Рекс Стаут - Прочитавшему — смерть Страница 5

Полиция Бронкса буквально вывернула ухажеров Джоан Уэлман наизнанку. Особенно досталось некому сочинителю рекламы Атчинсону, скорее всего потому, что его фамилия начиналась на «А», а в середине имелось «ч», как и у Арчера, что, видимо, углядел чей-то зоркий глаз. К счастью для Атчинсона, в пятницу днём, второго февраля, он сел в четыре тридцать на поезд, чтобы провести уик-энд с друзьями в Уэстпорте. Двое агентов трудились, как каторжные, стараясь развенчать его алиби, но тщетно.

Судя по полицейским протоколам, Джоан отличалась не только миловидной внешностью и умом, но и воистину викторианской добродетелью. В этом все трое допрошенных поклонников были единодушны. Они и восхищались девушкой, и уважали её. Один из них целый год домогался её руки и льстил себя некоторой надеждой. Если кто-либо из троицы и носил против Джоан камень за пазухой, то полиция Бронкса подтверждений тому не нашла.

Я вернулся домой, напечатал для Вульфа подробный отчёт и принял по телефону донесения от Сола, Фреда и Орри.

Большую часть среды я провел в издательстве «Шолл энд Ханна» на сорок пятой улице. В результате я вынес впечатление, что издательский бизнес — замечательный способ зашибать бабки. Само издательство размещалось на двух этажах, утопавших в коврах и обставленных роскошной мебелью. Как мне объяснили, Шолл отбыл во Флориду, а Ханна не приходит раньше половины одиннадцатого. Из приёмной меня проводили в кабинет одного из мелких начальников, срочно нуждавшегося в стрижке и жевавшего резинку. Когда я предъявил записку от нашего клиента, начальник проблеял, что они с радостью пойдут навстречу повергнутому в горе отцу покойной мисс Уэлман, и я могу задавать вопросы всему персоналу, начиная с него самого, если захочу. Только не смогу ли я сначала рассказать, есть ли хоть какие-то сдвиги в расследовании? Не далее как вчера сюда снова нагрянули детективы из городской полиции и провели здесь чуть ли не целый день, а тут вот Арчи Гудвин от самого Ниро Вульфа пожаловал. Наклевывается что-нибудь важное? Я соврал что-то безобидное и взялся за него.

То обстоятельство, что Вульф никогда не покидает дом по делам, разве что побудительный мотив, как, например, спасение собственной шкуры, более важен, нежели перспектива получения гонорара, во многом определяет мой стиль работы. Когда я иду по следу и мне удается раздобыть ценные сведения, я люблю их как следует обмозговать, прежде чем передоверить Вульфу, но когда я вышел из «Шолл энд Ханна», я ощутил себя как слепой котенок в потемках. Можно ли поверить, что я провел почти пять часов в издательстве, где работала Джоан Уэлман, опросив всех, от посыльного до самого Ханна, и не выведал ни одного мало-мальски значимого факта? К сожалению, всё выглядело именно так. Лишь одна запись в толстой конторской книге, которую мне показали, имела отношение к интересующему меня делу. Привожу её полностью:

«Номер: 16 237

Дата: 2 окт.

Имя и адрес: Бэйрд Арчер, Нью-Йорк, Клинтон Стейшн, до востребования.

Название: „Не надейтесь…“

Жанр: Роман, 246 стр.

Почтовые расходы: 63 цента, расписка прилагается.

Прочитал(а): Джоан Уэлман.

Решение: Отклонить. Отпр. почтой 25 окт.»

Вот и вся моя добыча. Рукопись доставили по почте. Никто не слышал о Бэйрде Арчере. Никто больше не видел рукопись и ничего про неё не знает. Если Джоан и говорила кому-то про рукопись, то никто об этом не помнит. Она никому не рассказала ни про телефонный звонок Бэйрда Арчера, ни про предстоящее свидание. Подобные «никто не…» я могу перечислять ещё хоть целую страницу.

Вечером я доложил Вульфу следующее:

— Похоже, дело в шляпе. Двести сорок шесть страниц напечатанного текста куда больше, чем двадцать одна унция. Либо он печатал на обеих сторонах, либо использовал папиросную бумагу или же поскупился на почтовые марки для пересылки. Нам остается только выбрать одно из трёх, и он в наших руках.

— Шут гороховый! — прорычал Вульф.

— Можете предложить что-то лучшее? Из того мусора, что я раскопал?

— Нет.

— Но хоть что-то я раздобыл?

— Нет.

— Ладно. Тогда вот что. Мои два дня — ноль. Два дня беготни наших молодцов по машинисткам — опять ноль. Считая по две сотни на круг за день, четыреста долларов из мошны Уэлмана уже вылетели в трубу. Сыскному агентству или полиции это сошло бы с рук — таков их стиль, но на вас это не похоже. Ставлю на карту недельный заработок, что за последние сорок восемь часов вы даже не пытались пораскинуть мозгами!

