Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная Страница 50

— Не надо. Зверюга уходит. Ребята, расступись, дай дорогу. Яна, Яночка. Я — Леша Курчатов. Помнишь меня? Помню… — отблесками дальних событий врывались на поляну перед развалинами звуки чужих голосов. — Леша! Все в порядке! Мы возвращаемся.

В это мгновение показалась темно-серая «шестерка». За рулем сидел толи пьяный, толи сумасшедший. Машина, виляя, миновала фургоны, и рванула прямехонько к группе офицеров. Хлопнули дверцы, появилась женщина, вслед за ней мужчина. На измученных лицах застывшее ожидание, одежда в беспорядке.

— Жива, — сказал один из командиров.

Не стоило трудов догадаться: прибывшие — мама и папа девочки.

— Жива, жива… — мужчина осел на землю и зарыдал. Женщина повела себя иначе. Услышав заветное слово, она перевела дух, быстрым взглядом оценила присутствующих и обстановку. Внимание было приковано к лесу, оттуда ожидали появление солдат и девочки, о женщине сразу забыли. Она и плачущий отец стали эпизодом, отвлекающим моментом от основного события — спасения ребенка.

Незаметно, будто растаяв, женщина отделилась от всех и как-то сразу очутилась около Богунского. Верно угадав виновника своих бед, она выхватила из кармана платья нож и…

— Марийка! — Возглас одного из офицеров спас Степана.

Рука с ножом дрогнула, удар получился смазанным, по косой. Богунский успел увернуться. Охранник оттолкнул женщину, прежде чем она полоснула ножом еще раз.

— Сволочь, — прохрипела, выплевывая в лицо Богунскому, ненависть. — Теперь ты пожалеешь, что родился на белый свет. Будешь просить о смерти, как о милости, попомни мое слово, ублюдок.

Марийку оттащили, передали с рук на руки мужу. Он уже овладел собой и быстро усмирил бушующую жену. Она не сопротивлялась особо. Молчание, каменное, иступленное, нацеленное на сумрачную лесную даль, захватило ее. Месть не шла в сравнение с дочерью. Уже слышался лай собак, возбужденные голоса. Наконец показались крепкие фигуры. На руках одного из солдат растеклось бесформенной массой тельце малышки. Ручонки обвили шею, щека прижата к плечу.

— Мама! — вспорол лесную тишь крик. — Папа! Дедушка!

Никто не шевельнулся. Любимый голосок крушил тьму ужаса. Сознание боялось признать счастье. Не доверяло очевидному.

Первой очнулась женщина, понеслась на встречу.

— Яночка!

Катя отвернулась. Было жутко. Ребенок словно возвращался с того света.

— Яна! — очнулись остальные.

— Рекса! — белая собака трусила в обход человеческих страстей. Мимо людей с оружием, мимо злых ученых немок-овчарок, к своим родным, любимым. Холодный нос ткнулся Кате в ладонь, белый бок прижался к колену Бориса, красноватый взгляд уперся в Ирину Сергеевну. Я с вами, вы со мной живописала поза. Я немного начудила, простите, дуру непутевую. Но так уж получилось…Рекса вильнула обрубком хвоста. Она не испытывала раскаяния, только усталость и боль. Раненое плечо ныло, отчаянно хотелось домой.

— У нее кровь — сказала Катя.

— Я вижу, — Ирина Сергеевна разорвала пакет первой помощи.

— Ваша собака? — спросил один из военных.

— Наша, — подтвердил Борис.

— Сильна! Не дала увезти девчонку! Полковнику теперь в вечных должниках ходить, да молиться за собачье здоровье.

После драки, после победы, отдышавшись и убедившись, что девочке ничего не угрожает, Рекса стала приводить в сознание свою добычу. В некоторых случаях собаки справляются с обмороками не хуже людей. Тычки носом, легкое покусывание, шершавый язык — арсенал средств небогатый, но убедительный. Стон развел пересохшие губы, малышка приоткрыла глаза.

Хорошо, что она не испугалась. Дети и животные легко понимают друг друга.

— Ты пришла меня спасать, — пролепетала, заплетающимся языком девочка, — очень хорошо.

Сон сморил ее. Снотворное еще оказывало действие. Рекса терпеливо взялась за прежнее: тычки, покусывание, лизание. Вытащить ребенка, будучи раненой, ей не хватало силы. Оставить и бежать за подмогой — на это Рекса ни за что не решилась бы. Оставалось ждать. Рекса устроила морду на вытянутых лапах, опустила веки.

Забытье оборвалось внезапно с появлением новых запахов. Оружие, мужской пот, собаки. Рекса поднялась, стряхнула с плеч детские руки, приняла боевую стойку. Когда в бункер ворвались вооруженные люди, она встретила гостей в полной готовности. Немки сразу поняли: азиатка пойдет до конца, своего или их, как получится, и рвались с поводков, хрипя и лая, больше лицедействуя, выслуживаясь перед хозяевами.

