Рекс Стаут - Кровь скажет Страница 5

— Я забираю вас.

Он ткнул пальцем в машину.

— Садитесь.

Глава 4

Я вернулся домой страшно усталым далеко за полночь, но прежде чем подняться к себе на два марша лестницы и лечь спать, заглянул на кухню, не сомневаясь, что заботливый Фриц оставил для меня в холодильнике и рыбу, и молоко. Таким образом я не только избавился от чувства голода, но и от отвратительного привкуса во рту от так называемого хлеба и котлет, в которых было больше булки, нежели мяса, предложенных мне (за деньги, разумеется) в прокуратуре.

Поскольку моя связь с преступлением была предельно короткой и ясной, те двадцать секунд, которые я пробыл в квартире Кирка, а моя связь с Бэнсом не была намного продолжительней, в прокуратуре на меня одного часа должно было бы хватить с избытком, включая перепечатку на машинке заявления, которое я должен был подписать, и лишь после девяти вечера до меня дошло, судя по характеру вопросов помощника окружного прокурора Мандельбаума, где тут собака зарыта. Фактически они вообразили, что история с галстуком могла быть каким-то трюком, в котором я тоже участвовал, и решили меня продержать у себя до тех пор, пока не получат результаты анализа пятна.

Тогда я поостыл, успокоился, разговорился с полицейским, которого посадили ко мне в комнату следить, чтобы я не выскочил из окна, подначил его вытащить из кармана колоду карт, чтобы быстрее шло время, и за два часа ухитрился проиграть почти пять долларов. Но потом, убедившись, что у моего стража глаза слипаются от усталости, я сообразил, что дальше поддаваться невозможно, он все равно заснет, и сказал «хватит».

Мои денежки не были потрачены даром.

Около полуночи кто-то подошел к двери и вызвал его, а когда через десять минут он вернулся назад и сообщил, что я больше не потребуюсь, я ему по-приятельски широко улыбнулся, мол, все в порядке, я не обижаюсь, и небрежно бросил:

— Выходит, кровь той же группы, да?

Он кивнул:

— Да, современная наука творит чудеса.

Итак, говорил я себе, расправляясь с холодной рыбой, я не только с толком потратил деньги, но и время тоже, а к тому моменту, когда очутился наверху и переоделся в пижаму, решил, что хотя Вулф не заинтересован, то я-то сильно, и сделаю все возможное, чтобы выяснить, кто же послал мне этот галстук и для чего, даже если для этого придется взять месячный отпуск без сохранения содержания.

Лишь в самых экстренных случаях я не сплю полностью восемь часов, а на этот раз никакой экстренности не было, всего лишь предполагаемая работа, поэтому к завтраку, который я ем на кухне, и спустился уже в начале одиннадцатого.

Я достал из холодильника апельсиновый сок, а Фриц поставил на огонь сковороду с оладьями, вздохнул и поинтересовался, где это я вчера обедал. Я проворчал, что ему хорошо известно, что я вообще не обедал, поскольку ему же я и звонил из прокуратуры, чтобы в доме не было паники.

Фриц кивнул головой и сказал с новым вздохом:

— У этих клиентов большие неприятности…

— Послушай, Фриц, ты замечательный шеф-повар, но никудышный дипломат, так зачем же плутовать? Тебя беспокоит, что вот уже месяц, как мы сидим без дела, и тебе хочется знать, не поймали ли мы кого-нибудь на крючок. Так почему бы так просто и не спросить? Повторяй за мной: Арчи, вы захомутали клиента? Ну-ка, попробуй.

— Арчи!

Он поднял руку ладошкой вверх, совсем как это делает Вулф:

— Если я задам такой вопрос, ты просто скажешь «да» или «нет». А если он звучит по-моему, при желании ты можешь…

И тут он произнес совершенно неизвестное мне французское слово. Мне бы следовало спросить у него, как оно пишется, чтобы позднее отыскать его значение в словаре, но я не хотел признаваться в своей серости и промолчал, сделав вид, что углубился в газету.

Взглянув на первую страницу «Таймса», я невольно приподнял голову. Ловкачи, им таки удалось сделать на этой истории передовицу, возможно благодаря Мартину Кирку. Всем известно, что «Таймс» благосклонно относится к архитекторам и художникам, зато люто ненавидит жокеев и частных сыщиков. Статья не добавила ничего существенного к тому, что я выяснил у Лона, но в ней упоминалось, что миссис Кирк родилась в Манхэттене, штат Канзас, и тут я подумал, что любая другая газета, раскопав этот факт, непременно обыграла бы его в романтически-сентиментальном плане. Рожденная в Манхэттене женщина погибает тоже в Манхэттене…

После трех оладьев с домашней колбасой и одного с цветочным медом и двух чашек кофе я отправился в кабинет, как раз вовремя для того, чтобы до возвращения Вулфа из теплицы успеть стереть пыль со столов, налить свежую воду в вазу для цветов, поискать в словаре сказанное Фрицем слово и просмотреть почту.

