Пьер Вери - Завещание Базиля Крукса Страница 5

— И вы не видите никаких других объяснений?

По тону вопроса Пигот понял сокровенную тревогу начальника, которого связывала долголетняя дружба с Родериго. Подумав, он сказал:

— Впрочем, есть еще одна возможность. Яд мог быть подсыпан и самим умершим, когда все выходили из бара — подсыпан в стакан капитана, а затем стаканы могли бы быть обменены капитаном или синьорой Лаурой.

— Но это не очень вероятно, — заметил Нунец, — и к тому же ни капитан, ни синьора Лаура, не заявили, что они меняли стаканы. Между тем, такое заявление было крайне для них существенным, так как возлагало бы вину на Тейа, а с них снимало бы всякую ответственность.

— К черту, эту гипотезу! — резко заявил Пигот и замолчал. Молчание его было многозначительными, так как было равносильно обвинению или капитана, или вдовы умершего.

Молча они прошли в столовую. При входе их капитан поднялся.

— Понимаю вас, Нунец, — сказал Родериго. — Инспектор Пигот ничего не нашел. Но мысль, будто синьора Лаура может быть виновна — чудовищна. А я также невиновен.

— По-моему, —сказал Нунец, — дело покуда представляется еще очень туманным, но Пигот постарается разъяснить его и тем самым снять с вас обоих тяжкое подозрение.

ГЛАВА 10.

Человек на моторной лодке.

В этой, самый момент на палубе «Альдебарана» раздались резкие крики и топот быстро бегущих ног. Одновременно вновь раздался шум мотора на моторной лодке.

Пигот с Нунецом выскочили на палубу, как раз в тот миг, когда какой-то человек, за которым по пятам бежали Бассет и ван Хаас, соскочил с капитанского мостика, оттолкнул пытавшегося преградить ему путь юнгу Уллохо и бросился в воду. Он очутился подле самой моторной лодки, на которую его в мгновение ока втащили.

Пигот понял, что преследование было бы бесполезным и, недолго думая, выстрелил. Пуля шлепнулась в воду в нескольких шагах от моторной лодки, которая стремительно понеслась в открытое море.

При звуке выстрела, Каучо побледнел и вскричал. К нему с улыбкой бросился Нунец.

— Вполне понятно, что вы потеряли самообладание. Должен покаяться, что, как ни закален я службой, но странные происшествия сегодняшнего утра вывели и меня из равновесия.

— Знайте! — воскликнул вдруг овладевший собой Родериго. — Лодка та самая, которую увидел сегодня утром через иллюминатор Тейа.

Нунец с недовольным видом повернулся к Пиготу.

— Мы, кажется, сильно поплатились за то, что ограничили наши розыски рубкой. Нас заколдовала эта лестница, и мы решили, что убийца не мог ускользнуть другим путем. И вот результаты!

— Успокойтесь, г-н начальник, — сказал Пигот. — Присутствие этого человека на борту еще ничего не доказывает. К тому же полагаю, что будет не так трудно его найти. Я немедленно вернусь на берег и приму нужные меры.

— Весьма существенно, — заметил Нунец, — чтобы дело было сохранено в тайне. Вам, сударыня, придется пока отказаться от мысли ехать во Францию...

Синьора Тейа кивком головы выразила согласие.

— Вы собираетесь вернуться домой?

— Нет, я не могу на то решиться. Я поселюсь в Гранд Отеле, с хозяйкой которого хорошо знакома.

— Отлично. Прошу и вас, дон Фернандо, не покидать Сантандера.

— Я останусь на борту.

— Что касается меня, — заявил Каучо, — то вы знаете, что я всегда в вашем распоряжении.

— Благодарю вас! Сам я, — сказал Нунец, обращаясь к Пиготу, — тоже останусь пока что здесь. Пришлите мне двух полицейских.

Уже держась рукой за перила, Пигот спросил Родериго:

— Вы, капитан, единственный из всех находившихся на яхте, не были усыплены, не так ли?

— Совершенно верно.

— Крепко ли вы спали? Матрос Козимо сообщает, что застал вас в 6 часов утра одетым, гладко выбритым, похожим на человека, который вовсе не ложился.

— Действительно, я не спал эту ночь. Я провел ее за изучением морских карт.

— И вы не слышали никакого подозрительного шума?

— Нет, решительно ничего.

— По моему, — вмешался Каучо, — история с усыплением команды отлично может объясниться ошибкой со стороны старика Рамона. Со времен дона Карло на яхте осталось множество медицинских средств, и повар мог просто по ошибке подсыпать в еду какого-либо порошка вместо соли.

— И, конечно, капитан, — прибавил Пигот самым естественным тоном, — вы не покидали яхты в течение ночи?

