Дороти Сейерс - Шагающий каприз [Striding Folly] (3 рассказа) Страница 6

— Именно так, сэр, — согласился полицейский, — и я вижу, что пока вы мне верите. Но вот дальше всё не так просто. В этом холле лежал человек, и я совершенно уверен, сэр, так же как в том, что сижу здесь, что он был мёртв. Это был крупный человек, чисто выбритый, и он был в вечернем костюме. Кто-то всадил ему в горло нож. Я мог видеть ручку — это было похоже на разделочный нож, и кровь разлилась, блестя, по мраморным квадратам.

Полицейский посмотрел на Питера, провёл носовым платком по лбу и прикончил четвертый бокал шампанского.

— Его голова была около конца столика в холле, — продолжал он, — а ноги, должно быть, были около двери, но я не мог видеть того, что было ближе ко мне из-за дна почтового ящика. Понимаете, сэр, я смотрел через проволочную сетку ящика, в внутри что-то было, наверное письма, что не давало мне заглянуть вниз. Но я видел всё остальное: впереди и немного в обе стороны, и это, должно быть, выжглось в моём мозгу, как говорят, поскольку я не думаю, что смотрел больше, чем четверть минуты или около того. Затем весь свет сразу погас, как будто кто-то выключил главный выключатель. Тут я оглянулся и, не боюсь вам признаться, почувствовал себя немного странно. И когда я огляделся, — вот те на! Мой тип в шарфе дал дёру.

— Чёрт бы его подрал, — сказал Питер.

— Дал дёру, — повторил полицейский, — и вот вам моё положение. И именно тогда, сэр, я сделал большую ошибку, поскольку подумал, что он не мог уйти далеко, — я погнался за ним по улице. Но я не видел его, и я никого не видел. Все здания были тёмными, и мне пришло в голову, что может произойти множество странных вещей, и никто не обратит внимания. То, как я кричал и барабанил в дверь, должно было разбудить каждую живую душу на этой улице, я уж не говорю про те ужасные вопли. Но — вы, возможно, сами заметили это, сэр, — бывает, что человек оставил открытыми окна на первом этаже или у него может загореться дымоход, и вы, пытаясь привлечь его внимание, шумите так, что сможете разбудить мёртвого, но никто не обращает внимания. Он крепко спит, а соседи говорят: «Проклятая драка, но это не моё дело», — и прячут голову под одеяло.

— Да, — сказал Питер, — Лондон именно таков.

— Правильно, сэр. В деревне всё по-другому. Невозможно поднять булавку без того, чтобы кто-нибудь не поинтересовался, у кого ты её взял, но в Лондоне каждый сам за себя… «Ну, что-то же нужно делать», — думаю я, и начинаю свистеть. Это они услышали. Окна стали подниматься по всей улице. Кстати, это тоже — Лондон.

Питер кивнул:

— Лондон будет спать до трубного гласа. Обыватели могут смотреть на мир свысока и считать себя воплощением добродетели. Но Бог, которого ничем не удивишь, скажет своему ангелу: «Свисти им, Михаил, свисти — и Восток, и Запад восстанут из мёртвых при звуках полицейского свистка».

— Именно так, сэр, — сказал констебль Бёрт и впервые задался вопросом, что, может быть, в этом шампанском действительно что-то есть. Он на мгновение сделал паузу, и возобновил рассказ:

— Случилось так, что как раз в это самое время, когда я свистел, парень с другого маршрута был в Одли-Сквер и шёл мне навстречу. Не уверен, знаете ли вы, сэр, что у нас назначено время встречи друг с другом, причем каждую ночь разное, и сегодня вечером мы должны были встретиться на площади в двенадцать часов. А тут он подбегает, можно сказать не вовремя, и видит меня, а изо всех окон выглядывает народ, спрашивая, в чем дело. Ну, естественно, я не хотел, чтобы все они высыпали на улицу и наш человек скрылся в толпе; поэтому говорю им лишь, что ничего мол страшного, что-то вроде небольшого инцидента. И тут я увидел Уитерса и страшно ему образовался. Мы стоим там в конце улицы, и я говорю ему, что имеется мертвец в холле дома номер 13, и всё выгладит как убийство. «Номер 13, — говорит он, — невозможно, чтобы это был номер 13. Здесь, на Меррименс-Энд, нет никакого номера 13, болван ты этакий, здесь только чётные номера». И это действительно так, сэр, дома с другой стороны никогда не строились, и, таким образом, никаких нечётных номеров нет за исключением номера 1 — это большой дом на углу.

