Реймонд Чандлер - Блондинка в озере Страница 6

По голубой воде скользили байдарки, тарахтели моторки и, как разгулявшиеся мальчишки, заходя на крутые виражи и вздымая широкие полосы пены, пижонили быстроходные катера. Девушки в них повизгивали и окунали руки в воду. Покачиваясь на волнах, там и сям сидели рыбаки, которые заплатили за рыбалку по два доллара и теперь пытались подцепить хоть какую-нибудь рыбешку, чтобы компенсировать затраты.

Шоссе скользнуло вдоль гранитного склона, и впереди открылось луговое разнотравье, где отцветали дикие ирисы, белый и фиолетовый люпин, дубровка, водосбор, мята и пустырник. Высокие красноватые сосны вздымали к безоблачному небу свои вершины. Шоссе снова повернуло к озеру, и пейзаж расцветился девицами в пляжных сандалиях на толстой подошве, в ярких брючках или с голыми ляжками, с лентами в волосах или в крестьянских косынках. Через дорогу то и дело осторожно переезжали велосипедисты и время от времени с треском проносились возбужденные юнцы на мотороллерах.

В миле от поселка шоссе разветвлялось, в горы уползала дорога поуже. На грубой деревянной доске было написано: «Оленье озерцо — 1¾ мили». Я свернул. Первую половину пути на склонах кое-где попадались коттеджи, потом они исчезли. Наконец у очень узкого проселка я увидел еще один деревянный указатель: «Оленье озерцо. Частная дорога. Посторонним вход воспрещен».

Я повернул туда «крайслер» и пополз в тишине, объезжая огромные гранитные глыбы, мимо небольшого водопада, сквозь лабиринт черных дубов, буков и зарослей толокнянки. На ветке пронзительно свистнула сойка, потом на меня заверещала белка, зло стукнув лапой по сосновой шишке. Дятел с алой грудкой бросил долбить кору, глянул на меня бусинкой глаза, затем перескочил на другую сторону ствола и глянул второй бусинкой. Я подъехал к воротам из пяти перекладин, где висела последняя вывеска.

За воротами дорога покрутилась еще с сотню ярдов, и внезапно между деревьев, травы и скал блеснуло небольшое овальное озеро, похожее на каплю росы в ложбинке зеленого листа. У ближнего края его пересекала грубая цементная плотина с веревочными перилами поверху и старым мельничным колесом сбоку. Рядом был небольшой дом из неотесанной сосны.

На противоположной стороне — длинным путем по дороге, коротким через плотину — у воды стоял большой коттедж из красного мамонтового дерева, а дальше, на солидном расстоянии друг от друга, виднелись еще два коттеджа. Все три были заперты, с занавешенными окнами и имели заброшенный вид. На стеклах первого коттеджа висели оранжево-желтые жалюзи, на воду смотрела застекленная веранда из двенадцати рам.

У дальнего конца озера виднелось что-то похожее на маленький пирс и рядом — дощатый павильон для костра. На павильоне висел иссохший деревянный щит с надписью большими белыми буквами: «Пристань Килкаре». Не найдя смысла в подобной надписи в подобном месте, я вышел из машины и стал спускаться к ближнему дому. Где-то позади него ухал топор.

Я забарабанил в дверь. Стук топора прекратился, и до меня долетел громкий голос. Я присел на камень и закурил. Послышались шаги — шаркающие, неровные, — и из-за угла показался человек с грубым, обветренным лицом. В руке он держал топор.

Невысокий и очень плотный, этот человек хромал — при каждом шаге он подкидывал негнущуюся правую ногу и тащил ее по кругу. Подбородок его покрывала темная щетина, голубые глаза смотрели спокойно, а давно не стриженные волосы падали на уши. На нем были синие хлопчатобумажные штаны и синяя рубашка, открытая на мускулистой загорелой шее. Из уголка губ свешивалась сигарета.

— Вам чего? — спросил он хриплым голосом. Выговор был не местный.

— Мистер Билл Чесс?

— Он самый.

Я встал, вынул из кармана записку Кингсли и протянул ему. Он искоса глянул на нее, тяжело захромал к дому и вернулся с очками на носу. Внимательно прочтя записку два раза, он убрал ее в карман рубахи, застегнул пуговицу и протянул мне руку.

— Рад познакомиться, мистер Марло.

Мы обменялись рукопожатием. Ладонь у него была шершавая, как рашпиль. Спокойно оглядев меня, он ткнул пальцем в сторону дальнего берега:

— Желаете осмотреть коттедж? Что ж, с удовольствием покажу. Он что,собрался продавать?

— Чем черт не шутит, — сказал я. — В Калифорнии все продается и покупается.

