Уилки Коллинз - Мой ответ - нет Страница 55

Мисс Джетро спросила, кто этот человек. Я назвал мистера Майлза Мирабеля. Нет надобности описывать, какое действие произвел этот ответ на мисс Джетро. Когда она успокоилась, я дал некоторые объяснения, для того чтобы убедить ее в моей добросовестности. Результат оправдал мои ожидания. Она тотчас сделалась откровенна со мной.

Не стану пытаться приводить здесь признание несчастной женщины. Это была обыкновенная история греха, горького раскаяния и бесполезных усилий возвратить потерянное место в общественном уважении. Эта история слишком известна и ее нечего повторять.

Мисс Джетро поведала и о последних событиях ее жизни, известных и мне. Она напомнила о посещении моего дома в Незервудсе и о письме к доктору Олдею, которое я прочел по ее настоятельной просьбе.

Она сказала: «В письме доктор упоминает, что заезжал в квартиру, занимаемую мной в Лондоне, и узнал, что я бежала; а также и то, что я поступила к мисс Лед с фальшивым аттестатом».

Я спросил, ошибочно ли было это мнение доктора о ней. Она ответила: «Мое бегство было вынужденным! Выйдя из его дома, я увидела, что на улице за мной следит человек, которому я обязана стыдом и несчастьем моей прошлой жизни. Мое отвращение к нему нельзя описать словами. Мимо проезжал пустой кеб, я села в него, благополучно доехала до железной дороги и вернулась в свой дом в деревне».

Мисс Джетро призналась также, что действительно обманула мисс Лед. «У меня есть кузина, — сказала она, — которая была рожденная мисс Джетро. До замужества она была гувернанткой. Она жалела меня и сочувствовала моему желанию восстановить потерянную репутацию. С ее позволения я воспользовалась ее аттестатами — но меня выдали (я до сих пор не знаю, кто)».

«Четыре года тому назад, я жила на острове Уайт, в коттедже, который нанял для меня мой знакомый, имевший яхту. Мы только что вернулись из небольшой поездки, и яхте было приказано идти в Шербург с первым приливом. Гуляя в саду, я была испугана внезапным появлением человека, мне незнакомого. Он находился в таком ужасе, что на него жалко было смотреть, и умолял меня оказать ему покровительство. В ответ на мои вопросы он упомянул о гостинице в Зиланде и о страшной смерти неизвестного ему человека, в котором я узнала мистера Джеймса Брауна. Я ничего не скажу о потрясении, в которое это известие привело меня; вам не нужно знать, что чувствовала я. Я спрятала беглеца. Мистера Мирабеля взяли на яхту в ту же ночь и благополучно высадили в Шербурге».

Я спросил, что заставило ее рисковать покровительством незнакомцу, которого подозревали в убийстве.

Она отвечала: «Мы переписывались иногда с мистером Мирабелем. Его последнее письмо я получила после того, как он поселился в Вель-Реджисе. Описывая общество, он сообщил мне о своем знакомстве с мисс Вайвиль и с ее школьной подругой. Я знала, что у мисс Эмили было объявление с описанием примет мистера Мирабеля, изменившего свой вид. Я пришла тогда к вам — помните наш разговор? Он ничем не закончился. Я тотчас отправилась в Вель-Реджис (опять напрасно) убедить мистера Мирабеля не ездить в Монксмур. Он, так же, как и вы, желал знать причину. Я действовала только для пользы мисс Эмили, зная, как ее обманывали относительно смерти ее отца. Нужно ли мне говорить, почему я опасалась сказать правду?».

Мисс Джетро, по-видимому, не знала, как продолжать. Я видел, что она страдает. Она встала и, выдвинув ящик письменного стола, вынула письмо.

«Хотите прочесть? — сказала она. — Это написано отцом мисс Эмили. Может быть, письмо скажет более обо мне, чем могу я сказать сама».

Я списал письмо. Вот оно:

«Вы объявили, что простились со мной сегодня навсегда. Во второй раз вы отказались быть моей женой; и сделали это, по вашим собственным словам, из сострадания ко мне.

Из сострадания ко мне я умоляю вас переменить ваше решение. Если вы принудите меня жить без вас — я чувствую, знаю, что вы доведете меня до отчаяния, которое я не имею мужества переносить. Взгляните на те места, которые я отметил для вас в Новом Завете. Опять и опять говорю вам, что ваше искреннее раскаяние сделало вас достойной прощения Господа. Неужели вы недостойны любви, восторга, уважения людей? О, Сера, подумайте, какова может быть ваша жизнь, и соедините вашу жизнь с моею навек.

Не могу писать более. Смертельная слабость овладела мной. Моя душа в состоянии, которое прежде было неизвестно мне. Я нахожусь в таком смятении, что иногда мне кажется, будто я ненавижу вас. Нет, ни один мужчина никогда не любил так, как я люблю вас.

Вы успеете написать мне с вечерней почтой. Я завтра остановлюсь в Зиланде на обратном пути и схожу за письмом на почту. Я запрещаю объяснения и извинения. Я запрещаю бездушные намеки на ваш долг. Пришлите мне ответ, который не оставил бы меня в неизвестности.

В последний раз спрашиваю вас: согласны вы сделаться моей женой? Скажите: да — или нет».

Я отдал ей письмо с единственным вопросом, который допускали обстоятельства: «Вы сказали нет? — Она молчала. — Он умер, с отчаяния, кончив жизнь самоубийством, — и вы это знали? — продолжал я. Она с невыразимой тоской взглянула на меня. — Вы любили его?»

«Разве я имела право любить? — воскликнула она. — Могла ли я обесславить честного человека, дозволив ему жениться на мне? Вы смотрите на меня так, как будто считаете меня ответственной в его смерти. Неужели вы полагаете, что я могла хоть на одно мгновение вообразить, когда писала ответ, что он лишит себя жизни? Он был искренно религиозный человек. Будь он в здравом уме, мысль о самоубийстве показалась бы ему преступлением».

«Почему вы молчали все это время?» — спросил я.

Она горько улыбнулась. «Все дело в том, что вы — мужчина. Поэтому и задаете вопрос. Женщина сама догадалась бы, не спрашивая. Женщина поняла бы, почему я не решилась публично разгласить свою постыдную прошлую жизнь».

«Прошу вас об одном, — сказал я. — Могу я повторить то, что узнал от вас, единственной особе?».

«Пусть будет, как вы желаете, — ответила она. — Передайте его дочери, что я умоляю ее пожалеть меня и забыть обо мне. Прощайте, мистер Моррис, прощайте навсегда».

Глава LXVI

Истинное утешение

Эмили перевернула последний лист.

— У меня остался один друг, — сказала она.

— Не одна я, моя дорогая, о, я надеюсь, не одна я!

— Да. Только вы.

— Вы спрашивали меня, почему мистер Моррис предоставил все мне, вместо того, чтобы приехать самому, — вскричала Сесилия. — «Ни малейшей тени подозрения не остается на мистере Мирабеле, сказал он, Эмили может выйти за него. Надеюсь, что она будет счастливее с мистером Мирабелем, чем со мной». О, как вы бледны! Я огорчила вас?

Эмили не успела ответить.

Миссис Элмазер отворила дверь и остановилась на пороге.

— Я самая гнусная женщина! — вскричала добрая старуха. — Я подслушивала… Выгоните меня, если хотите. Я привела его! Вот он!

— О, Албан, можете вы простить меня? — спросила Эмили, когда Сесилия и служанка оставили их одних.

— Моя дорогая, дайте мне взглянуть на вас, — сказал Моррис. — Дайте мне на вас только взглянуть!

Постскриптум

Беседа в мастерской

Настала зима. Албан мыл свою палитру после работы. Служанка доложила, что чай готов, и что мисс Лед желает видеть его. Албан дружелюбно протянул гостье обе руки.

— Поздравляю с благополучным возвращением в Англию. Нечего и спрашивать, принесло ли вам пользу морское путешествие. Вы помолодели на десять лет.

Мисс Лед улыбнулась.

— Я помолодею еще на десять, если вернусь в Незервудс, — ответила она. — Хотя наш друг доктор Олдей был прав, когда сказал, что мне пора кончать мою работу. Я должна передать школу кому-нибудь помоложе и поздоровее меня, а остаток жизни провести в спокойном уединении. Вы и Эмили можете рассчитывать на меня как на ближайшую соседку. Где Эмили?

— Очень далеко. На севере.

— На севере! Неужели она уехала к миссис Дельвин?

— Поехала с миссис Элмазер по моей настоятельной просьбе. Вы знаете, какова Эмили, когда дело идет о сострадании. Мистер Мирабель несколько последних месяцев находился в очень тяжелом состоянии. Миссис Дельвин написала нам, что конец его близок, и что последнее желание ее брата — видеть Эмили. Когда жена моя приехала, он узнал ее, слабо улыбнулся и мог поднять руку. Она взяла ее, осталась возле него и время от времени произносила слова утешения и ласки. Когда настала ночь, он заснул, все еще держа руку Эмили. Узнали только, что он перешел от сна к смерти — без малейшего движения или вздоха, — когда его рука сделалась холодна. Эмили осталась на день в башне, утешать бедную миссис Дельвин, — и слава Богу, возвращается домой сегодня вечером.