Ко всеобщему изумлению, капитан смутился, и запнувшись, сказал:

— К чему бы я стал ее покидать?

— Боже мой, у человека может быть тысяча причин к тому, чтобы спуститься ночью на берег. Я не спрашиваю вас о причинах, а только о самом факте.

— Я предпочел бы, чтобы этот вопрос не был задан. Но раз он поставлен, я отвечу без обиняков. Сегодня ночью, между полуночью и двумя часами, меня не было на «Альдебаране». Я находился в Сантандере.

— Я знал это, капитан. Не думайте, что я шпионил за вами. Только благодаря чистой случайности я видел, как вы пересекали Королевскую улицу... Теперь мне приходится спросить вас, где именно вы были сегодня ночью?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос.

— Это меня совсем не устраивает, капитан.

Инспектор говорил прежним дружелюбным тоном, но Лаура вздрогнула при мысли о том, что могло скрываться под этим напускным добродушием. Родериго посмотрел на инспектора и прибавил:

— Решительно ничего не могу сказать!

— Тогда оставим этот разговор...

С этими словами Пигот прыгнул в лодку.

— Слушайте, Родериго, — вмешался Нунец. — Мы с Пиготом делаем все возможное, чтобы разъяснить запутанное и крайне неприятное для вас положение. Не осложняйте нам работы...

— Спасибо, друг мой, за ваши хлопоты. Я понимаю, что мне грозит гаррота, хотя я и не виновен, но, умоляю вас, не вынуждайте меня отвечать на этот вопрос...

Лодка, в которой находились доктор, инспектор и Лаура, отчалила от борта «Альдебарана».

ГЛАВА 11.

Игрок в шахматы.

В этот вечер, Нунец, вопреки привычке, не отправился в клуб. Проглотив наскоро обед, он надел непромокаемый плащ, кликнул своего верного друга, собаку Неро, и пошел на берег. Смеркалось, но силуэт «Альдебарана» был еще настолько отчетливо виден, что можно было разглядеть, как на палуба, какой-то матрос стирал белье. На мгновенье показался старый Рамон. Внезапно он исчез, как бы провалился сквозь землю.

«В это время, — думал Нунец. — Родериго должен обедать, как всегда в полном одиночестве». Нунец погладил собаку и произнес сквозь зубы:

— Да, дружище, ужасно запутанное дело.

Собака залаяла, как бы в знак согласия.

На набережной показался Каучо. Мужчины молча пожали друг другу руки. Они стояли почти против кафе «Андалузия», славившегося хорошим вином. Кафе было полно. Со всех сторон доносились оживленные разговоры.

— Не зайдем ли и мы, Нунец? Нам нужно немного рассеяться после утренних событий.

— Что ж, пожалуй!

Если бы Нунец и Каучо были менее заняты своими думами, они сразу заметили бы сидевшего в углу небольшого роста старичка, который явно за ними наблюдал. Но они прямо прошли к свободному столику. На пути доктора окликнул один из посетителей, которого ром привел в очень благодушное настроение.

— Какими судьбами, доктор. Вот не ожидал видеть вас здесь!

— Что делать, — ответил доктор, узнавая одного из своих пациентов. — Как-то холодно стало, и мы решили завернуть сюда.

Каучо предложил Нунецу сыграть парию в шахматы, но лакей с отчаянным видом замахал руками. Он только что отдал последнюю шахматную доску никому неизвестному старичку.

На своем угловом столике старик расставил фигуры. Кончив, он откашлялся, выпил глоток рома, крякнул и двинул вперед белую пешку. Затем, не ожидая, чтобы к нему подошел какой-либо партнер, сделал ответный ход черными.

— Странный игрок, — прошептал Нунец. — Неужели он будет играть сам с собой?

Старичок, как ни в чем не бывало, поочередно передвигал белые в черные фигуры, напевая про себя какую-то песенку.

— Кто это? — спросил Нунец у Каучо.

— Понятая не имею. Какой-то иностранец, француз, если судить по покрою платья и шляпе.

Как бы угадывая, о чем идет речь, старичок запел громче — первые слова старинной провансальской песни.

Это был низкого роста худой человек с очень узкой, но удлиненной кверху головой. На вид ему, было лет шестьдесят. Бросались в глаза жидкие усы наподобие двух запятых, большие мешки под глазами, непропорционально большой рот и почти полное отсутствие подбородка. Глаза старичка выражали недюжинный, ум.

Его игра была очень странная. Он не разыгрывал партии, а то и дело ставил фигуры в безвыходное положение и искал способы, как бы их вызволить.

— Как глупо, — заворчал Каучо, — мы лишены возможности сыграть партию, потому что этому дураку угодно заниматься глупостями!..