Александр Бородыня - Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером Страница 52

Под скрип обуви и сдержанные смешки можно было отчетливо уловить, как дробит нетрезвая рука бутылочным горлышком о край стакана. Музыка грохнула, но сразу сделалась тише. Пары топтались посреди комнаты, заваливаясь друг на друга. Общая неловкость возрастала. Три пары танцевали со стаканами в руках, прихлебывая понемногу между мокрыми поцелуями.

Д.Д. заинтересовал стол посередине праздника. Какая-то колбаса, какой-то сыр, початая бутылка водки… Рядом с тарелками — Д.Д. не мог не заметить — хорошее серебро… Салат в облупившейся эмалированной миске… Остатки двух грильных куриц сразу в нескольких тарелках, похоже, их рвали руками, и обглоданные кости валялись тут же, на скатерти…

В углу, на низенькой кухонной табуретке возле музыкального комбайна сидел широкоплечий парень. Одетый в отутюженный светлый костюм, он немного выделялся среди остальных. Он не снимал с головы большие красные наушники и выглядел трезвым. Толстые пальцы ловко работали с тумблерами и кнопками, парень смешно дул в свои рыжие усы, отчего усы топорщились. Он просто-таки навязывал свои музыкальные вкусы угрюмо веселящейся компании, издевался над всеми. Определенно ему доставляло удовольствие это общее замешательство.

В короткой музыкальной паузе голоса собравшихся звучали неестественно: то смущенно, то нарочито развязно:

— Ну, может, хватит надираться по одному? Коллективно! Коллективно надо выпить. Может, кто-нибудь тост скажет?

— Ребята, давайте лучше танцевать!

— Дедушку забыли!

— А дедушка не танцует, он только смотрит.

— Лиль, где ты такого симпатичного предка отрыла?

— Мы вместе путешествовали… в троллейбусе.

— А она у нас в принципе гуманистка!..

— Точно, — крепкие женские ногти щелкнули по столу. — Угадал. Гуманистка!

Лиля на минуту вырвалась из общего веселья и исчезла на кухне. Скоро вернулась с широкой глупой улыбкой. В руке ее было небольшое голубое блюдечко. На блюдечке стояла маленькая рюмочка с корвалолом. Лиля протянула Д.Д. лекарство.

— Извините, — она поежилась от смущения. — Забыла на минуточку.

Д.Д. кивнул и хитро подмигнул девушке. Он запил корвалол большим глотком теплого томатного сока. Капля сока упала на брюки. Д.Д. даже не огорчился, хотя сохранить эти брюки в порядке в поезде стоило немалого труда.

— Спасибо, это было очень кстати.

В динамике потрескивало. Голоса звучали все громче и возбужденнее. Разноцветные лампочки музыкального комбайна весело подмигивали.

Мешая танцевать, с визгом и криками носились среди дергающейся под музыку молодежи два одинаковых мальчика в белых комбинезонах. Они прятались за мебель, повторяя чужие движения, прятались за живыми людьми и с большой точностью стреляли друг в друга из игрушечных пистолетов.

Сквозь щелочки полуприкрытых век Д.Д. с удовольствием наблюдал за мальчишками. В отличие от остальных собравшихся здесь людей они хотя бы не вызывали в нем раздражения. Но он не успел увернуться, когда детские возбужденные глаза сверкнули, и граненый пластмассовый карандаш с присоской влепился в стену рядом с ухом. Следующий выстрел выбил из его рук стакан.

Тонкий стакан, не разбившись, покатился по полу.

Больше никто к старику не приставал. Он отдыхал в кресле после своих приступов и, если бы не близнецы, мог бы и подремать. Но он и не хотел заснуть, он находился в чужом доме, и всякое могло случиться, близнецы помогали удерживаться в сознании. Но через некоторое время раздался звонок, за ними кто-то пришел. Кажется, их забрала мать.

— Вы извините, — Лиля опять остановилась перед Д.Д. Но вы не думайте, я про вас не забыла.

Она присела на подлокотник кресла. От нее пахло духами и водкой. Лицо горело. Локтем Д.Д. ощутил горячий поворот женского бедра под шелковым платьем.

— А я думаю там, в троллейбусе, ну куда вас?.. — Щеки девушки пылали от возбуждения. — А меня ждут, сами видите… Можно было «скорую», конечно, вызвать… — Она улыбалась, и ее пьяненькие глупые глаза смотрели совсем близко через стакан. — Но, наверное, вы бы обиделись, если бы я «скорую помощь»?..

Д.Д. кивнул.

— Обиделся бы.

— Да, а между прочим, мы с вами и незнакомы.

Она вскочила. Встала перед креслом по стойке смирно, шаркнула туфлей и приставила синие острые ногти к виску.

