Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца] Страница 5

— Еще бы, — сказал я. — Любой бы на твоем месте испугался. Но при чем тут нечистая сила? У стекольщика мог случиться легкий сердечный приступ или голова закружилась. Мало ли что…

Арне кивнул.

— Допустим, что так. Парень и в самом деле выглядел не совсем здоровым. Тем временем в доме работали еще двое: маляр, который должен был побелить стены в моей спальне, и столяр, который подгонял дверь, чтобы она свободно закрывалась. Оба тут же убежали, как только узнали про стекольщика. После этого я уже не мог зазвать к себе ни одного стоящего работника из Лиллесанна, слух о стекольщике со скоростью света облетел городок. Мне пришлось самому вставлять стекло и подгонять дверь. От побелки я отказался — такая работа не для меня.

— Ну и как, обошлось? Привидения не покушались на твою жизнь?

— Слава Богу, нет. Однако вечером, несколько дней спустя, произошло нечто из ряда вон выходящее. Клянусь, ничего подобного со мной до сих пор не случалось.

Я заметил, что руки Арне постоянно находились в движении. То он нервно теребил подлокотники кресел, то, склонившись над столом, ломал спички на мелкие кусочки. После короткой паузы, пока готовил себе питье — три части джина на одну часть тоника, — Арне продолжал:

— Я сидел в большой гостиной на первом этаже, курил сигарету и читал последнюю книгу Стенли Гарднера. Эта гостиная находится прямо под Желтой комнатой. Было уже часов восемь вечера, за окнами тихо шелестел дождь. Я был всецело поглощен великолепной защитой, которую вел в суде Перри Мейсон, вдруг слышу — наверху кто-то ходит. В первое мгновение я подумал, что это Мария Миккельсен, моя экономка, управляющего в доме не было, он находился в Лиллесанне. Однако потом я вспомнил, что Мария панически боится этой комнаты и по доброй воле не зайдет в нее никогда в жизни, разве что изредка она вытирала там пыль и мыла пол. К тому же шаги были неспешные и тяжелые, балки так скрипели, будто по комнате ходил человек большого роста. Я отложил книгу и вышел на кухню — Мария возилась там у плиты. «Черт, — подумал я, — видно, в дом забрался вор». Собственно, у меня мелькнула другая мысль, но в ней я не хотел признаваться даже самому себе. Тем не менее я прекрасно знал, что незаметно войти в дом и подняться на второй этаж было невозможно. Даже Стенли Гарднер не мог бы настолько отвлечь мое внимание.

Ну так вот. Голову от страха я все-таки не потерял, а вооружился железным прутом, вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице. Я старался ступать как можно тише, но ступеньки предательски скрипели. Если наверху и в самом деле кто-нибудь находился, он непременно должен был меня услышать. К тому времени в комнате все стихло. Я быстро нажал на ручку и распахнул дверь.

Продолжая рассказывать, Арне расщепил спичку буквально на атомы, потом схватил бокал и сделал огромный глоток. «Если это спектакль, — подумал я, — то Арне, черт его побери, превосходный актер».

— Ну и был там кто-нибудь? — спросил я.

Рассказ не на шутку начал увлекать меня.

— Был, — ответил Арне. — Вернее, было. Чудовище. Черное, мохнатое, с горящими желтыми глазами. Одним словом, гигантский кот.

— Судовой кот Юнаса Корпа! — вырвалось у меня.

— Да, именно. Я смотрел на него как загипнотизированный. А он сверлил меня своими злющими глазами, в которых горело адское пламя. В жизни не видел такого кота. Огромный, лохматый, не кот, а настоящий медведь. Он выгнул спину и зашипел, точно ядовитая змея.

Обычно я хорошо отношусь к кошкам, особенно к котятам. Но это чудовище привело меня в бешенство. Я не думая замахнулся и вытянул его железным прутом. В мгновение ока он отпрыгнул в сторону. Секунду мне казалось, что он ринется на меня, но кот, злобно шипя, прошмыгнул мимо и черным облаком скатился по лестнице.

Прежде чем пуститься в погоню, я окинул взглядом комнату. Она была пуста, спрятаться в ней было негде, окна были заперты. Я бросился вниз. Кот бесследно исчез, правда, в коридоре было открыто окно, так что он мог выпрыгнуть в него. После этого случая мне стало не по себе. Марии и управляющему я, конечно, ничего не сказал, и так трудно найти желающих работать в этом доме. Теперь-то я понимаю почему.

— Все-таки ты немного тронулся, милый Арне, — мягко сказала Моника (таким голосом врачи обычно говорят с безнадежными больными). — Неужели ты и впрямь начал верить в привидения? Ты, деловой человек с железной хваткой, директор крупнейшей нефтяной компании?

