Мэри Райнхарт - Стена Страница 52

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Случилось так, что ненастье в ту ночь кончилось. Когда на следующее утро я проснулась, ярко светило солнце и слышались веселые крики чаек. Простуда моя тоже пошла на убыль, и если что-то в этом мире еще способно было меня порадовать, то это крепкий кофе, приготовленный Лиззи, ее хрустящий бекон, а также свежесрезанная роза из сада, которую Майк время от времени присовокуплял к моему подносу с завтраком.

После того как я оделась и закуталась в несколько свитеров, Мэгги настояла, чтобы я спустилась вниз и вышла прогуляться по саду. Там я и находилась, прилежно рассматривая колокольчики, когда к дому подъехал шериф.

Едва глянув на мой нос, он тут же спровадил меня обратно в дом.

— Похоже, вам необходим человек, который бы о вас заботился, — сказал он, по-видимому, напрочь позабыв, при каких обстоятельствах мы с ним в последний раз расстались. — Стоит мне на недельку отлучиться, как с вами обязательно что-нибудь да приключается.

— Я и не знала, что вы уезжали.

Он попытался напустить на себя обиженный вид, однако единственное, что ему удалось, — это с трудом скрыть собственное ликование.

— Ну, разумеется, уезжал, — заявил шериф. — И к тому же немного попутешествовал. Подумал, может, вам понравится, что полиция на время оставит вас в покое.

— Вы что-то узнали? — нетерпеливо спросила я. — Насчет Аллена Пелла?

Он покачал головой.

— Нет, но я выяснил массу вещей кое о чем ином.

Шенд отвел меня в библиотеку и усадил в кресло, затем уселся сам и внимательно посмотрел на меня.

— В странном мире мы живем, Марша, — сказал он. — Не пойму я вас совершенно. Вот у меня есть ферма неподалеку от Клинтона, и уж ежели я развожу там скот, то, будьте уверены, знаю, кто есть кто и что почем. — Тут он смутился, словно сказал бестактность. И несколько торопливо продолжал — А тут ваш собственный брат, взращенный и воспитанный, словно отпрыск королевской фамилии, и что же он делает? Он женится на девице, о которой ничегошеньки не знает— ни о ее родителях, если таковые имеются, ни откуда она родом. Все, что ему известно, — это что у нее смазливая мордашка и что он ее хочет.

— И смотрите, к чему его это привело, — с горечью заметила я.

— Что ж, посмотрите, к чему это привело и ее, — не без оснований отозвался он. — Как бы то ни было, что сделано, то сделано. Но ведь никто ничего о ней не знал. Никто из вас даже не поинтересовался ее прошлым.

— Но зачем? — удивилась я. — Она же была женой Артура.

— Это уж точно— была. Но разве кто-нибудь из вас знал, что ее настоящее имя Джулия в что она уже раньше была замужем? Нет? Говорил же я вам, что я куда лучше управляюсь со своей скотиной.

Не веря своим ушам, я лишь изумленно уставилась на него.

— Она была раньше замужем? — выдохнула я. — Вы хотите сказать, что когда она выходила за Артура, у нее уже был муж?

— Не обязательно. Возможно, он к тому времени умер или же она с ним развелась. Но давайте обо всем по порядку. Первым делом мне надо было навести о ней справки, и это заняло определенное время.

Тем не менее ему это удалось. До сих пор это кажется мне невероятным, но благодаря полицейскому радио, имеющейся у него четкой фотографии и вдобавок благодаря огласке на всю страну ему это удалось.

— Конечно, я действовал не в одиночку, — признался он. — Мне здорово помогли и в Нью-Йорке, и во всех прочих местах. Но у меня с самого начала возникло подозрение, что эта история началась не здесь. Вы, Ллойды, способны на насилие— пару раз я даже на вашем, Марша, лице замечал выражение, которое мне не слишком понравилось, — но не думаю, что вы станете убивать из-за денег или по причинам, так или иначе связанным с деньгами. Это и послужило для меня отправной точкой. Или, если хотите, пунктом взлета, ибо часть пути я проделал на самолетах.

Казалось, он весьма гордился этим, хотя и живописал мне со всеми подробностями свой полет: как он держал в руках бумажный пакет для экстренных нужд и ощущал себя законченным дураком— из-за того, что пошел на такой риск.

— Пока не приземлились, я даже дышать боялся, — признался он. Но затем вновь заговорил о Джульетте.

