Край льда - Юмэно Кюсаку Страница 5

Вдруг входная дверь бесшумно отворилась. Я привстал, полагая, что принесли расписку, но, вопреки ожиданиям, увидел китайца в белой шляпе и маске. В руках он держал большой поднос с разнообразными закусками, фруктами и пивом.

Я недоумевал. Такой радушный прием явно не соответствовал скромной персоне посыльного, который прибыл с поручением. Но только я переварил происходящее, как в комнату вошла хозяйка и уселась напротив, за круглый перламутровый столик. Разливая пиво, она непринужденно заговорила:

— Извините, что заставила ждать. Я вызвала Саками. Угощайтесь.

— Благодарю.

— Чувствуйте себя как дома. Понимаю, вы приехали издалека, чтобы защищать интересы родины... Вы, вероятно из ***?

— Да, но как вы догадались?

— По манере речи. Когда вы прибыли в штаб?

— В августе.

— И все это время были в Харбине?

— Да... От вас ничего не скрыть!

Хозяйка залилась девичьим смехом, щеки ее зарделись. Понимая, как опасны подобные женщины, я поежился. Казалось, непринужденно болтая со мной, она пытается вызнать что-то важное. Не теряя бдительности, я осушил стакан.

— Ха-ха-ха! Ну конечно, мне многое известно. Я же веду дела. Вели японская армия уйдет отсюда, данное заведение... Ну вы понимаете.

Я деловито кивнул, а когда сообразил, что имеется в виду, покраснел.

— Но знаете, — продолжила хозяйка, — русские друзья говорят, что следующей весной это все же случится.

— Вы беседовали с Ословым?

На этот раз настала очередь хозяйки удивляться. Чуть смутившись, она поправила воротник.

— Да, конечно. Впрочем, это секрет Полишинеля— Но такого быть не может! Чтобы японцы вывели войска...

— Однако проект казарм уже готов, а земля на берегу Сунгари выкуплена под аэродром...

— Но откуда вы знаете?!

— Выходит, это правда?

— Фельдфебель показывал план... Вам рассказал Хосигуро?

Движимый детективным задором (о котором хозяйка разумеется, не догадывалась), я опрометчиво задал этот скользкий вопрос, а когда спохватился, было уже поздно. Женщина изменилась в лице, уставилась на меня округлившимися глазами, несколько раз моргнула, потупилась и залилась краской до мочек ушей.

— Да... Вы правы. Но прошу, сохраните эту тайну до гробовой доски! Умоляю! Ведь не только Хосигуро... Он меня... он... заботится обо мне... — Не поднимая глаз, женщина опустила бледно-розовые пальцы на перламутровую поверхность и сделала глубокий поклон, едва не задев челкой столешницы. В это мгновение она казалась божественно милой.

Возможно, виной всему был алкоголь, но я не понял, что действительно застал хозяйку врасплох. Позже, воскрешая в памяти эти события, я догадался, что женщина потихоньку нажала на секретную кнопку. Тогда же я был доволен и горд собой, полагая, что вижу ее насквозь.

— Ха-ха-ха! Пожалуйста, не тревожьтесь. Я не проболтаюсь, даю вам слово. А Хосигуро частенько сюда захаживает? — Я чуть склонил голову.

— Время от времени.

— Вместе с Тонаси, небось?

Ответа не последовало. В комнату тотчас заглянула служанка, и хозяйка, кивнув, поднялась.

— Простите... я на минутку.

Вскоре шаги за тяжелой дверью стихли.

Я потрогал собственное лицо, расположился поудобнее в мягком кресле и потянулся. От пива, которого я давно не пробовал, меня разморило, и в голове было пусто. Я пытался сообразить, как бы выудить у хозяйки подробности этого дела, но все мысли сосредоточились на пульсации крови в артерии у основания шеи. «А вдруг в мой стакан что-то подмешали?..» — подумал я и вскоре по-настоящем уснул.

Услыхав, как открывается дверь, я очнулся. На подносе, который, лучезарно улыбаясь, держала в руках хозяйка, лежал лист бумаги.

— Простите, что так долго. Саками провел тщательную проверку. Это документ для штаба.

— А... Спасибо! — Я подпрыгнул и смущенно потер глаза.

На часах была почти половина четвертого — значит, я проспал больше двух часов.

