Энтони Гилберт - Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник) Страница 53

– Доктор, я не могу понять, как это…

– Вы должны были быть очень внимательны. Вы один распоряжались этим лекарством. Ведь, кажется, вы – единственный человек, который все эти дни был с больной.

– Нет. Вчера вечером приехала сиделка.

– Не хотите ли вы сказать, что сиделка дала вашей жене тройную дозу? – Доктор обернулся к Норе и спросил: – Вы давали ей таблетки?

– Нет, что вы! – возмутилась Нора. – Я подала ей только воду. Но я видела этот пузырек на ее столике, когда подошла к постели. И знаете, мне показалось, что там было столько же таблеток, сколько сейчас.

– Вы их считали?

– Нет, сэр.

Ньюстед, едва сдерживаясь, сказал:

– Я не знаю, доктор, что вы хотите сказать своими предположениями. Уж не думаете ли вы…

– Я ничего не хочу доказывать. Я только вижу, что не хватает трех таблеток – дозы, которая может убить вполне здорового человека. И мне надо знать, куда делись эти три таблетки снотворного.

– Не знаю, – ответил Ньюстед упавшим голосом. – Могу только поклясться, что дал жене столько, сколько вы прописали. А о пропавших таблетках ничего не знаю.

– Никто, кроме вас, не может о них знать, – настаивал доктор. – Судье придется вас основательно допросить.

– При чем тут судья? – жалобно воскликнул Ньюстед.

– Дело в том, что в данном случае я не имею права выдать вам свидетельство о причинах смерти жены, – объяснил доктор и, обратившись к Норе, спросил: – Еще раз спрашиваю: вы давали вчера вечером пациентке какие-нибудь таблетки?

– Нет, сэр. Я подала только воду. Я бы не осмелилась дать ей наркотик, не прочитав ваш рецепт.

– Хм! Тогда остается предположить, что миссис Ньюстед сама приняла три таблетки вместо одной, не зная, что такая доза смертельна, или… может быть, она хотела покончить с собой? Подумайте, прежде чем ответить. Это серьезный вопрос!

– Я понимаю, – тихо проговорил Ньюстед.

– Но прежде ответьте: было ли это лекарство под рукой у больной? – продолжал допытываться доктор. – Сиделка взяла пузырек из шкафчика. Всегда ли он там стоял?

– Вчера вечером флакон стоял на ночном столике, – признался Ньюстед. – Я сидел у постели жены и ждал, пока она заснет, а в это время зазвенел дверной звонок. Я пошел открывать. Время было позднее, на улице стоял густой туман, и я, понятное дело, уже не ждал сиделку. Мне пришлось оставить больную и на некоторое время отлучиться. Сиделка это подтвердит. (Нора кивнула.) Я провел ее в верхнюю комнату и там вкратце рассказал о болезни моей жены. Потом я спустился в кухню и приготовил чай. Когда позже я пошел за сиделкой, я нашел ее в комнате Эдели, которая в этот момент не спала.

– Могла ваша супруга сама принять лекарство, пока находилась одна?

– Не исключено, – медленно подтвердил Ньюстед. – Однако не думаю, что она хотела кончить жизнь самоубийством.

– А я припоминаю, что вы как-то рассказывали о ее попытке лишить себя жизни.

– Да, год назад она пыталась отравиться газом. К счастью, я подоспел вовремя.

– Значит, теперь вам следовало бы лучше за ней присматривать.

– Я согласен, – сказал Ньюстед, опасливо улыбнувшись. – Вы хотите упрекнуть меня в том, что я не спрятал наркотик от жены. Но я не ждал визитеров и должен был пойти открыть дверь. Кроме того, она дремала. А до этого я каждую ночь убирал лекарства в шкафчик, она не могла их достать оттуда.

– Понимаю, – пробормотал доктор, задумчиво потирая ладонью щеку. – Запутанная история. Конечно, то, что ваша жена когда-то хотела отравиться газом, еще не доказывает, что она хотела покончить с жизнью сейчас.

– Должен сказать, – снова заговорил Ньюстед, – Эдель вела себя странно последнее время. Я даже сказал пришедшей сиделке, что такая юная девочка, как она, не сумеет справиться с душевнобольной. Здесь нужна женщина постарше, с опытом.

– Если всех пациентов, которые говорят «Лучше бы мне умереть», считать потенциальными самоубийцами, то на кладбище давно не было бы свободных мест, – ядовито заметил доктор. – Имейте в виду, мистер Ньюстед, что судья потребует прямых доказательств.

– Разумеется. Но и сиделка несет ответственность за происшедшее. Положение осложняется для всех нас. Если вы считаете, что дело надо передавать в суд, я не имею права возражать, но добавлю, что нет прямых доказательств ни самоубийства, ни моей вины.

– Смерть вашей жены наступила в результате отравления чрезмерной дозой наркотического снотворного. Мне нужно знать одно: кто дал ей таблетки? – Обратившись к Норе, доктор спросил: – Как выглядела пациент-ка, когда вы ее увидели в первый раз?