Я дождался, когда орхидеи окажутся в вазе, а сам Вулф втиснется в кресло и ознакомится с утренней корреспонденцией, а потом сообщил, что теперь получается так, что кто-то соизволил мне прислать очень важное вещественное доказательство убийства, так что я намерен установить, кто это сделал и с какой целью. Разумеется, в свое свободное время. Да и потом едва ли я потребуюсь ему, поскольку он сам, очевидно, больше никому не нужен.

Губы Вулфа сжались.

— Вещественное доказательство?.. Всего лишь предположение.

— Нет, сэр. Я возил галстук Лудлову. И это человеческая кровь. Поэтому я отдал галстук Кремеру. Разумеется, вы читали «Таймс»?

— Да.

— Кровь той же группы, что и у миссис Кирк. Если это…

Раздался звонок.

Я поднялся и пошел отворять, решив про себя, что наверняка к нам пожаловал мистер Джеймс Невилл Бэнс. Но это был не он, это я понял, как только взглянул на посетителя сквозь прозрачное только с внутренней стороны дверное стекло. К нам пожаловал оборванец, которому изменила фортуна, теперь он вынужден побираться под дверями более удачливых сограждан. Высокий, тощий, он притворился, будто вынужден был прислониться к косяку двери, чтобы удержаться на ногах. Получилось это у него совершенно правдоподобно…

Открыв дверь, я вежливо заметил:

— Наступили трудные времена, да? Доброе утро.

Он взглянул на меня затуманенными глазами и пояснил:

— Я бы хотел видеть мистера Ниро Вулфа. Меня зовут Мартин Кирк.

Если вы воображаете, что мне следовало бы его узнать по снимку, который мне показал Лон Коэн, я не согласен. Вы бы сначала посмотрели на этого типа, а потом уж говорили…

Я объяснил, что мистер Вулф принимает людей только по договоренности, но я все же спрошу.

— Вы — Мартин Кирк, который проживает в доме 219 по Хорн-стрит?

Он ответил «да», я пригласил его войти, провел в переднюю комнату и предложил присесть, в чем он явно нуждался, а сам прошел в кабинет через соединительную дверь, которую плотно за собой закрыл, и подошел к столу Вулфа.

— Сейчас я буду занят собственными делами. Сюда явился мистер Мартин Кирк. Он просил встретиться с вами, но, конечно, вы этим не интересуетесь… Могу ли я воспользоваться передней комнатой?

Вулф глубоко вздохнул, втянув воздух через нос, а выпустив через рот, затем секунд пять внимательно смотрел на меня, под конец проворчал:

— Приведи его сюда.

— Но вы же…

— Приведи!

Нечто неслыханное. Совершенно вразрез со всякими правилами. И не соответствует характеру Ниро Вулфа. Тот Ниро Вулф, которого я хорошо знал, как минимум сначала заставил бы меня хорошенько расспросить этого человека. Но с гением никогда ничего не угадаешь наперед. Когда я вернулся в переднюю комнату и предложил Кирку пройти в кабинет, я решил, что Вулф намеревается мне показать, что лишь олух согласится напрасно тратить свое время на подобное дело. Он немного поговорит с Мартином Кирком и выпроводит его вон. Поэтому меня ни капельки не удивила первая его фраза, требовательно произнесенная Вулфом:

— Ну, сэр? Я прочитал утренние газеты. Почему вы явились ко мне?

Кирк прижал пальцы к глазам и тихонько застонал, отпустил руки и часто-часто заморгал своими затуманенными глазами:

— Вам придется быть ко мне снисходительным… принять во внимание мое положение. Я только что вышел из прокуратуры… Пробыл там всю ночь. Без сна.

— Поели?

— Бог мой, нет.

У Вулфа вытянулось лицо. Дело усложнялось. Сама мысль о том, что человек остался без пищи, была для Вулфа неприятна, но принимать в своем доме такого несчастного было просто невыносимо. Он должен был либо поживее выпроводить его, либо накормить.

— Почему я должен быть к вам снисходителен? — спросил он.

Кирк фактически попытался улыбнуться, но при этом у него был такой жалкий вид, что мне самому захотелось бежать на кухню ему за едой.

— Я про вас знаю, — сказал он, — вы человек безжалостный и суровый. И ваши гонорары высокие. Я смогу вам заплатить, не беспокойтесь об этом. Они думают, что я убил свою жену. Они отпустили меня, но…

— Вы убили свою жену?

— Нет Но они так думают и считают, что сумеют это доказать. У меня нет поверенного, и я не знаю никакого адвоката, к которому хотел бы обратиться… К вам я приехал потому, что мне известна ваша репутация. Отчасти из-за этого, а отчасти потому, что они задавали мне массу вопросов про вас — про вас и Арчи Гудвина.