Найо Марш - Убийство в частной лечебнице Страница 5

Она начала рыться в сумочке.

— Если хочешь, Рут, предложи это средство сэру Джону. А без его ведома, разумеется, ничего нельзя делать.

— Доктора такие ханжи! Я знаю, моя дорогая. Что только Гарольд не рассказывал мне!..

— Похоже, ты очень подружилась с этим молодым человеком.

— Он меня невероятно интересует, Сесили.

— Вот как?

Сиделка вернулась.

— Сэр Джон хотел бы увидеться с вами через несколько минут, леди О'Каллаган.

— Спасибо. Обязательно.

Оставшись с братом наедине, Рут осторожно потрогала его за руку. Он открыл глаза.

— Господи, Рут, — сказал он. — Как больно…

— Потерпи минуточку, Дерри, сейчас я тебе помогу.

Она нашла маленький пакетик. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой.

Через несколько минут Филлипс вернулся с сиделкой.

— Сэр Джон собирается произвести осмотр больного, — тихо сказала сиделка Грэхем, обращаясь к Рут. — Если вы не возражаете, подождите вместе с леди О'Каллаган за дверью.

— Я вас не задержу, — сказал Филлипс и открыл дверь.

Рут, рассеянно и виновато посмотрев на брата, схватила свою сумку и выскочила из комнаты.

О'Каллаган снова впал в беспамятство. Сиделка Грэхем обнажила его живот, и Филлипс своими длинными пальцами исследователя принялся нажимать: здесь — и здесь — и здесь. Глаза его были закрыты, а мозг, казалось, переместился в кончики пальцев.

— Достаточно, — сказал он вдруг. — Похоже на перитонит. Он очень плох. Я предупредил, что мне может понадобиться операционная.

Сестра накрыла пациента и, в ответ на кивок Филлипса, впустила обеих женщин. Филлипс повернулся к леди О'Каллаган, но не смотрел на нее.

— Следует немедленно сделать операцию, — сказал он. — Вы разрешите мне найти Сомерсета Блэка?

— А вы, сэр Джон? Разве не вы сами?

Филлипс отошел к окну и уставился на улицу.

— Вы хотите, чтобы оперировал я? — произнес он наконец.

— Разумеется. Я знаю, что обычно хирурги не любят оперировать своих Друзей, но если только вам не очень… я надеюсь… я умоляю вас провести операцию.

— Хорошо.

Он вернулся к пациенту.

— Сиделка, — сказал он, — скажите, чтобы нашли доктора Томса, он в клинике. Пусть его предупредят, что может потребоваться операция. Позвоните доктору Грею и распорядитесь насчет анестезии. Я сам с ним поговорю. Скажите операционной сестре, что я готов оперировать, как только они будут готовы. Теперь, леди О'Каллаган, будьте добры оставить пациента. Сиделка Грэхем покажет вам, где подождать.

Сиделка открыла дверь, и все остальные отошли от кровати. На пороге они остановились, услышав сдавленный крик. Они обернулись и посмотрели на постель. Дерек О'Каллаган открыл глаза и, словно загипнотизированный, уставился на Филлипса.

— Не надо… — выдохнул он. — Не давайте…

Губы его конвульсивно задергались. С них сорвался странный хнычущий звук. Секунду или две он пытался что-то сказать, но потом голова его упала на подушку.

— Пойдемте, леди О'Каллаган, — мягко сказала сиделка. — Видите ли, он и сам не знает, что говорит.

В предоперационной две сиделки и сестра готовились к операции.

— И еще не забудьте, — сказала сестра Мэриголд, которая была еще и старшей сестрой клиники, — что сэр Джон любит, чтобы инструменты лежали на лотке. Он не любит, чтобы их ему подавали.

Она накрыла лоток с инструментами, а Джейн Харден отнесла его в операционную.

— Это огромная ответственность для хирурга, — продолжала сестра словоохотливо, — оперировать такого больного. Если бы с сэром Дереком О'Каллаганом что-нибудь случилось, для страны это была бы страшная катастрофа. По-моему, это единственный сильный человек в правительстве.

Сиделка Бэнкс, женщина постарше своей начальницы, подняла глаза от автоклава.

— Самый большой тиран из всей банды, — неожиданно заметила она.

— Сиделка! Что вы сказали?!

— Мои симпатии в политике отнюдь не принадлежат сэру Дереку О'Каллагану, сестра, и мне наплевать, если об этом узнают.

Джейн Харден вернулась из операционной. Сестра Мэриголд бросила возмущенный взгляд на сиделку Бэнкс и сухо сказала:

— Вы проверили раствор гиосцина и ампулу с противовоспалительным, сиделка?

— Да, сестра.

— Господи, деточка, вы так побледнели… С вами все в порядке?

— Да-да, спасибо, — ответила Джейн и занялась стерильными бинтами.

