Патриция Хайсмит - Сочинитель убийств. Авторский сборник Страница 51

— Ну и что? — взвизгнул Бруно.

— А то, что мне интересно — с чего бы вам двоим пускаться на такие ухищрения, — Джерард с довольным видом покачал головой, — лишь бы внушить, что вы познакомились на несколько месяцев позже. — Он выждал, чтобы дать им время проникнуться сказанным. — Ответа я от вас не услышу. Что ж, ответ напрашивается сам собой. То есть один ответ в виде предположения.

Сейчас все трое размышляют об этом ответе, подумал Гай. Ответ висит в воздухе, связывая его с Бруно, Бруно — с Джерардом, Джерарда — с ним самим. Ответ, до которого, по заверениям Бруно, никто бы не мог додуматься, навек недостающее звено.

— Не хотите ли его сформулировать, Чарлз, вы же прочли столько детективных романов?

— Я не понимаю, куда вы клоните.

— Через несколько дней, мистер Хайнс, убили вашу жену. Через несколько месяцев — отца Чарлза. Мое первое, оно же самое очевидное, предположение — оба вы знали о готовящихся убийствах…

— Ну и чушь, — вставил Бруно.

— …и обсуждали их. Понятно, это всего лишь предположение. Если исходить из того, что вы познакомились в поезде. Так где вы познакомились? — улыбнулся Джерард. — Мистер Хайнс?

— Да, — ответил Гай, — мы познакомились в поезде.

— А почему вы так боялись в этом признаться? — Джерард ткнул в него веснушчатым пальцем, и в самой прозаичности Джерарда Гай опять почувствовал его способность внушать ужас.

— Сам не знаю, — сказал Гай.

— Не потому ли, что Чарлз признался вам в своем желании, чтобы отца убили? Вы потому и тревожились, мистер Хайнс, что знали об этом?

Это и есть главный козырь Джерарда? Гай медленно произнес:

— Чарлз ни слова не сказал об убийстве отца.

Взглянув на Бруно, Джерард успел заметить быструю довольную ухмылку.

— Понятно, это всего лишь предположение, — сказал Джерард.

Гай с Бруно вместе вышли на улицу. Джерард одновременно их отпустил, и они, пройдя длинный квартал, вместе дошли до скверика, где находились станция подземки и стоянка такси. Бруно оглянулся на высокое узкое здание, в котором они только что побывали.

— Ладно, доказательств–то у него по–прежнему нет, — сказал Бруно. — Как ни верти, а нету — и все.

Бруно был мрачен, однако спокоен. До Гая внезапно дошло, с какой невозмутимостью тот парировал все наскоки Джерарда. А он–то всегда считал, что под нажимом Бруно устроит истерику. Он покосился на его высокую сутулящуюся фигуру, и его захлестнуло буйное, безрассудное чувство товарищества, как в тот день в ресторане. Но сказать ему было нечего. Конечно, подумал он, Бруно должен сообразить, что Джерард не собирается делиться с ними всеми своими открытиями.

— А знаешь, что самое смешное? — продолжал Бруно. — Джерард охотится не за нами, он за другими охотится.

41

Просунув палец между прутьями, Джерард помахал им, к вящему ужасу птички, которая трепыхалась в противоположном конце клетки, и тихо насвистел одну ноту. Анна — она стояла в центре комнаты — тревожно следила за ним. Он только что сообщил ей, что Гай лжет, и тут же отошел пугать птицу; ни то ни другое не понравилось Анне. Последние четверть часа Джерард ей решительно не нравился, а ей казалось, что в первый его приход он ей, напротив, понравился, и разнобой в оценках ее раздражал.

— Как зовут птичку? — спросил Джерард.

— Певунчик.

Анна слегка наклонила голову и смущенно повернулась вполоборота. В новых открытых туфельках из крокодиловой кожи она казалась себе очень высокой и элегантной. Туфли были куплены сегодня; она думала, что Гаю они понравятся и он невольно улыбнется, когда они присядут перед обедом пропустить по коктейлю. Но приход Джерарда все испортил.

— Как вы считаете, почему ваш муж хотел скрыть, что познакомился с Чарлзом в позапрошлом июне?

Когда убили Мириам, опять подумала Анна. Только этим ей и запомнился позапрошлый июнь.

— Для него это был трудный месяц, — ответила она. — Тогда погибла его жена. Он легко мог забыть про остальное, что было в тот месяц.

Она нахмурилась, почувствовав, что Джерард слишком уж раздувает свое маленькое открытие, что не так уж оно и важно, раз Гай после этого целых полгода даже не встречался с Чарлзом.

— Но только не об этом, — небрежно заметил Джерард, снова усаживаясь. — Нет, я полагаю, в поезде Чарлз говорил с вашим мужем о своем отце, говорил о том, что желает ему смерти, а может быть, даже рассказал, как он намеревается устроить…

— Я не допускаю, чтобы Гай стал такое выслушивать, — прервала Анна.

