут оставлял книгу в «Голове кабана». Где она была?

Как загипнотизированная она ответила:

– Засунута в корешок книги. Я обнаружила это случайно. Но что толку? Коллинз умер, а вторая половина была у него. Теперь все бесполезно.

– Напротив, – сказал Эмберли. – Та половина, что вы нашли, принадлежала Коллинзу.

– Да, я знаю, но он нашел и половину, принадлежавшую Даусону.

– Вот здесь я вам возражу, – сказал Эмберли. – Он не нашел ее. Половину Даусона нашел я.

– Вы? – изумилась она. – Вы нашли ее? Но… Откуда вы знали о ее существовании? Где вы ее нашли?

Он улыбнулся:

– Я извлек ее из ящика одного комода. Не догадываетесь какого?

Она отрицательно покачала головой:

– Я думала, что ее взял Коллинз. Никогда бы не подумала на вас. Вы знали, где она находилась?

– Нет, но я следил за вами из холла, когда вы первый раз выдвинули ящик. Затем вас спугнул Коллинз, и вы отошли, а я обследовал ящик. Половина завещания, которая принадлежала Даусону, была в нем. Это подтвердило все мои подозрения.

– Где же вы прятались? – спросила она. – Я ни разу вас не заметила. Все это кажется неправдоподобным. Я была уверена, что Коллинз вернулся к комоду до того, как я снова прокралась к нему.

– Я стоял за шторами в проходе. Когда вы с Коллинзом прошли по коридору, я, по соображениям стратегии, проскользнул в ближайшую спальню. Все очень просто.

Она удивленно смотрела на него.

– Вот как? Но как вы узнали, кто я? Леди Мэтьюс тогда еще меня не видела, поэтому не думаю, что она могла вам сказать обо мне.

Ее слова заинтересовали его.

– Тетя Марион? Вы хотите сказать, что она знала?

Ширли кивнула.

– Факт остается фактом, вы доверяли ей больше, чем мне, – сказал он разочарованно.

Ей почему-то очень захотелось опровергнуть его обвинение.

– Нет, совсем нет! Она узнала меня, как только увидела. Но сказала мне об этом только сегодня, когда я… попросила ее помочь мне увидеться с вами. Знаете, я очень похожа на отца, поэтому она меня и узнала.

– Вот так? – Эмберли фыркнул. – Какая же проницательная тетя Марион. Мои же подозрения возникли, когда я увидел портрет, висящий в коридоре особняка. Очень сильное сходство. Но из всего нашего разговора я так и не понял, что вы сделали со своей половиной?

– Я вложила ее в конверт и по почте отправила леди Мэтьюс перед тем, как сегодня днем отправиться в коттедж, – сказала Ширли. – Я ничего другого не могла придумать.

– Благодарите за это Господа! – сказал Эмберли. – Это единственный разумный поступок из тех, что вы совершили до сих пор. – Он взглянул на часы. – А сейчас, дорогая, в любой момент сюда может явиться мой друг сержант Габбинс, который хочет получить от вас «подробное изложение обстоятельств дела»… и так далее. Но до его прихода я хочу вам задать один вопрос и получить ясный ответ. Вы выйдите за меня замуж?

Какой-то момент она не могла уяснить смысл сказанного. Она смотрела на него в полном недоумении и только произнесла:

– Но я вам не нравлюсь?

– Бывают моменты, – сказал мистер Эмберли, – когда я с большим желанием вытряс бы из вас душу.

Она не сдержалась и рассмеялась:

– О, вы невозможны! Как вы можете желать жениться на мне?

– Не знаю, – сказал Эмберли, – но я женюсь.

– Вы же постоянно твердили, что терпеть меня не можете, – настаивала она.

– Зачем твердить одно и то же? Вы мне совсем не нравитесь. Вы упрямая, своенравная и ужасно скрытная. Ваши манеры отвратительны. И вообще вы нарушительница общественного порока. И все же я боготворю вас, – он наклонился и, взяв ее руки, притянул к себе. – И у меня есть подозрение, что я влюбился в вас с первого взгляда.

Она сделала попытку освободить руки.

– Неправда, вы меня терпеть не можете.

– Может быть, я и не выносил вас, – сказал мистер Эмберли, – но если бы не был влюблен, то почему, черт возьми, не сообщил о вас полиции?

В этот момент она осознала, что находится в его объятиях. Как это произошло, она не понимала – ведь она не позволяла ему обнимать ее. Внимательно изучая узор на его галстуке, она сказала охрипшим голосом:

– Никогда не думала, что захочу выйти замуж за человека, который считает меня такой упрямой.

Мистер Эмберли крепко сжал ее в своих объятиях:

– Любимая, я считаю, что ты восхитительна!

Мисс Ширли Браун, только что избежавшая смерти, поняла, что ее ждет не лучшая судьба. Она чувствовала, что, по крайней мере, одно из ее ребер окажется сломанным, но не сделала ни малейшей попытки освободиться из крепких объятий, от которых она чуть не задохнулась.

Извиняющимся, но в то же время не допускающим возражения голосом сержант, появившись на пороге комнаты, сказал:

– Прошу прощения, но я стучался дважды.

Глава 21

Было одиннадцать часов вечера, когда леди Мэтьюс, раскладывавшая пасьянс, услышала рокот «бентли», подъезжавшего к дому. Муж и дочь, которым так и не удалось выведать, что у нее на уме, вздохнули с облегчением.

Леди Мэтьюс подняла глаза от карточного столика.

– Прекресно, – сказала она, – выходит три раза подряд. Интересно, привез ли он ее?

Они услышали, как дворецкий прошел через холл и открыл парадную дверь. Минуту спустя Ширли, закутанная в странные одежды, явно ей не принадлежавшие, вошла в комнату, сопровождаемая мистером Эмберли. Леди Мэтьюс поднялась.

– Я знала, что все будет хорошо, – сказала она спокойно. – Так рада, моя дорогая. Вы рассказали Фрэнку?

Ширли взяла ее руки в свои.

– Он знал, – сказала она. – Думаю, я вела себя очень глупо. Во всяком случае, он так сказал.