— Мои глаза до сих пор меня не обманывали, — немного заносчиво ответил Арне. — Я был трезвый, в здравом уме и твердой памяти, галлюцинациями никогда не страдал. Между прочим, третий, не менее странный феномен мы с экономкой наблюдали вместе. Честное слово, впору поверить в полтергейст.

На стене в гостиной среди прочих шедевров висит совсем маленькая картина, написанная, очевидно, на заре французского рококо. На ней изображен смеющийся Пьеро, который догоняет Пьеретту среди темных деревьев сада. А грустный Паяц следит за их игрой. Картина написана мастерски. Подписи на ней нет, но я подозреваю, что это подлинный Ватто или, по крайней мере, кто-нибудь из его талантливых учеников. Поэтому я решил взять картину в Осло и показать кому-нибудь из экспертов. Вечером, накануне отъезда, я снял ее со стены, тщательно упаковал и поставил в угол гостиной.

Утром мы с Марией вместе вошли в гостиную и окаменели: на полу валялась скомканная оберточная бумага, обрывки веревки, а картина вновь висела на своем прежнем месте! Мало того, все предметы, которые были принесены в гостиную уже мною, и, следовательно, не имели отношения к эпохе капитана, были так или иначе испорчены. Обломки моей лучшей трубки валялись в пепельнице, у серебряного портсигара была отломана крышка и все сигареты смяты; джемпер, который я оставил на стуле, был похож на половую тряпку; на полу валялся томик Стенли Гарднера и несколько других книг, превращенных в макулатуру. Одна из них была даже разорвана поперек, помнишь, Карл Норбек обычно таким образом демонстрировал в цирке свою силу.

Мария, естественно, была напугана до смерти. Я пустил в ход все свое обаяние и силу внушения, чтобы она тотчас не покинула усадьбу. Я вынужден был пообещать ей, что не трону больше ни одной картины, в противном случае она угрожала немедленно оставить свое место. К сожалению, мне без нее пока не обойтись, она прекрасная работница, другой такой я в тех краях не сыщу ни за какие деньги. Мария много лет служила у моего предшественника, Эйвинда Дёрума, именно это обстоятельство и привязывает ее к усадьбе. Но разумеется, что при первом удобном случае мне все-таки придется привезти в Осло эту картину.

В соседней комнате зазвонил телефон. Арне вышел и прикрыл за собой дверь. Я посмотрел на Монику.

— Как думаешь, он говорит правду? — спросил я. — Или просто морочит нам голову?

Моника пожала плечами.

— Не знаю, что и думать. Полагаться на его слова — все равно что верить прогнозам погоды. Сам знаешь, какая у него буйная фантазия и как он любит всякие розыгрыши. Но мне бы очень хотелось посмотреть на этот дом.

Через пять минут Арне вернулся. Он тяжело плюхнулся в кресло и огорченно покачал головой.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! — воскликнул он. — Мне звонили из Лиллесанна. Людвигсен, этот болван управляющий, отказался от своего места. Сегодня днем.

— Почему? — спросил я.

— Боится жить в Каперской усадьбе. Сегодня там опять что-то стряслось. Все прошлое будто бы цветочки по сравнению с этим. Бедняга просто не в себе. По телефону он не хотел объяснять, в чем дело. Я вынужден продлить свой отпуск и завтра утром вернуться в Хейланд. Усадьбу нельзя оставлять без присмотра, там полно ценных вещей. Экономка одна там тоже, конечно, жить не станет.

Арне замолчал и уставился в пространство. Вид у него был мрачный. Вдруг лицо его просияло, словно ему в голову пришла удачная мысль. Он посмотрел на меня:

— Слушай, Пауль! Я вот о чем подумал: Каперскую усадьбу нельзя оставлять без присмотра, ею должен управлять надежный и твердый человек, а не какой-нибудь крестьянин, который всего боится. И ты именно тот человек. Словом, я предлагаю тебе место управляющего Каперской усадьбой.

Я задумался. Предложение было неожиданное. Но почему бы не согласиться? Своими фантастическими историями Арне разжег мое любопытство. Каждому человеку необходимо хоть раз в жизни пожить в доме с привидениями, прежде чем он обретет вечный покой.

— Ты всегда был моим верным оруженосцем, Пауль, — продолжал Арно. — И всегда приходил на помощь, когда я попадал в переплет. Не оставь меня и на этот раз. Разумеется, я позабочусь, чтобы тебе там жилось по-царски, а жалованье ты определишь себе сам. Единственная твоя обязанность — поддерживать какой ни на есть порядок в усадьбе, ухаживать за лошадью — других домашних животных там нет — и охранять дом от случайных воришек-гастролеров. Жители Хейланда или Лиллесанна никогда не осмелятся зайти в тот дом.