— Не знаю, — мягко продолжал Джерард, — не знаю, но у меня сильное подозрение, что Чарлз был в курсе готовящегося убийства и, возможно, поделился этим с вашим мужем тем вечером в поезде. Чарлз из тех молодых людей, кто на такое способен. А ваш муж, как мне кажется, из тех, кто сохранил бы это в тайне, но впредь постарался бы избегать общества Чарлза. Вы не согласны?

Это многое объясняет, подумала Анна. Но одновременно превращает Гая в своего рода сообщника.

— Уверена, что муж бы вообще с ним порвал, — твердо заявила она, — если бы Чарлз рассказал ему нечто подобное.

— Весьма справедливо. Однако же… — Джерард неопределенно замолк, словно погрузившись в свои неторопливые мысли.

Анне был неприятен вид его веснушчатой лысины, поэтому она стала смотреть на керамическую сигаретницу, стоящую на кофейном столике, и в конце концов взяла сигарету.

— Как вы думаете, миссис Хайнс, ваш муж подозревает кого–нибудь в убийстве жены?

Анна с вызовом пустила струйку дыма.

— Разумеется, нет.

— Видите ли, если той ночью в поезде Чарлз пустился в рассуждения об убийстве, то рассуждал обстоятельно. А если у вашего мужа имелись какие–то основания считать, что жизнь его жены в опасности, и если он упомянул об этом в разговоре с Чарлзом, — так, значит, их связывает обоюдная тайна, притом губительная. Это всего лишь предположение, — поспешил он добавить, — но следователям всегда приходится строить предположения.

— Я знаю, что муж никак не мог сказать о том, что тогдашней его жене грозит опасность. Когда пришло известие, мы были с ним в Мехико, а за несколько дней до того — в Нью–Йорке.

— А в марте этого года? — спросил Джерард все так же спокойно. Он потянулся за пустым стаканом и покорно согласился на повторную порцию хайбола.

Стоя у бара спиной к Джерарду, Анна припомнила март — месяц когда был убит отец Чарлза, припомнила, как Гай был тогда сам не свой. А та драка — когда это было, в феврале или марте? И не с Чарлзом ли Бруно он тогда дрался?

— Вы не допускаете, что ваш муж мог иногда встречаться с Чарлзом примерно в то время, а вы об этом не знали?

Ну, конечно, озарило ее, это же все объясняет: Гай знал, что Чарлз намеревается убить отца, пытался его остановить, подрался с ним в баре.

— Пожалуй, мог, — неуверенно сказала она. — Впрочем, не знаю.

— Вы не вспомните, миссис Хайнс, как ваш муж тогда держался, как выглядел?

— Он нервничал. Я, кажется, знаю, из–за чего.

— Из–за чего?

— Из–за работы…

И тут она почувствовала: все, больше о Гае ни слова. Что бы она ни сказала, Джерард — и в этом она не сомневалась — приобщит ее слова к неясной еще мозаике, которую составляет и в рамках которой пытается рассмотреть Гая. Она ждала, ждал и Джерард, словно они поспорили, кто первым нарушит молчание.

Наконец он погасил сигару и произнес:

— Если вам вспомнится что–нибудь новое в том времени — я имею виду Чарлза, — вы уж мне обязательно сообщите, ладно? Звоните в любое время дня и ночи, у телефона постоянно дежурят, так что мне передадут.

Он написал еще одно имя на визитной карточке и вручил ее Анне.

Проводив его, Анна поспешила к кофейному столику убрать стакан. Через окно на улицу она увидела, что он сидит в машине, упершись в грудь подбородком, будто спит, хотя на самом деле, заключила она, делает запись в своей книжке. Она огорчилась, подумав, что он записывает и то, что Гай мог встречаться с Чарлзом в марте, а она про это не знала. Почему она так сказала? Ведь она же знала — Гай сам говорил ей, что не встречался с Чарлзом с декабря до самого дня свадьбы.

Через час, когда пришел Гай, Анна возилась на кухне с блюдом, которое уже подходило в духовке. Гай задрал голову и принюхался.

— Тушеные креветки, — объяснила Анна. — Включу–ка я вытяжку.

— У нас был Джерард?

— Да. Ты знал, что он должен прийти?

— Сигара, — лаконично заметил Гай. Джерард конечно, рассказал ей о знакомстве в поезде. — Что ему было нужно на этот раз?

— Выспрашивал о Чарлзе Бруно. — Анна, стоящая у окна, бросила на Гая быстрый взгляд. — Хотел узнать, не говорил ли ты мне, будто в чем–то его подозреваешь И еще он расспрашивал про март.

— Про март?

Гай шагнул на приподнятый участок пола, подошел и остановился перед Анной. Она увидела его зрачки, которые внезапно сузились, а на скуле — едва заметную тонкую паутинку шрамов, оставшуюся с того вечера то ли в феврале, то ли в марте.