Голубой карбункул - Дойл Артур Конан Страница 5

— Нет, но один из них принадлежал мне, — захныкал человечек.

— Так и спрашивайте его с миссис Окшот!

— Она сказала, чтобы я спросил у вас.

— Спрашивайте у прусского короля! Хватит с меня! Вон отсюда!

— Вон отсюда! — крикнул Брекинридж.

Он яростно ринулся на маленького человека, но тот уже скрылся во мраке.

— Ага, кажется, нам не придется идти на улицу Брикстон, — шепнул Холмс. — Идем! Посмотрим, не пригодится ли нам этот тип.

Пробираясь между кучками ротозеев, столпившихся у освещенных витрин, мой спутник вскоре догнал маленького человека и положил ему руку на плечо. Тот порывисто обернулся, и при свете газового фонаря я заметил, как краска сбежала с его лица.

— Кто вы такой? Что вам от меня нужно? — спросил он дрожащим голосом.

— Прошу прощенья, — ласково сказал Холмс, — но я случайно слышал, как вы только что расспрашивали торговца. Я думаю, что мог бы вам быть полезен.

— Вы? А кто вы такой? Что вы знаете?

— Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия — знать то, чего не знают другие.

— Но об этом деле вы ничего не можете знать.

— Извините, я знаю все. Вы пытаетесь напасть на след гусей, проданных миссис Окшот с улицы Брикстон торговцу по имени Брекинридж, им, в свою очередь, — мистеру Виндигэйту, владельцу «Альфы», а тем — гусиному клубу, членом которого состоит мистер Генри Бэкер.

— О, сэр, именно вас я жаждал встретить! — воскликнул маленький человек, протягивая к Холмсу дрожащие руки. — Я не могу выразить, как все это для меня важно.

Шерлок Холмс остановил проезжавшего извозчика.

— В таком случае мы лучше поговорим в уютной комнате, чем тут, на рыночной площади, на ветру, — сказал он. — Но прежде чем мы отправимся в путь, скажите, пожалуйста, кому я буду иметь удовольствие помочь.

Человечек одно мгновение колебался.

— Меня зовут Джон Робинсон, — ответил он, отводя глаза.

— Нет, нет, настоящее имя, — ласково сказал Холмс, — неудобно делать дела под чужим именем.

На бледных щеках незнакомца вспыхнул румянец.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Мое настоящее имя — Джеймз Райдер.

— Вот, это так. И вы служите в отеле «Космополитэн». Садитесь, пожалуйста, в кэб[4]. Очень скоро я расскажу вам все, что вы пожелаете знать.

Маленький человек не трогался с места, глядя то на меня, то на Холмса глазами, полными страха и надежды; он не был уверен, что его ждет: неожиданная удача или катастрофа. Наконец, он сел в кэб, и через полчаса мы уже были на улице Бэкер. По дороге не было сказано ни слова, но частое, прерывистое дыхание нашего спутника, то сплетавшего, то расплетавшего пальцы, говорило о его нервном состоянии.

— Вот мы и дома, — весело сказал Холмс, вводя нас в комнату. — Приятно видеть камин в такую погоду. Вы, я вижу, озябли, мистер Райдер. Садитесь, пожалуйста, вот в это плетеное кресло. Я только надену домашние туфли, а потом мы займемся вашим дельцем. Ну, вот! Так вы желаете знать, что сталось с теми гусями?

— Да, сэр.

— Или, вернее, с тем гусем? Вы ведь, если не ошибаюсь, интересовались именно одним гусем — белым с черной полосой на хвосте?

Райдер затрясся от возбуждения.

— О, сэр! — вскрикнул он. — Вы мне можете сказать, куда он попал?

— Он попал сюда.

— Сюда?

— Да, сюда, и при этом оказался прямо-таки диковинной птицей. Я не удивляюсь, что вы им так интересовались. Скончавшись, он снес яичко — прелестнейшее сверкающее голубое яйцо. Оно здесь, в моем музее.

Наш посетитель, шатаясь, встал на ноги и уцепился правой рукой за каминную доску. Холмс открыл несгораемый ящик и достал голубой карбункул, излучавший, точно звезда, холодный; яркий, искристый свет. Райдер смотрел на него с вытянувшимся лицом, не зная, что делать: потребовать ли камень обратно, или отречься от него.