Рекса показала немкам клыки, особенно правый, больший; это остужало пыл многих. Кивнула в сторону убитых мужиков; двое уже нарвались, не спешите и вы.

Люди с удивлением и опаской взирали на собаку. Впечатляли размеры, поза, решительность, красноватый мрачный взгляд вызывал оторопь. Однако более всего поражало угрюмое молчание.

С момента появления в бункере солдат, зверюга не проронила ни звука. Задвинула девочку поглубже в угол, вытянула настороженно шею и замерла. Она не готовилась к нападению. Опытные бойцы, спецназовцы, сразу определили, псина собиралась защищаться. Ее, конечно, можно было застрелить. Но смелость и мужество требовали уважения. Да и обнаруженные трупы мужчин стоило принять во внимание. Бело-черное безухое чудище явно защищало Яну и, стало быть, было «своим».

Старший группы взялся за рацию.

Услышав Катин голос, Рекса нервно передернула огрызками ушей. В хрипе и треске легко угадывались родные интонации, воспоминания о диване и одноразовом, с утра до вечера, питании ломали непоколебимую готовность идти на смерть. Заныло раненое плечо, нестерпимо захотелось домой. От любимого голоса таяло сердце. Ко мне! — скомандовал Борис. Рекса зарычала счастливо, солдаты отпрянули не почувствовав, что противник дал слабину. Девочка заворочалась, в туманную глубь сна постоянно врывались громкие звуки; обхватила собаку за шею, прижалась щекой к гладкой шерсти.

— Не отдавай меня никому, — пробормотала почти внятно.

— Яна, Яночка, — позвал один из парней в камуфляже. — Я, Леша Курчатов. Иди ко мне.

— Леша! — Яна увидела знакомое лицо.

Дальнейшее противостояние теряло смысл. Рекса посторонилась, позволила взять малышку. Та забралась на руки к здоровяку по имени Леша, вцепилась ручонками в плечи, и обессиленная, даже не заплакала. Только горько вздохнула и спросила.

— Где дедушка?

…

— Развяжи мне, наконец руки! — потребовал Устинов. Катя отвела завороженный, полный слез, взгляд от девочки и ее родных.

— Конечно… — она разрыдалась.

— Все в порядке, все в порядке… — Борису самому чертовски хотелось плакать. — Завтра мы поженимся, все хорошо… мы победили… как всегда…

— Кого мы победили? — зеленые глаза сияли слезами и вопросом.

— Об этом, Екатерина Андреевна, мы побеседуем самым тщательным образом. Не один час, не один день, — Иван Иванович мило улыбнулся, представился вежливо и добавил: — Прошу любить и жаловать.

— Вы кто? — вмешался Устинов.

— Кто я? — усмехнулся старик, — предположим куратор. Куратор по общим вопросам. Можно, эксперт-аналитик; можно просто эксперт.

— Что вам надо от Кати?

— Простите. Борис Леонидович, с вами тоже предстоит беседа. Незаконное хранение оружия, хулиганские действия и т. д.

— Меня в чем-то обвиняют? — взвился Устинов.

— Вы задержаны с оружием в руках.

— Нет. У меня были связаны руки.

Перестрелка взглядов закончилась победой Бориса. Иван Иванович, матерый волк, уступил первую позицию более слабому противнику, опустил очи долу.

— Но Екатерина Андреевна-то стреляла, — напомнил ласково.

— Екатерина Андреевна сама за себя ответит, — Катя не терпела, когда за ее спиной решали ее судьбу.

— Не будем ссориться, ребята, — Иван Иванович, вдруг сама доброта, приобнял Катю и Борю за плечи; улыбнулся почти отечески, заворковал, — общему делу служим, боремся с одним врагом… — почти киношная фраза предварила инструкции, — с утра за вами, Катюша, заедет машина, доставит по одному адресочку. Вам, Борис, мы пока не выдвигаем обвинений. Пока Родина к вам претензий не имеет. Спите спокойно.

Старик говорил от имени Родины с полным на то правом. Катя и Борис переглянулись. Обычно, претензии любимой Отчизны стоят простым гражданам свободы. Круто.

— Вы бы, Иван Иванович, ребят не пугали понапрасну, — присоединился к беседе седой симпатичный офицер, с добродушной физиономией, — Кате скрывать нечего. Надо ответить на вопросы — ответит. Правда, Катенька?

— Правда, — Катя кивнула, ей действительно нечего скрывать.

— Вот и славно, — порадовался старик и дал команду, — по коням. Трупы погрузили? Гильзы собрали? — он переключился на дела насущные.

— Давайте знакомиться, — мужчина протянул руку Борису, — Петр Алексеевич Олейник. В некотором роде — ваш потенциальный родственник. Ирина Сергеевна приняла мое предложение руки и сердца, скоро мы поженимся.