— Хо-хо-хо! Как я вас задержала. Не позвонить ли вашему начальству? Скажу, что пришлось дожидаться счетовода.

— Да нет, не нужно. Если только сами спросят... — Смущенный, я принялся затягивать портупею.

— Еще раз прощу прощения. Благодарю за услугу.

Хозяйка протянула мне конверт, но я решительно отверг ее подношение и, сняв чехлы для обуви, опрометью кинулся прочь.

Похоже, я влип! Фельдфебель непременно устроит мне нагоняй. Не зря говорят: остерегайтесь вина и женщин!

Пытаясь протрезветь, я горько улыбнулся, снял фуражку и отер пот. Тогда, поспешно шагая мимо золоченых закатными лучами вязов, я и представить не мог, что мои слава, случайно оброненные в приемной «Серебряного месяца»,  повлекут за собой невероятные политические события в самом сердце Восточной Азии...

Взбежав на второй этаж «Центральной», я, не снимая фуражки, постучал в дверь поисковой комиссии, но никто не ответил. Мне это показалось странным, и я решительно распахнул дверь. Никого!

«Вот те на!» — подумал я и отправился в штаб, но дверь оказалась заперта на ключ. Приложив ухо к замочной скважине, я услышал звенящую тишину. «Вот те на!» — снова промелькнуло у меня в голове. Неужели все ушли раньше обычного? Я поднялся на третий этаж, но и в комнате офицеров и унтер-офицеров не было ни души.

У меня возникло дурное предчувствие. Быть может, случилось еще что-нибудь? Я спустился на первый этаж, чтобы выяснить все у часового *** полка, тот стоял у входа.

— Да я и сам толком не понимаю. — Мужчина растерянно хлопал глазами.

От него я узнал следующее. Недавно в штабе поднялась шумиха. Часовой, который нес вахту днем, видел, как дежурный ефрейтор достал из почтового ящика гостиницы «Центральная» (он привинчен к стене в паре шагов от поста) большой белый конверт без марок и штемпелей, но подписанный по-русски. Ефрейтор предположил, что письмо потихоньку сунул один из тех бородатых, которые шатаются по улице. Сам он не знал русского, и потому подозвал вольнонаемного унтер-офицера — казака, который тогда поднимался по лестнице. Таким образом выяснилось, что на конверте написано «В штаб японской армии» и ничего более.

Затем явился поручик жандармерии. Ефрейтор и унтер-офицер, нервничая и кланяясь, вручили ему конверт. Поручик предположил, что там рекламные листовки, и решительно сломал печать. Однако, увидев русский текст, изменился в лице, спешно смял бумагу и молча поднялся на второй этаж. Вскоре он послал куда-то двух вестовых и созвал всех дежурных, кроме ефрейтора. Потом они удалились во главе с улыбающимся штабным офицером. В руках у них были пакеты с документами.

— Все гадают, что же в том письме, — заключил часовой, — но я ничегошеньки не знаю. Наверное, дежурный расскажет, как вернется.

Еще часовой (его смена началась в два часа пополудни) сообщил о сломавшемся такси. Оно направлялось в сторону станции, но вдруг остановилось на перекрестке Китайской и Ямской улиц. Под капотом будто взревел пропеллер, и повалил белый дым. Зеваки разинули рты, а из автомобиля вышел высокий человек в дорожном костюме (быть может, охотничьем?) и черной шапке. В руках мужчина держал газету. Люди стали приветствовать его, и тогда часовой догадался, что это Ослов — тот давно не появлялся в «Центральной».

Улыбаясь и кланяясь, он дал денег водителю, взял чемодан и, раздвигая толпу рукой, спешно проследовал в особняк, не проронив ни слова.

Ему навстречу вышли набеленная жена и дочь — вероятно, они увидели Ослова в окно четвертого этажа. Не стесняясь посторонних глаз, женщины долго целовали его, а затем скрылись в доме.

 Также часовой отмстил странное обстоятельство: взволнованные прохожие безмолвно проводили Ослова взглядом до самой двери, лица их были хмуры, никто но смеялся. Больше он не появлялся. Членов поисковой комиссии часовой тоже не видел. Куда все подевались — непонятно. Подпоручик вызвал дежурного ефрейтора, быть может, тот прояснит ситуацию.

— Эх, не повезло тебе — пропустил самое интересное! — пошутил парень. — Но, раз инструкции для часовых не изменились, думаю, ничего важного не произошло.