Агата Кристи - Убийство по алфавиту Страница 5

— Вы правы. Итак, я полагаю, Мэри, что, зная об этих угрозах, вы не слишком удивились, когда услыхали о том, что произошло?

— Удивилась, да еще как, сэр. Признаться, сэр, я ни на минуту не верила, что он всерьез грозится. Я думала, это так — ругань, и все. Да и тетя вроде бы его не боялась. Случалось, она на него накинется — он и удирает, поджав хвост, как побитый пес. Пожалуй, это он ее боялся.

— И все же она давала ему деньги.

— Так ведь он ей муж, сэр.

— Да-да, вы уже это говорили.

Пуаро помолчал минуту-другую и сказал:

— Предположим, что он ее не убивал…

— Не убивал? — удивилась девушка.

— Да, предположим. Предположим, убийца — кто-то другой. Не приходит ли вам в голову, кто бы это мог быть?

Девушка с изумлением посмотрела на Пуаро.

— Вообразить себе не могу, сэр. Да могло ли быть такое?

— Ваша тетушка кого-нибудь опасалась?

Мэри покачала головой.

— Тетя людей не боялась. Язычок у нее был острый, и она спуску никому не давала.

— Она при вас не называла никого, кто затаил бы на нее злобу?

— Нет, не было такого, сэр.

— Ей случалось получать анонимные письма?

— Какие письма, сэр?

— Неподписанные письма.., или, например, с подписью вроде “Эй-би-си”.

Пуаро пристально вглядывался в девушку, но ясно было, что она ничего не знает. Мэри лишь удивленно покачала головой.

— У вашей тетушки кроме вас были другие родственники?

— Родни больше не осталось, сэр. У нее было девять братьев и сестер, но почти все умерли детьми, только трое осталось. Дядя Том погиб на войне, а дядя Гарри уехал в Южную Америку, и след его затерялся, а мама у меня умерла, так что я одна осталась.

— У вашей тетушки были сбережения? Деньги?

— Было у нее маленько в сберегательном банке — на приличные похороны хватило бы, как она сама говорила. А так она едва сводила концы с концами — куда же денешься при ее-то старом негодяе?

Пуаро задумчиво кивнул. Он сказал — скорее самому себе, чем девушке:

— Пока мы блуждаем во тьме.., пути не видно.., но если кое-что прояснится…

Он встал.

— Если вы мне еще понадобитесь, Мэри, я напишу вам сюда.

— Да я-то собираюсь уйти с этого места. Не нравится мне деревня. И поступила я сюда, потому что считала, что лучше мне быть поближе к чете. А теперь… — снова слезы показались у нее на глазах, — незачем мне здесь оставаться. Я переберусь в Лондон, там девушке жить веселее.

— Я хотел бы, чтобы, уезжая, вы сообщили мне свой новый адрес. Вот моя карточка.

Пуаро протянул девушке карточку. Она с удивлением посмотрела на нее и нахмурилась:

— Так вы.., вы не из полиции, сэр?

— Я частный детектив.

Некоторое время она молча смотрела на него и наконец сказала:

— А что.., дело нечисто, сэр?

— Да, милая. Дело нечисто. Позже вы, вероятно, будете мне полезны.

— Я… Я на все готова, сэр. Не по-человечески это… что тетю убили.

Необычные слова — но они глубоко меня тронули. Через несколько секунд мы уже ехали назад в Эндовер.

Глава 6

Место преступления

Переулок, в котором произошла трагедия, выходил на главную улицу. Лавка миссис Эшер была расположена на полпути от улицы, по правой стороне.

Когда мы свернули в переулок, Пуаро посмотрел на часы, и я понял, почему мы отложили осмотр места преступления. Было как раз полпятого. Пуаро хотел воспроизвести атмосферу вчерашних событий как можно точнее.

Но если он и ставил перед собой такую цель, его постигла неудача. Вне сомнения, в этот момент переулок выглядел совсем иначе, чем предыдущим вечером.

Между домиками бедноты там и сям виднелись мелкие лавочки. Вероятно, в обычные дни по этому переулку проходило немало народу — преимущественно люди победнее, а на тротуаре и мостовой, наверное, играли стайки ребятишек.

Однако сейчас перед одним домом с лавкой внизу собралась толпа, и не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что это за дом.

Толпа, судя по всему, с напряженным интересом разглядывала то место, где лишили жизни человеческое существо.

Так оно и оказалось, когда мы подошли ближе. Перед мрачной лавчонкой с зашторенной витриной стоял растерянный молодой полисмен и тупо заклинал толпу “разойтись”. Вмешательство второго полицейского привело толпу в движение — кое-кто, недовольно вздыхая, отправился по своим делам, но свободное место сразу же заняли другие зеваки, чтобы досыта наглядеться на дом, где совершено убийство.