— Прежде всего, — начал он, — она родом из Канзаса, и когда уезжала оттуда, звали ее не Джульетта Рэнсом, а Джулия Рэнсом Бейтс. Родители ее умерли, и жила она с престарелой теткой, о которой и рассказывала вам. В этой части все в общем-то соответствовало истине. Тетка эта тоже умерла, но очень многие помнят их обеих. Судя по тому, что мне рассказали, Джульетта была обыкновенной смазливой девчушкой из небольшого провинциального городка. Думаю, вполне порядочной, однако не упускала случая покрутить хвостом и состроить глазки приезжим, останавливавшимся в отеле, и сводила местных ребят с ума.

Среди женщин она не пользовалась любовью, однако мужчины из-за нее были готовы на все. Так или иначе, ей было восемнадцать, когда в один прекрасный день она сбежала с каким-то торговцем, одним из постояльцев отеля, и на следующий день вышла за него замуж в Канзас-сити. Я видел запись об их браке.

Сказать мне было нечего. Перед моими глазами стояла Джульетта в тот день, когда Артур привез ее в этот самый дом, такую молодую, трогательную и невинную с виду.

— Вот такая история, — продолжал шериф. — Назад она так и не вернулась, тетушка ее умерла; и в следующий раз след ее объявился в Нью-Йорке— там она изучала музыку или делала вид, что изучает. Модно и кричаще одетая, яркая, привлекательная. Артур встречает ее, влюбляется и женится. Когда она развелась с ним, она не взяла свою девичью фамилию — Бейтс. Вероятнее всего, ей это показалось недостаточно элегантным. Теперь она не Джулия Бейтс. Она— Джульетта Рэнсом.

Все это казалось непостижимым. Какой же долгий путь она прошла, эта Джулия Бейтс Рэнсом Бог-Знает-Как-Еще Ллойд— от главной улицы небольшого городка в штате Канзас, где ее провожали влюбленными глазами мальчишки на углу и оценивающе оглядывали мужчины из окон отеля, до нашего дома на Парк-авеню и Сансет-Хауса— на острове, а позднее— и до той „веселой, экстравагантной компании, торопливо и безрассудно прожигающей жизнь в ночных клубах, барах и еще где придется.

Одно было бесспорным. Когда Артур привел ее к нам в качестве своей робкой молодой жены, она уже была, оказывается, опытной женщиной. «Постарайтесь простить нас, — сказала она маме. — Я безумно люблю вашего сына». Оказывается, она была неплохой актрисой, эта Джульетта-Джулия. Безумно любила… но только себя!

Однако шериф еще не закончил. Он полез в свой бумажник и извлек оттуда какое-то письмо.

— Но это еще не все, Марша, — сказал он. — Представь, Хелен Джордан родилась в том же самом городке. Если Джулия была местной красоткой, то Хелен— гадким утенком. Работала она в бакалейной лавке, не имея ни родственников, ни каких-либо перспектив в жизни. И вдруг два или три года назад она распродала все, что имела, и уехала на восток. Она написала несколько писем одной своей знакомой в городке, и одно из этих писем мне удалось заполучить. Может, это имеет какое-то значение?

Он отдал мне письмо. Написано оно было удивительно аккуратным почерком, дата отсутствовала.

«Дорогая Мейбл. Вот я и здесь. Скажу тебе, это и впрямь совсем незнакомый мир. Не поймешь, где день, где ночь, все перепуталось; госпожа моя спит до обеда, а в доме, как в аду, все вверх тормашками, несмотря на все мои старания».

Затем следовало подробное описание квартиры Джульетты, ее нарядов и так далее. Но последние два абзаца как будто имели отношение к нашему делу.

«Ты вряд ли узнала бы теперь Джулию, Она стала гораздо краше, чем была, это уж точно! Но что-то ее заботит. Какая-то она напуганная, а ты-то знаешь— на нее это не похоже. Наверное, какие-нибудь неприятности с мужчиной. Их вокруг нее много крутится.

Я же для нее что-то вроде компаньонки, пока мы наедине, а еще горничная — черный шелковый передник и все такое прочее. Но это нетрудно, и вдобавок я вижу жизнь, о существовании которой никогда и не подозревала И что это за жизнь! Так что я ничего не имею против. Попозже еще тебе напишу».

Я подняла глаза от письма. Образ жизни Джульетты описан был весьма точно, однако из письма я не узнала ничего нового — разве то, что Джульетта была чем-то напугана. Впрочем, два или три года— долгий срок.

— Это все? — спросила я. — А еще письма были?

— Одно или два, но все о том же самом. Кажется, эта женщина была ее единственной подругой, оставшейся в родных краях. Больше она ни разу не упоминала о страхах Джульетты. Похоже, если что и было, то прошло.

— Возможно, не прошло, — предположила я. — Она очень нервничала, когда приехала сюда. Сказала, что у нее неприятности.

Шериф с сомнением посмотрел на меня.

— Вероятно, это были неприятности, длившиеся целых три года, — заметил он.