— О чем? — осведомился Вульф. — Я не могу фехтовать с тенью. Дай мне хоть какую-то зацепку — жест, запах, слово, звук, на худой конец любую мелочь.

Я согласился, хотя ни за что не признался бы ему, что он прав. Да, верно, целая армия специально натасканных ищеек Кремера рыскала в поисках Бэйрда Арчера, но это ничего не значит. Никто даже понятия не имел, как он выглядит. Они не встретили никого, кто когда-либо знал или просто встречал человека под таким именем. Кроме имени, никаких доказательств, что Бэйрд Арчер — реальное лицо, а не фантом, не существовало. То же самое, если бы, допустим, придумали человека под именем Фритэм Чоад, а потом пустились на его розыски. Ну посмотрите вы в телефонный справочник, а потом что?

Остаток недели я провел за сбором весьма любопытных сведений о вкусах и убранстве офисов различных издательств. Я выяснил, что «Саймон энд Шустер» в Рокфеллеровском центре сходят с ума по модерну и скупают все подряд, невзирая на цену; что «Харпер энд Бразерс» обожают старую мебель и не жалуют пепельницы; что «Викинг пресс» при приеме на работу женщин отдает предпочтение внешности и изяществу форм; что помещения «Макмиллан компани» обставлены мягкими диванами, как пульмановские вагоны, и так далее. Короче говоря, я охватил практически всю отрасль, но вознаградил себя за терпение, лишь договорившись поужинать с молоденькой сотрудницей из «Скрибнерс», которая, как подсказывало мне чутье, могла знать кое-что стоящее. Что же касается Бэйрда Арчера, то о нём никто и слыхом не слыхивал. Если он и передавал свою рукопись в другое издательство, то никаких следов не сохранилось.

За уик-энд я раза два пообщался с Перли Стеббинсом. Если мы сели на мель, то и полиции похвастать было нечем. Правда, они откопали одного Бэйрда Арчера в глухой глубинке штата Вирджиния, но ему было за восемьдесят, и о том, что изобретён алфавит, он знал лишь понаслышке. Кремера обуревала надежда отыскать связь между Леонардом Дайксом и Джоан Уэлман, и трое его лучших людей трудились над заданием шефа, не покладая рук. Когда я воскресным вечером доложил обо всём этом Вульфу, он фыркнул:

— Ослы. Я ведь принес им эту связь на блюдечке и разжевал.

— Да, сэр, — посочувствовал я. — Что вас и изнурило.

— Я вовсе не изнурен. Я даже не устал.

— Значит, я солгал нашему клиенту. Когда он сегодня позвонил нам снова, я сказал, что вы совершенно изнемогли, ломая голову над его делом. У меня не было выхода — он уже теряет терпение. Чем вам не угодило пиво? Слишком холодное?

— Нет. Я думаю о тебе. Большинство машинописных работ выполняют женщины, не так ли?

— Не большинство. А все.

— Тогда с завтрашнего дня начнёшь заниматься машинистками. Возможно, тебе повезёт больше, чем Солу, Фреду и Орри, хотя и они будут заниматься тем же поиском. Прежде, чем браться за что-то другое, мы закончим с этим. Среди машинисток наверняка найдутся и молодые, и привлекательные. Не переусердствуй.

— Слушаюсь! — Я одарил его восхищенным взглядом. — Ваши вспышки озарения вгоняют меня в священный трепет. Гениальная идея!

— А что я могу сделать, чёрт побери?! — взорвался Вульф. — Достань хоть что-нибудь! Достанешь?

— Безусловно, — заверил я. — Допивайте пиво.

Вот как случилось, что на следующий день, в понедельник, покончив со своими утренними обязанностями, я отправился обследовать доставшийся мне сектор города в соответствии с планом, который мы разработали вместе с Солом. Наша славная троица уже поработала на Манхэттене до Четырнадцатой улицы, в районе Гранд Сентрал, и на Вест-сайде — от Четырнадцатой до Сорок второй улицы. Сегодня Фреду достался Бруклин, Орри выпал Бронкс, Сол выбрал Ист-сайд, а я занялся Вест-сайдом, начиная с Сорок второй улицы.

В половине одиннадцатого я вошёл в дверь с табличкой «Стенографическая служба Бродвея» и сразу попал в преисподнюю. В комнату, достаточно просторную, чтобы вместить пять столов и столько же машинисток, набили их с добрый десяток, и два десятка рук порхали над клавишами со скоростью, раза в два превышающей мою. Пытаясь перекрыть барабанную дробь, я крикнул ближайшей дамочке, на бюсте которой без труда разместилась бы книжная полка:

— У такой женщины, как вы, должен быть отдельный кабинет!

— У меня есть, — надменно откликнулась она и провела меня сквозь дверь в крохотную клетушку за перегородкой. Поскольку перегородка была высотой всего футов в шесть, грохот все равно стоял одуряющий. Минуты две спустя хозяйка клетушки объяснила мне: