Жорж Сименон - Подпись «Пикпюс» Страница 6

– Как вы полагаете, ваш нареченный брат способен украсть?

– Украсть? Он? Такой щепетильный? – Она нервно смеется. – Сразу видно, что вы его не знаете. Я помню, однажды он целую неделю проходил с головной болью, так беспокоился – у него, видите ли, баланс на несколько сантимов не сходится.

– Вот что, мадмуазель, отправляйтесь-ка на службу. Как только будет что-нибудь новое, мы без труда разыщем вас в агентстве по телефону.

– Вы обещаете, господин комиссар, правда? Пусть даже я не смогу с ним поговорить – мне бы только взглянуть на него, самой убедиться, что он жив.

Мегрэ закрывает окно, в последний раз обводит взглядом комнату, прячет ключ в карман. Затем следует краткая беседа с привратницей. Нет, писем Маскувен не получал, разве что пневматички[1] по субботам от названой сестры, когда им предстояла совместная прогулка в воскресенье. Да, в последнее время привратница действительно замечала, что он чем-то озабочен.

– Такой предупредительный человек, господин комиссар! Никогда не пройдет по двору, не поздоровавшись с детьми, а в конце месяца обязательно несет им конфеты.

Мегрэ отправляется пешком на площадь Республики. В кафе «Спорт» почти пусто. Официант Нестор вытирает столики под мрамор.

– Господин Маскувен?.. Если бы вы знали, какой это был для меня удар, когда я развернул газету. А вот и его место.

Рядом со стойкой игральный автомат. В глубине зала русский бильярд, поблизости от которого ежедневно в определенный час садился Маскувен.

– Нет, я не замечал, чтобы он с кем-нибудь разговаривал. Просто потягивал аперитив, всегда один и тот же. Читал газету. Потом подзывал меня и непременно оставлял двадцать пять сантимов на чай. По его появлению часы можно было с точностью до минуты проверять.

– Часто он требовал письменный прибор?

– По-моему, тогда это случилось впервые.

Несомненно, Нестор не в состоянии сказать, действительно ли Маскувен писал в тот день или просто глядел на лежавшую перед ним промокашку. Не вспомнил официант и кому он давал бювар до Маскувена.

– Днем тут такая толчея…

Мегрэ вздыхает, утирается платком, влезает на открытую площадку автобуса и расслабленно мечтает о мелком песке и монотонном наплыве белогривых волн.

– К вам еще одна девушка, Мегрэ. Урожайный у вас денек!

Эта совсем не то, что м-ль Берта. Восемнадцатилетняя толстушка, полногрудая, розовая, глаза слегка навыкате. Кажется, будто она только-только подоила своих коров и от нее еще пахнет молоком.

Это недалеко от истины: она служит у молочника с улицы Коленкура. Учреждение, в которое бедняжка попала, производит на нее такое впечатление, что она вот-вот расплачется.

– Господин Жюль сказал…

– Простите, кто это господин Жюль?

– Мой хозяин. Он сказал, что я обязательно должна пойти к вам.

Она свыкается с обстановкой, с грузной фигурой комиссара, добродушно покуривающего трубку.

– Рассказывайте.

– Клянусь, я не знаю, как его зовут. Лучше всего я запомнила его машину – красивая такая, спортивная, зеленая.

– Значит, молодой человек… Опишите-ка мне его.

Девушка краснеет. Звать ее Эмма, в Париже она всего несколько месяцев. Ранним утром разносит молоко почти по всей улице, днем помогает в лавке.

– Не знаю, вправду ли он молодой человек. А вдруг женат?

Одно, во всяком случае, очевидно: она влюблена в незнакомца с зеленой спортивной машиной.

– Он брюнет, высокий, хорошо одевается, всегда в светлой шляпе. Однажды у него на груди висели очки.

– Машину он ставил почти сразу за домом шестьдесят семь?

– Откуда вы знаете? – удивляется она.

– Часто он приезжал?

– Обычно раз в неделю, редко – два. Я видела, как он входит в дом шестьдесят семь-а, и догадывалась: он бывает там у женщины.

– Почему вы так решили?

– Потому что так одеваются, только когда идут к женщине. Не знаю, как вам объяснить. От него хорошо пахло.

– Значит, вам приходилось стоять с ним рядом?

Бедная Эмма! Мегрэ отчетливо представляет себе, как в половине пятого она принималась высматривать зеленую спортивную машину и под каким-нибудь предлогом выскакивала на улицу, чтобы очутиться рядом с восхищавшим ее мужчиной.

– Он появился вчера?

Готовая расплакаться, она лишь утвердительно кивает.

– В котором часу?

– Точно не знаю, но около пяти. В доме пробыл недолго. Конечно, эту даму убил не он.