— Разрешите представиться, — она расхохоталась, и следующие слова выговаривала уже с трудом сквозь приступы смеха. — Меня зовут Лиля Павловна, а вас, дедушка, как зовут?

Она хотела еще что-то спросить, но опять сменилась музыка, и пьяную хохочущую хозяйку потащили танцевать сразу несколько рук. Тут же в прихожей коротко позвонили.

— Извините, — Лиля указала в сторону входной двери, ей явно хотелось вернуться, присесть на ручку кресла рядом со стариком. — Извините, но вы видите!.. Кто-то пришел! Гости какие-то еще!

Чувствуя слабость во всем теле (после двух за день приступов слабость — дело обычное), Д.Д. неподвижно сидел в кресле. Его почти не заинтересовали громкие пошлые поздравления ворвавшихся в квартиру солдат. На грязном столе рассыпали цветы и тут же, добивая бутылку водки, наперебой кричали тосты, потом звонил телефон, кажется, соседи по дому.

— Чего они хотят?

— Соседи снизу! — зажимая микрофон рукой, объяснила Лиля. — Говорят, чтобы мы потише…

В ответ, потеребив кончиками пальцев свои рыжие усы, парень, сидящий возле музыкального комбайна, повернул какую-то рукоятку, и новый прилив звуков оживил танцующих.

Пьяные гости все более расходились, они дергались перед глазами Д.Д. так, будто в эти неустойчивые тела подавали ток переменного напряжения. Они плохо держались на ногах и падали друг на друга, хватались за стены, обрушивая застекленные фотографии и оставляя на обоях жирные отпечатки пальцев. Ему надоело разглядывать эту компанию — пустое место, стандарт. Д.Д. смотрел в окно. Теперь он не хотел слышать ничего и не слышал, ему стало тихо.

Окно выходило во двор, видно было плохо освещенную кирпичную стену противоположного дома, кусочек черного звездного неба над ней и сбоку, почти под шторой, часть пожарной лестницы — круглые черные металлические перекладины. Разглядывая эту лестницу, Д.Д. вдруг ощутил опасность.

Вечный одиночка, находящийся в постоянном конфликте с миром, он привык доверяться своим предчувствиям.

«Нужно сейчас же подняться и уйти отсюда, — сказал он себе. — Нужно искать ночлег в другом месте».

Некоторое время он взвешивал свое состояние и пришел к заключению, что не сможет этого сделать. Слишком слаб. Если нельзя уйти, значит, нужно понять причину беспокойства. Д.Д. попытался еще раз профильтровать набившихся в комнату гостей, рассмотреть их по одному, перепроверить детально каждую мелочь.

Народу было вокруг много. Кто-то сидел за столом, допивал последние капли водки (когда очередная бутылка исчезала со стола, на ее месте неизменно оказывалась следующая), кто-то лежал на диване лицом вниз, человек шесть дергались в танце. В целом сцена выглядела стандартно — банальная пьянка, день рождения.

Выделялось шелковое черное платье Лили, золотая искорка часов на ее запястье и рядом с хозяйкой бешено изгибающийся и размахивающий руками молодой солдатик. Д.Д. прищурился, опять подступила сухая тошнота. Комната чуть покачивалась. Он ухватился за ручки кресла. Но, почти теряя сознание, Д.Д. сосредоточился на этом солдате. Ему показалось, он увидел то, что искал, то, что напугало его. Солдатик на одно мгновение повернулся к старику лицом, и Д.Д. отметил свою правоту.

На горле солдата, почти под самым подбородком, а парень здорово задирал голову и было довольно хорошо видно: кольцо — тоненькая розовая полоска, похожая на свежий шрам, на след шелкового шнурка.

Д.Д. закрыл глаза. Теперь он был совершенно уверен: смерть рядом, и может быть, уже не спастись. Нужно было уходить. Но теперь он настолько ослаб после приступа, что просто не мог уйти. Нужно было ждать, пока веселье задохнется и можно будет попросить Лилю о помощи. Пусть он нарушит свои правила, но лучше в гостиницу поехать, чем так рисковать. Под левой лопаткой будто щекотала игла, дышать становилось все труднее и труднее, рукой не шевельнуть, но вот так сидеть в кресле и ждать развязки было очень опасно.

Когда музыка ненадолго прервалась, старик неожиданно для всех поднялся на ноги (Д.Д. вложил все силы в этот рывок) и крикнул как смог страшнее и громче. Обратив на себя внимание собравшихся, он повалился лицом вниз на черный затоптанный паркет, выбросив изо рта сгусток крови.

Он не собирался при этом на самом деле потерять сознание (спектакль имел совсем другую цель), но не рассчитал.

Промежутка никакого. Д.Д. лежал в маленькой комнате, наверное, смежной с той, где гуляли. За дверью все еще грохотала музыка.