— Игра проиграна, Райдер, — спокойно сказал Холмс. — Осторожнее, дружок, а то вы упадете в камин. Усадите его в кресло, Ватсон. У него не хватает нервов безнаказанно мошенничать. Дайте ему глоток бренди[5]. Так. Теперь он опять хоть немного похож на человека. Что за жалкая козявка!

Райдер шатался и чуть не падал с ног, но водка вызвала на его щеках слабый румянец, и он сел, глядя на своего обличителя полными ужаса глазами.

— У меня в руках почти все звенья вашего дела и почти все необходимые доказательства, так что вам немногое остается рассказать мне. Но все же для полной ясности следует знать и то немногое, что мне не известно. Вам приходилось слышать об этом камне, Райдер, — о голубом карбункуле графини Моркар?

— Мне сказала о нем Кэтрин Косэк, — промолвил Райдер надтреснутым голосом.

— Правильно. Горничная графини. И возможность столь неожиданно и столь легко разбогатеть оказалась слишком сильным искушением. Это случалось со многими людьми и получше вас. Вы, разумеется, не стали разбираться в средствах. Мне кажется, Райдер, что у вас есть все задатки отъявленного негодяя. Вы знали, что этот паяльщик Хорнер был однажды замешан в подобном деле и что подозрение неминуемо падет на него. Что же вы сделали? Вы со своей сообщницей Косэк испортили какую-то мелочь в комнате графини и устроили так, чтобы туда вызвали Хорнера. Затем, когда тот ушел, вы взломали футляр, подняли тревогу и отдали беднягу в руки полиции. Потом…

Райдер внезапно сполз на ковер и обхватил колени моего друга.

— Ради бога, сжальтесь надо мной! — взвизгнул он. — Подумайте о моем отце, о моей матери! Это убьет их. Я никогда раньше не сбивался с пути. Это никогда не повторится. Клянусь вам! О, не предавайте меня суду! Ради Христа, не надо!

— Садитесь на место, — сурово сказал Холмс. — Вам ничего не стоит сейчас ползать и молить о пощаде. А подумали ли вы о бедняге Хорнере, попавшем в тюрьму за преступление, которого он не совершал?

— Я уеду, мистер Холмс. Я покину Англию, сэр. Тогда обвинение против него отпадет.

— Гм… Мы об этом еще поговорим. А теперь расскажите-ка нам откровенно, как дальше развернулось дело. Как камень попал в зоб к гусю и как гусь попал на рынок. Говорите только правду — это для вас единственный путь к спасению.

Райдер провел языком по пересохшим губам.

— Я расскажу вам все, как было, — сказал он. — Когда арестовали Хорнера, я решил, что мне лучше всего поскорее убраться из отеля вместе с камнем. Мало ли что… вдруг полиции взбредет в голову обыскать меня и мою комнату. Во всем отеле не было места, где я мог бы спрятать камень. Я вышел на улицу, как будто по делу, и направился к моей сестре. Она замужем за человеком по имени Окшот, живет на улице Брикстон и занимается тем, что откармливает домашнюю птицу на продажу. По дороге каждый встречный казался мне полицейским или сыщиком, и, хотя вечер был морозный, пот катился с меня градом, когда я добрался до улицы Брикстон. Сестра спросила, что со мной случилось, почему я так бледен. Я сказал, что потрясен кражей драгоценного камня в нашей гостинице. Потом я пошел на задний двор, закурил трубку и стал гадать: как мне быть дальше?

У меня был один приятель, некто Модели, который сбился с пути и только что отбыл наказание в Пентонвильской тюрьме. Как-то раз мы с ним встретились и разговорились о разных уловках воров и как они сбывают проданное. Я знал, что он меня не выдаст, так как мне было кое-что о нем известно. Я решил идти прямо к нему в Килбурн и открыть ему мою тайну. Он научит меня, как превратить камень в деньги. Но как я доберусь в Килбурн с камнем? Я вспомнил весь ужас, пережитый мной, когда я выходил из отеля. Меня в любую минуту могут схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане. Я стоял, прислонясь к стене и глядя на гусей, бродивших у моих ног, и вдруг меня осенила мысль, как обмануть самого ловкого сыщика на свете.