Ого! Мегрэ расспрашивает терпеливо, не придирается к мелочам. Сведения толстушки гораздо интереснее, чем она думает, – ее описание очень уж подходит к типу человека, который может оказаться замешанным в подобном деле.

Слишком хорошо одевается – Эмма сама это сказала. Одежда слишком светлая – такая всегда кажется новой. На пальце брильянт. Она заметила также, что два зуба у него золотые.

Завсегдатай скачек. Придется навести справки в отделе светского общества и в отделе азартных игр. А может быть, субъект с такими приметами отыщется среди клиентов графини?

– Благодарю, мадмуазель. Господин Жюль правильно сделал, направив вас сюда.

– Он не виноват, правда? Не могу поверить, что такой человек…

В одном – впрочем, для следствия это интереса не представляет – Эмма не призналась: все несколько недель, что зеленая машина парковалась на улице Коленкура, молочница, проходя мимо, бросала на сиденье цветок.

– Вы не заметили, около пяти в дом шестьдесят семь-а никто больше не входил?

– Одна дама.

– Какая дама?

Описание Эммы довольно точно соответствует хозяйке «Голубка», но девушка не может уточнить, вошла эта дама в дом до или после владельца зеленой машины.

Разговаривая, Мегрэ набрасывает распоряжения. Проверить все зеленые спортивные автомобили. Разыскать тех, кто отирается на скачках, – молодого брюнета, и т. д.

– Алло! Отель-Дье?..

Маскувен жив. На проводе профессор собственной персоной. Примерно один шанс из пяти, что больной выкарабкается.

Нечего и думать допросить его раньше, чем через неделю, да и то если не будет осложнений.

– Алло! Мадмуазель Берта? Ваш брат, по-видимому, спасен… Нет, вам его еще нельзя видеть… Буду держать вас в курсе.

Огромный пляж, бескрайняя морская гладь… Мегрэ вздыхает. Начинается самый трудоемкий, самый неблагодарный этап расследования. Действующие лица мало-помалу обретают контуры, группируются.

Неужели бедный старик с бульвара Батиньоль до сих пор заперт у себя в комнате? По воле случая ответ поступает в ту же минуту. Звонит инспектор Торранс.

– Вы, шеф? Звоню из маленького бара на набережной… Ровно в девять наш подопечный вышел из дому… Что? Да, да… Совершенно верно, он в своем толстом пальто… Нет, на меня не взглянул… Он ни на кого не смотрит. Бредет куда глаза глядят, как больной на прогулке для моциона. Время от времени останавливается у витрины. Улицу переходит нерешительно, словно боится транспорта… Ни разу не обернулся. Сейчас стоит за спиной какого-то удильщика… Я его вижу со своего места… Что вы сказали? Нет, ни с кем не говорил… Что? Плохо слышу… Газету? Не покупал он никакой газеты… Хорошо… Как прикажете… Есть продолжать… Мне повезло: натолкнулся здесь на потрясающее ву-врэ…

По узкой служебной лестнице Мегрэ, серьезный, тяжелый, взбирается под крышу Дворца правосудия, в лабораторию. Пожимает руки, наклоняется над работающими экспертами:

– Ну что, ребята?

Ничего интересного. Почерк на промокашке может принадлежать и мужчине, и женщине, пальцевых отпечатков на ней не обнаружено, зато на обложке бювара их множество. На всякий случай их проверили по учетам рецидивистов, но безрезультатно.

Доктор Поль – он в игривом настроении, бородка победоносно задрана вверх – в свой черед подходит поздороваться с комиссаром.

– А, это вы, мой дорогой! Я насчет того парня, что нанес два удара ножом… Первый проскочил в нескольких миллиметрах от сердца. Зато второй насквозь прошил левый желудочек… Так вот, одну полезную деталь я вам подскажу. При той позиции, какую занял убийца в момент удара, невозможно, чтобы он не выпачкался в крови – она брызнула сильной струей.

На Октаве Ле Клоагене, когда его обнаружили в кухне, не было следов крови, и одежда на нем не была замыта.

На Набережную возвращается Жанвье. Спал он всего несколько часов.

– Возьмете его карточку (то есть фото Маскувена), обойдете улицу Коленкура и покажете ее всем, кому удастся.

Надо использовать любую возможность. Они не вправе упускать ни малейшего шанса.

– Скажите, доктор, могла ли нанести два таких удара женщина?

– При условии, что она достаточно жилистая. Вы же знаете: в иные минуты женщины благодаря своей нервной организации оказываются сильнее мужчин.

Сорт французского вина.

Это тоже ничего не проясняет. Скорее напротив.

Люкас отправился с визитом к графине на улицу Пирамид. Ему пришлось долго ждать – она еще спала. Приняла она инспектора в воздушном дезабилье. Очень светская дама эта графиня! В руке лорнет, посетителя упрямо именует «господин агент».