На некотором расстоянии от толпы Пуаро остановился. Отсюда довольно четко видна была надпись на вывеске. Пуаро негромко прочел ее:

— Э. Эшер. Oui, c'est peut-etre la…[20]

Он умолк.

— Давайте зайдем внутрь, Гастингс.

Я только этого и ждал.

Мы пробрались через толпу и предстали перед молодым полисменом. Пуаро предъявил удостоверение, выданное ему инспектором. Констебль кивнул и, отперев дверь, пропустил нас в лавку. Под любопытными взглядами зевак мы вошли внутрь.

Поскольку штора была опущена, в лавке было совсем темно. Констебль нашел выключатель и зажег свет. Тусклая лампочка едва освещала помещение.

Я осмотрелся.

Мрачная лавчонка. Там и сям несколько запылившихся дешевых журналов и вчерашних газет. За прилавком — доходящие до потолка полки, на полках — табак и пачки сигарет. Несколько банок с мятными леденцами и ячменным сахаром. Обычная лавочка — такая же, как тысячи ей подобных.

Констебль, медлительный, как все гэмпширцы, доложил mise en scene[21].

— Прямо за прилавком она лежала, вон там. Доктор говорит, она вроде как и не думала, что ее ударят. Должно быть, чего-то с полки хотела взять.

— В руках у нее ничего не было?

— Нет, сэр. Только рядом валялась пачка сигарет. Пуаро кивнул. Он оглядел маленькое помещение — внимательно, подмечая каждую деталь.

— А где был.., железнодорожный справочник?

— Тут вот, сэр.

Констебль указал на прилавок.

— Лежал обложкой вверх, открытый как раз на странице, где Эндовер. Убийца вроде как смотрел, какие поезда идут на Лондон. Ежели так, он не местный. Конечно, справочник мог принадлежать еще кому-то, и тот человек к убийству отношения не имеет, а просто забыл его здесь.

— Отпечатки пальцев есть? — поинтересовался я. Полицейский покачал головой:

— Все досконально обследовали, сэр. Никаких отпечатков.

— А на прилавке? — спросил Пуаро.

— Там их полным-полно, сэр! Отпечаток на отпечатке.

— А отпечатки пальцев миссис Эшер там есть?

— Пока трудно сказать, сэр.

Пуаро кивнул, потом спросил, жила ли убитая на втором этаже.

— Да, сэр. Надо пройти через эту вот заднюю дверь, сэр. Вы извините, я бы с вами пошел, но мне нельзя отлучаться…

Пуаро вошел в указанную нам дверь, а я последовал за ним. За лавкой находилась микроскопическая комнатка — гостиная и кухонька одновременно. Здесь царили чистота и аккуратность, но мебель была сборная, и вид у комнаты мрачноватый. Над камином висело несколько фотографий. Чтобы рассмотреть их, я подошел поближе, а за мною и Пуаро.

Фотографий было всего три. Одна представляла собой дешевенький портрет девушки, с которой мы беседовали днем, Мэри Дроуер. Ясно было, что, идя к фотографу, она надела все самое лучшее. На лице ее застыла тупая, деревянная улыбка, которая так часто обезображивает людей, позирующих перед аппаратом, и заставляет меня предпочитать мгновенные снимки.

Вторая фотография была подороже — нечеткий художественный снимок пожилой седовласой дамы с меховой горжеткой на шее.

Я решил, что это, должно быть, та самая мисс Роза, оставившая покойной маленькое наследство, которое позволило ей завести свое дело.

Третья фотография была совсем старой, выцветшей и пожелтевшей. На ней были изображены стоящие под руку молодые мужчина и женщина в старомодных костюмах. У мужчины в петлице была бутоньерка, и в его позе чувствовалось праздничное настроение.

— Видимо, свадебное фото, — сказал Пуаро. — Смотрите, Гастингс, говорил же я, что она была хороша собой.

Пуаро был прав. Ни старомодная прическа, ни старомодный наряд не могли скрыть того, как красива эта девушка с чистыми чертами лица и одухотворенным взглядом. Я пригляделся к фигуре мужчины. Невозможно было угадать дряхлого Эшера в изящном молодом человеке с военной выправкой.

Я припомнил старого пьяного кривляку, вспомнил усталое, состарившееся в постоянном труде лицо убитой, и мне стало жутковато от того, как беспощадно время…

Из гостиной лестница вела наверх, где было две комнаты. Одна стояла пустая, без мебели, другая, очевидно, служила спальней. Полиция обыскала спальню и оставила все как было. Пара старых одеял на кровати, стопка штопаного белья в ящике комода, кулинарные рецепты в другом ящике, дешевый роман под названием “Зеленый оазис”, пара чулок, душераздирающе блестящих новым дешевым шелком, две фарфоровые безделушки, дрезденский пастушок, изрядно поломанный, и желтая собачка с голубыми пятнами, черный плащ и шерстяная кофта на вбитых в стену колышках — таково было достояние покойной Элис Эшер в мире сем.