— Что точно, то точно. А коттедж вон тот, из мамонтового дерева. Изнутри обшит сосной,, крыша крепкая, фундамент и крыльцо каменные. Есть ванная с душем, на всех окнах жалюзи, большой камин, в хозяйской спальне стоит печка — очень нужная вещь весной и осенью, а кухонную плиту можно топить хоть керосином, хоть дровами. Все самого лучшего качества. Обошелся в восемь тысяч — для коттеджа в горах деньги немалые. И еще свой собственный резервуар для воды, повыше в горах.

— А электричество и телефон? — спросил я из вежливости.

— Электричество; понятное дело есть. А телефона нет, Сейчас с этим трудно. Да и подвести линию обойдется недешево.

Он смотрел на меня спокойными голубыми глазами, а я смотрел на него. Лицо задубевшее, и ясно, что не дурак выпить: сквозь чуть припухшую, лоснящуюся кожу проступают вены, глаза поблескивают.

— Кто тут сейчас живет? — спросил я.

— Никого нет. Была миссис Кингсли, да несколько недель как уехала. В любое время может вернуться. Он вам разве не сказал?

Я сделал круглые глаза:

— Она что, перейдет к новому владельцу вместе с коттеджем?

Чесс было нахмурился, но тут же откинул голову и захохотал. Хохот этот, напоминающий выхлопы только что заведенного трактора, начисто взорвал лесную тишину.

— Вот потеха так потеха, — задыхался он. — Надо же! «Перейдет к новому владельцу…» — Он снова расхохотался, но вдруг его губы крепко сжались.

— Да, коттедж что надо, — сказал он, подозрительно присматриваясь ко мне.

— Кровати удобные? — спросил я. Он наклонился вперед и улыбнулся:

— Захотелось в морду?

Я открыл от удивления рот.

— Видно, я туго соображаю, — сказал я. — Ничего не понял.

— Откуда мне знать, какие там кровати? — вызверился он и чуть наклонился вперед, чтобы в случае нужды достать меня прямой правой.

— Могли бы и поинтересоваться, — сказал я. — Но настаивать не буду. Проверю сам.

— Вот и проверяйте, — сказал он с обидой. — Думаете, мне трудно распознать ищейку? Играл с ними в догонялочки по всей Америке. Пропадите вы все пропадом! И к черту Кингсли! Нанял, видишь ли, ищейку — не разгуливает ли кто по его спальне в пижаме. Пусть у меня сухая нога и все такое, но что до женщин, то их у меня было…

Я успокаивающе протянул к нему руку, хоть и опасался, что он выдернет ее из плеча и закинет в озеро.

— На этот раз не угадали, — сказал я. — Я приехал вовсе не для того, чтобы заниматься вашими амурными похождениями. Миссис Кингсли я вообще ни разу не видел. А с Кингсли познакомился только сегодня утром. Какая муха вас укусила?

Он на секунду зажмурился и яростно провел тыльной стороной ладони по губам, будто хотел причинить себе боль. Затем поднес руку к глазам, крепко сжал, в кулак, раскрыл и уставился на пальцы. Пальцы слегка дрожали.

— Извините, мистер Марло, — медленно произнес он. — Вчера я здорово перебрал. Голова трещит, как у сапожника. Целый месяц торчу один, сам с собой уже разговариваю. Да и неприятности.

— Пара глотков поможет?

Его глаза впились мне в лицо и заблестели.

— А у вас есть?

Я вытащил из кармана фляжку с виски и повернул ее так, чтобы он увидел зеленую наклейку на колпачке.

— Я не заслужил. Видит Бог, не заслужил. Обождите, принесу стаканы. А может, пойдем в дом?

— Лучше здесь. Больно уж вид хорош.

Волоча ногу, Билл Чесс исчез в доме, вернулся с парой стопок и сел на камень рядом со мной. От него несло потом.

Я свернул с фляжки металлический колпачок, налил ему хорошую порцию и немного плеснул себе. Мы чокнулись и выпили. Он покатал виски во рту, и лицо его осветилось печальной улыбкой.

— Хороша штука, — сказал он. — Не знаю, что на меня нашло. Видно, от одиночества. Ни приятелей, ни друзей, ни жены. Тоска!

— Он помолчал и добавил, искоса глянув на меня: — Особенно трудно без жены.

Я не сводил глаз с небольшого голубого озера. У нависающей над водой скалы плеснула в луче солнца рыба, и по воде разбежались круги. Легкий ветерок прошелся по вершинам сосен, и они зашелестели, словно волны.

— Она меня бросила, — сказал он медленно. — Месяц назад. В пятницу, двенадцатого июня. Этого дня мне никогда не забыть.

Я насторожился и валил ему еще виски. Двенадцатого июня Кристл Кивгсли должна была приехать на вечеринку в город.

— Но зачем вам все это? — сказал он, хотя в его выцветших голубых глазах явно чувствовалось желание выговориться.

— Конечно, это не мое дело, — сказал я. — Но если вам станет легче…