Буало-Нарсежак - Брат Иуда Страница 6

— Да. За ним шел Фильдар. Я же еле передвигалась. На лбу образовалась шишка.

— И затем?

— Ну как вам сказать, кажется, что… Ах! Боюсь, от меня будет мало проку. У меня кружилась голова… Два тела лежали в траве.

— Постарайтесь вспомнить!

Леа посмотрела на настенные часы.

— Черт! Вы знаете, который час?.. Половина восьмого. А мне предстоит разложить кучу карточек!

Она встала, разгладила платье и взбила волосы.

— До скорого, — сказала она. — И не злитесь. Мне нравится подтрунивать над людьми.

Она выскользнула у него из рук в самый последний момент. Он видел, как она удалялась, изящно огибая столы. Очаровательное создание! Но возможно, она погубит Ашрам, если ему не хватит мужества идти до конца.

Андуз обнаружил в почтовом ящике новое уведомление страховой компании. Он раздраженно прочитал его. Если бы он знал, что авария настолько отравит ему жизнь, то предпочел бы погибнуть вместе с теми двумя пассажирами. На этот раз у него просили уточнить схему. Предыдущая им казалась недостаточно ясной. Он скомкал уведомление и хотел уже выбросить его. Чего они добиваются? Разве он не представил им все необходимые сведения, не говоря уже об отчете полиции? Не хотят платить, пусть так и скажут.

Он снял костюм, не переставая ругаться про себя, надел халат и вытянулся на кровати, скрестив руки на затылке. Значит, Учитель способен читать чужие мысли! Но тогда зачем прилагать столько усилий? Положение безвыходно. Продолжать, несмотря ни на что? Чтобы тебя разоблачили, подвергли презрению и выгнали? Отказаться? Чтобы кредиторы добились ареста на имущество и растащили Ашрам на части?

«В конце концов, — подумал Андуз, — я поклялся действовать на благо общины. Если Учитель так непредусмотрителен — в этом нет моей вины. Или, скорее, это означает, что он всецело полагается на меня. А раз он всецело полагается на меня, значит, он мне слепо верит. Слепо! То есть не пытается меня разгадать. Если он захотел удивить Леа, то это вполне в его духе. Он с ней кокетничает, чтобы покорить ее. А вот я — другое дело. Он уверен, что всецело может на меня положиться, и ему не надо меня проверять, прощупывать. Он пользуется мной, словно орудием. Заметил ли он, как я беспокоюсь за будущее Ашрама? Разумеется, нет. В таком случае, если я уничтожу тех, кто встал на пути Учителя, конечно при условии, что буду действовать терпеливо, спокойно, не выказывая ненависти, он тем более ни о чем не догадается… Выбора у меня нет. Но вот вопрос: насколько я владею собой?.. Давайте расставим все по своим местам. Речь вовсе не идет об убийстве. Это было бы выше моих сил. Я должен всего лишь устранить, ликвидировать их, не забывая ни на минуту, что смерть есть не что иное, как метаморфоза. Доктрина Учителя поможет преуспеть в этом. Если бы мы жили только единожды, разумеется, я не имел бы права поступать подобным образом. Но возьмем, например, Ван ден Брука. Этот человек взял от жизни все, что она может предложить. Он целое состояние истратил на путешествия, праздники, разные пустяки. Дело дошло до того, что семья Ван ден Брука лишила его права самолично распоряжаться деньгами. Она не выделяет ему денег на оплату пансиона, отдавая их Учителю, который, по сути, такой же транжира, как и Ван ден Брук. В результате этой рентой распоряжаюсь я. Ван ден Бруку шестьдесят восемь лет. Он никому не приносит пользы. Уйдя из жизни, он обретет блаженство. Где-то в другом месте он перевоплотится. И вновь станет прежним: молодым, сильным. В чем же моя вина? В чем же меня можно упрекнуть? Ах! Если бы я заставлял его понапрасну страдать, то да, конечно, я был бы виноват. Но если я найду средство, как ему спокойно перейти…»

Андуз встал, настроил радиоприемник на музыкальную волну. Передавали концерт Вивальди. Он отрегулировал звук и снова лег. Под музыку легче думать. Он восстановил ход своих мыслей. Прежде всего нельзя доставлять страданий. Затем — нельзя попасться. И это вовсе не трусость. Он охотно пожертвовал бы собой ради Учителя. В некотором роде, исполнив то, что он замыслил, он тем самым приносил в жертву свою духовную судьбу, ведь посмертная жизнь преступников всегда ужасна. Но безопасность Ашрама зависит от его собственной участи. Следовательно, нужно придумать хитроумный способ. Безболезненный и хитроумный. И кроме того, легковыполнимый, потому что время поджимает. «Я слишком многого требую, — подумал он. — И потом, у меня кишка тонка!»