Посмотрев на нее еще раз, старшая сестра снова накинулась на Бэнкс:

— Разумеется, сиделка, мы все знаем, что вы — большевичка. И все же нельзя отрицать величие, когда оно есть. А сэр Дерек, на мой взгляд, человек по-настоящему великий.

— Потому-то он еще больший дьявол, чем все остальные, — объявила сиделка Бэнкс весьма ядовито. — С тех пор как он занял свой пост, он успел натворить убийственных дел. Посмотрите только на этот закон о временной занятости, принятый в прошлом году. Он несет прямую ответственность за каждую смерть от недоедания и истощения, которая приключилась за последние десять месяцев. Он враг пролетариата. По-моему, с ним надо было бы обращаться как с самым обыкновенным убийцей или, еще того хуже, маньяком-убийцей. Его надо проверить на предмет здоровой психики. В его роду были сумасшедшие. Все знают, что папаша у него был чокнутый. Вот что я думаю о вашем Дереке О'Каллагане, титул которого куплен на кровавые деньги, — сказала Бэнкс, громыхая стерильными лотками.

— Тогда, может быть, — голос сестры Мэриголд был зловеще спокойным, — может быть, вы объясните, что вы тут делаете, работая на сэра Джона Филлипса? Может быть, и его титул был куплен на кровавые деньги?

— Пока эта гнилая система правления еще не рухнула, надо же на что-то жить! — туманно ответила сиделка Бэнкс. — Но это не навеки, и я первая выйду вперед, когда придет час. О'Каллагану придется уйти, а с ним и его партии буржуев-кровопийц. Если бы он ушел прямо сейчас, для народа это было бы замечательно. Вот, сестра!

— Было бы куда лучше, если бы ушли вы, сиделка Бэнкс, и, будь у Меня еще одна свободная операционная сиделка, вы бы и ушли. Мне стыдно за вас. Вы смеете так говорить о пациенте… о чем вы только думаете!

— Что поделать, если кипит мой разум возмущенный! И кровь тоже!

— Что-то уж слишком кровожадные у вас речи…

С видом человека, вынужденного замолчать, но не побежденного, Бэнкс выкатила столик со шприцами и повезла его в операционную.

— Право, сиделка Харден, — сказала сестра Мэриголд, — мне стыдно за эту женщину. Какая мстительность! Ей не следует тут работать. Можно подумать, она готова… — Старшая сестра осеклась, придя в ужас от собственных мыслей.

— Ничего… подобного, — сказала Джейн. — Я и то могу причинить ему больше вреда, чем она.

— И это весьма ничтожная вероятность, — доброжелательно сказала старшая сестра, — должна сказать, сиделка Харден, что у меня очень давно не было такой хорошей операционной сиделки. Это действительно комплимент с моей стороны, милая, потому что я очень привередлива. Мы готовы? Да! А вот и доктора.

Джейн убрала руки за спину и вытянулась, как по стойке смирно. Сестра Мэриголд встала в позу спокойной готовности. Сиделка Бэнкс на миг показалась в дверях, что-то вспомнила и вернулась в операционную.

Вошел сэр Джон Филлипс, а следом за ним его ассистент Томс и анестезиолог. Томс был краснолицым толстяком, который старательно острил. Доктор Робертс — тощим человеком с волосами песочного цвета и неодобрительным взглядом. Он снял и протер очки.

— Готовы, сестра? — спросил Филлипс.

— Абсолютно, сэр Джон.

— Наркоз будет давать доктор Робертс. Доктор Грей занят. Нам повезло, что мы сумели вас поймать в такой экстренной ситуации, Робертс.

— Я счастлив помочь, — сказал Робертс. — В последнее время мне приходится частенько заменять Грея. Работать под вашим руководством, сэр Джон, всегда почетно и весьма поучительно.

Он говорил странно официальным тоном, словно сперва взвешивал каждую фразу и только потом преподносил ее собеседнику.

— Могу ли я взглянуть на пост анестезиолога, прежде чем мы начнем?

— Разумеется.

Снова появилась воинственная Бэнкс.

— Сиделка Бэнкс, — скомандовала сестра, — идите с доктором Робертсом на пост анестезиолога.

Доктор Робертс поморгал глазами, уставившись на Бэнкс, и пошел следом за ней.

Сэр Джон пересек операционную и подошел к маленькому белому эмалированному столику со всевозможными приспособлениями для подкожных и внутривенных вливаний. Там лежали три шприца, каждый в лотке со стерильным раствором. Два шприца были обычного размера, Хорошо знакомые непосвященным. Размер третьего шприца наводил на мысль о ветеринарии. Маленькие шприцы были рассчитаны на два кубика, а в большой могло войти раз в пятнадцать больше. Ампула, пузырек, маленькая мензурка и лоток тоже стояли на столе. На пузырьке была этикетка: «Раствор гиосцина 0,25 %. Пять минимов содержат 1/100 грана»[2]. Пометка на ампуле гласила: «Противостолбнячная сыворотка (концентрированная)». Еще один лоток был наполнен дистиллированной водой.