— Это меня несколько сбило с толку. Я не очень-то расстроился, что не помнил о номерах, поскольку, как уже говорил, до этой недели я никогда не совершал обход, нет. Но я был уверен в том что видел: чётко и ясно на фрамуге, и я не понимал, как я мог ошибиться. Но когда Уитерс услышал остальную часть истории, он подумал, что, возможно, я неправильно прочитал номер 12. Это не мог быть 18, поскольку на дороге имеется только шестнадцать зданий, не мог быть и 16, поскольку я знал, что это не был конечный дом. Но мы подумали, что это мог быть 12 или 10 и пошли проверять.

— У нас не было никаких затруднений, чтобы попасть в номер 12. Там был очень приятный старый джентльмен, он спустился в халате, спрашивая, что за шум и чем он может помочь. Я принёс извинения за беспокойство и сказал, что, боюсь, произошёл несчастный случай в одном из домов и не слышал ли он чего-нибудь. Конечно, в тот же миг, как он открыл дверь, я увидел, что это был не номер 12, который мы искали; здесь был только небольшой холл с натёртым деревянным полом и стена, ровная и обшитая панелями, — всё довольно голо и опрятно, — и никакого черного шкафа, ни голой женщины, ничего. Старый джентльмен сказал, что да, несколькими минутами раньше его сын слышал какой-то крик и удар. Он встал, высунул голову из окна, но ничего не смог увидеть, однако у них обоих возникла мысль, что по звукам это был Номер 14, который опять забыл ключ. Таким образом, мы поблагодарили его и прошли к Номеру 14.

— Нам пришлось потрудиться, чтобы заставить Номер 14 спуститься вниз. Довольно горячий джентльмен, я было подумал, что военный, но он, оказалось, был отставным государственным служащим из Индии. Очень смуглый джентльмен, с громким голосом, и слуга его темнокожий, своего рода ниггер. Джентльмен хотел знать, какого чёрта весь этот шум и почему приличному человеку не дают спокойно спать. Он предположил, что молодой дурак из номера 12 вновь пьян. Уитерсу пришлось напустить на себя строгость, и наконец ниггер спустился и впустил нас. Ну, мы должны были вновь принести извинения. Холл был совсем не похож: прежде всего, лестница была с другой стороны, и, хотя внизу имелась статуя, это был какой-то языческий идол со многими головами и руками, а стены были покрыты всякими медными изделиями в национальном духе, ну, вы знаете такие вещи. На полу был черно-белый линолеум, и, пожалуй, больше ничего и не было. Слуга выглядел очень забитым, что мне совсем не понравилось. Он сказал, что спал в задней части дома и ничего не слышал, пока хозяин не вызвал его звонком. Затем джентльмен поднялся на верх лестницы и крикнул, что его тревожить бесполезно и шум был, как обычно, из номера 12, и, если этот молодой человек не прекратит своё чисто богемное поведение, он подаст в суд на его отца. Я спросил, видел ли он что-нибудь, и он сказал, что нет, не видел. Конечно, сэр, я и тот другой парень были в подъезде, а из других зданий невозможно увидеть ничего, что происходит в этих подъездах, потому что они по бокам заделаны цветным стеклом, причем все.

Лорд Вимси посмотрел на полицейского, а затем на бутылку, словно оценивая содержание алкоголя в каждом. Подумав, он вновь наполнил оба бокала.

— Итак, сэр, — сказал констебль, освежившись, — к этому времени Уитерс посматривал на меня довольно странно. Однако он ничего не сказал, и мы вернулись к номеру 10, где были две старые девы, холл, заполненный птицами, и обои, напоминающие каталог торговцев цветами. Та, что спала в передней части, была глуха как пень, а та, что спала в задней части, ничего не слышала. Но мы обратились к слугам, и повариха сказала, что слышала голос, кричавший «Помогите!», и подумала, что это было в номере 12, затем она накрыла голову подушкой и стала молиться. Горничная была умной девушкой. Она выглянула, когда услышала мой стук. Сначала она не могла увидеть ничего, поскольку мы были в подъезде, но она подумала, что будет продолжение, поэтому, не желая простудиться, она возвратилась, чтобы надеть домашние туфли. Когда она вернулась к окну, то как раз успела увидеть, человека, бегущего по дороге. Он двигался очень быстро и очень тихо, как будто был в галошах, и она видела, как развевались сзади концы его шарфа. Она видела, как он достиг конца улицы и повернул направо, а затем она услышала меня, бегущего за ним. К сожалению, она следила взглядом за тем человеком и не заметила, из какого подъезда я вышел. Ну, это доказало, что, во всяком случае, я не придумал всю эту историю, потому что это был мой тип в шарфе. Девушка его не узнала, но это и не удивительно, потому что она только что поступила к старым леди. Кроме того, маловероятно, что этот человек имеет хоть какое-то отношение к делу, поскольку он был снаружи со мной, когда начались крики. Я убеждён, что он из тех, кто не хочет, чтобы о содержимом его карманов стало слишком широко известно, и, как только я повернулся к нему спиной, он решил, что ему лучше находиться в другом месте.