В конце концов он устроил себе настоящий суд совести. С горечью он сознавал, что ни в чем не преуспел. В детстве он ничем не отличался от других. Учился кое-как. Ему уже тридцать пять лет, а у него так и не появилось никаких стремлений. Впереди бесперспективное будущее. И теперь он возомнил, что ему удастся совершить нечто особенное, что заставило бы вздрогнуть даже самые закаленные сердца. Но… но… он должен был признать, что за всеми доводами, угрызениями совести, сомнениями скрывалось наваждение. Оно возникло из глубины души. Нет, оно не походило ни на желание, ни на настроение. То было совершенно необъяснимое чувство, неуловимое, словно запах, который преследует тебя по пятам. По сути, ему хотелось бы, чтобы жизнь угасла от одного его взгляда, так, как он пытался погасить свечу. Что произойдет потом… последствия… он предпочитал не думать о них…

Вслед за концертом Вивальди зазвучала симфония Моцарта. Андуз не очень-то разбирался в музыке, но любил классические произведения за строгость формы. Они напоминали ему таблицы. Дебет. Кредит. Бухгалтерские расчеты, которые всегда точны. «Однако вернемся к нашей проблеме. Если я возьму в руки оружие, то мне крышка. Тотчас прибежит полиция. Этого нужно избежать любой ценой. Я могу расколоться. Остается несчастный случай. До чего глупо! Два человека погибли, хотя я и пытался избежать худшего, отчаянно вцепившись в руль. А теперь ума не приложу, как подстроить несчастный случай!..» Андуз с завистью подумал о курильщиках, которые всегда находили наилучшее решение, затягиваясь сигаретой. Но в свое время, когда Андузу было тринадцать лет, его мама, найдя в его кармане пачку сигарет «Кэмел», закатила ему такую сцену, что он больше к сигаретам не прикасался. И все же сигарета помогла бы.

Есть ему не хотелось, и он решил выпить чашку чая. Уведомление из страховой компании лежало на столе. Он перечитал его, пока заваривал чай, обдумывал ответ. Авария! Навязчивая идея — авария! Он вытащил из папки бланк заявления пострадавшего и принялся его заполнять: Поль Андуз, VI округ, улица Аббата Грегуара, 21. Марка машины — «ситроен». Регистрационный номер — 1189 FV 75. Номер водительских прав… Он не помнил его наизусть, порылся в бумажнике. Решительно они ничем не побрезгуют, лишь бы оттянуть момент оплаты.

Личности погибших: Патрик Нолан, родился в Сан-Франциско 6 июня 1929 г. Стоит уточнять, что он ходил, опираясь на костыль? О! С какой стати!.. Че Нолан, родился в Сан-Франциско 3 января 1931 г. Они, несомненно, поймут, что речь идет о двух братьях.

Андуз положил ложку заварки в чайник и снова принялся писать. Места, на которых сидели погибшие: Патрик — спереди, справа; Че — сзади, также справа. Обстоятельства автомобильной катастрофы. Они предельно ясны. Он несколько раз их объяснял жандармам, эксперту. Впереди ехал «Рено-16». Машину вел Блезо. Блезо, Ван ден Брук, Фильдар и Леа возвращались из Парижа. Это происходило 22 сентября, в субботу. Они присутствовали на лекции Учителя. Андуз же вез в Ашрам братьев, за которыми заехал в гостиницу… Нужно ли вдаваться в подробности? Говорить, что Патрик решил поселиться в Ашраме, уточнять, что он получил серьезное ранение левой ноги во время войны во Вьетнаме?

«Нужно, — решил Андуз. — Раз они считают, что недостаточно осведомлены, значит, нужно предоставить им максимум информации. И даже лучше, если они поймут, что я посмеиваюсь над ними». И он подробно объяснил, что дорожное полотно было мокрым и скользким, что «Рено-16» ехал медленно и что он решил пойти на обгон. Но в этот момент Блезо резко затормозил. Застигнутый врасплох, он тоже резко нажал на тормоза. «Ситроен» вильнул, слегка врезался в другую машину, помяв правое заднее крыло; затем его вынесло на правую сторону дороги, и здесь он врезался в мачту высоковольтной линии.

Он взял большой лист бумаги, предельно точно указал расположение машин до аварии, потом в момент столкновения и пунктиром обозначил путь «ситроена», когда его вынесло на встречную полосу. Наконец крестиками он пометил место, куда выбросило его пассажиров. Он же очутился лежащим плашмя в луже. Его слегка контузило. Ему неслыханно повезло! Причем даже дважды, поскольку он сохранил присутствие духа, что позволило сделать необходимое… Он на секунду задумался. Может, в конце концов, было бы лучше, если бы он потерял сознание!

Он вспомнил, что чайник, вероятно, уже давно кипит, и побежал выключить газ. Три куска сахару, нет, четыре, ведь чай, наверное, получился очень крепким. Он поставил под заявлением подпись, положил его в конверт, тщательно написал адрес. Он все проделывал машинально, словно школьник. Он даже не забыл о промокашке. Вдова Че много не получит. Несколько миллионов старыми франками, по курсу доллара… не больше. Если же она попытается подать в суд, то ей откажут в иске, потому что «ситроен» хоть и был старым, но вполне исправным. Он как водитель не совершил ни единой ошибки. Его могли упрекнуть лишь в том, что он не покинул свой ряд, но он уже пояснял жандармам, что с его малолитражкой нужно обращаться иначе, чем со скоростным автомобилем. При обгоне сначала следует до конца утопить педаль газа и приблизиться почти вплотную к впереди идущей машине. Нет. Страховой компании придется платить. А вдову Че подстерегает еще одно несчастье: она не сможет даже получить страховку за деверя, потому что Патрик завещал свое состояние Учителю…