– Она была очень возбуждена, даже взволнована, – ответила Нора, которую все больше охватывало непонятное беспокойство. – Она меня спросила, «новенькая» ли я и куда ушла другая и когда она вернется. Мне показалось, что миссис Ньюстед серьезно больна. Она попросила меня открыть стол, а когда я открыла, она совсем слабым голосом попросила дать воды. Когда я подавала ей стакан, вошел мистер Ньюстед.

Доктор подумал, помолчал с минуту и сказал:

– Я хотел бы побольше узнать о вас, юная мисс. Кстати, мне хотелось бы немного подкрепиться горячим чаем. Вы не могли бы предложить мне чашечку? – обратился доктор к хозяину дома.

Ньюстед понял, что ему надо удалиться, многозначительно взглянул на Нору и пошел к двери, сказав:

– Я сейчас приготовлю чай.

После того как Ньюстед вышел, доктор с неожиданной для его лет живостью вскочил со стула, подошел к двери, распахнул ее и бросил взгляд на лестницу. Потом вернулся в комнату и сказал:

– Ладно, он сейчас на кухне, и я могу свободно с вами поговорить, девочка. Скажите мне, не забыта ли какая-нибудь мелочь, которая могла бы пролить свет на случившееся? Меня все это очень беспокоит. Я не сомневаюсь, что бедная женщина скончалась от трех сильных снотворных таблеток. Я верю, что не вы ей их дали. Уверен, что, если бы больная попросила лекарство, вы дали бы ей одну таблетку, как предписано в рецепте, наклеенном на пузырьке. Таким образом, остаются два действующих лица: мистер Ньюстед и его несчастная жена. Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы указать на причину смерти? Может быть, вы знаете нечто такое, о чем боялись сообщить в его присутствии? Я имею в виду факты, а не предположения и подозрения. Мне не важно, какого вы мнения о мистере Ньюстеде, нравится он вам или нет. Скажите, не говорила ли вам, например, миссис Ньюстед чего-нибудь такого, что помогло бы нам решить эту загадку?

– Она в большой тревоге спросила меня, где «другая», – ответила Нора, немного подумав.

– Какая «другая»?

– Может быть, она говорила о другой сиделке?

– Здесь не было другой сиделки, – сказал доктор.

– Тогда я не знаю, на кого она намекала. Я хотела ее успокоить и стала убеждать, что никакой «другой» тут нет, но миссис Ньюстед очень разволновалась и сказала: «Она вернется, как только я уйду».

– И больше она ничего не говорила?

– Я ее не спрашивала. Еще мне показалось… что она уже была одурманена снотворным. Но в то же время я не заметила, чтобы она хотела умереть или предчувствовала смерть…

– Она не сразу попросила воды?

– Нет, немного погодя. Но она была очень возбуждена.

– Не нравится мне все это, – резко проговорил доктор. – Очень не нравится! Вы больше ничего не можете добавить?

– Она как будто чего-то страшилась.

– Мы не знаем – чего. Это ни о чем не говорит, девочка.

– Но она хотела повидать какого-то человека, друга или родственника. Она как будто ждала от него помощи и… – Нора запнулась на слове.

– Я повторяю, меня не интересуют ваши домыслы, – нетерпеливо проговорил доктор. – Мне нужны факты, доказательства. Это – трудный случай. Я уверен, что моя пациентка умерла от передозировки снотворного, и не имею понятия, кто в этом виноват. Если я передам дело в суд, судья будет в такой же растерянности, как я. Нет никаких прямых доказательств ничьей вины… У миссис Ньюстед были сильно расстроены нервы. Кроме того, она считала себя несчастной. Но ведь на земле великое множество несчастных жен, и никто из них себя не убивает…

– Может быть, супруги не ладили друг с другом? – задала вопрос Нора.

– Мне ничего не известно о семейной жизни Ньюстедов. Конечно, суд может заинтересоваться их отношениями, если сочтет нужным, но это дело тонкое, деликатное, я бы сказал – рискованное. Вы хоть и молоды, но, наверное, понимаете, как трудно чужим людям разобраться во взаимоотношениях мужа и жены…

«Чего там трудного, – подумала Нора, слушая доктора. – Сразу видно, что этот Ньюстед рад был бы отделаться от такой больной жены…»

– Бывает, что подозрение переходит в прямое обвинение, не слишком доказанное, и тогда может случиться беда. Я не придумываю. На моих глазах повесился муж, которого бездоказательно обвинили в смерти жены. Да, это был случай из моей практики, – продолжал доктор. – Смерть моей пациентки мне показалась весьма подозрительной, и я сообщил судье. К тому же все соседи были уверены в виновности мужа. Но я не считал его причастным к смерти жены – не было никаких улик, и присяжные заседатели его оправдали. Действительно, этот человек оказался чист, как архангел Гавриил. Однако соседи знали, что он даже бил жену, и были уверены, что этот человек виноват. В конечном итоге он не выдержал общей ненависти и повесился. При этом его самоубийство люди сочли за веское доказательство его вины… Хотя именно сами эти люди довели его до самоубийства…