Гэл Годфри - Дьявольский эликсир Страница 6

Розовые мечты против воли сестер вторгались в их души, но мы с прискорбием должны признать, что самыми разнузданными и легкомысленными были видения мисс Семафор-старшей. Мы, однако, никогда мы не решились рассказать о них, если бы не были уверены в том, что эти строки не попадутся на глаза ей или ее сестре, а также кому-нибудь из ее знакомых. Случись так, мисс Семафор сконфузилась бы и очень смутилась, а этого мы сей прекрасной, пусть и немного жесткой женщине вовсе не желаем. К тому же ее сестра и негодующие друзья непременно бы стали писать длинные, письма, отрицая в них сообщенные нами факты. Они бы ссылались на ее безупречную репутацию, всегда благопристойный, если не сказать суровый вид, строго-религиозный тон, на отсутствие склонности к легкомыслию — и все это чтобы доказать, что у Августы никогда не было и не могло быть тех мыслей, которые мы ей приписываем. К счастью, нам нечего этого опасаться, и мы смело можем изложить, как мисс Семафор собиралась распорядиться своей молодостью.

В глубине души она жалела, что у нее нет никакого прошлого, над которым стоило бы призадуматься. Когда была возможность, она не срывала цветы удовольствий. В сущности, Августа отличалась слишком хорошим воспитанием, но теперь, руководствуясь самыми добрыми намерениями, она, само собой разумеется, решила все это изменить. Кто-то из великих сказал: «Самая страшная суровость не влечет за собой ничего, кроме сожаления». Мисс Семафор хотела отведать радости безгрешного, но все же более фривольного существования. Она представляла себя пленительно-кокетливой, чуждой какой бы то ни было серьезности и жалела, что не только боялась в свое время наслаждаться жизнью, но и не знала, как это, и никогда не имела случая узнать.

Августа решила, что, прежде чем вступить на поприще ослепительных побед, она, как только ей снова будет двадцать, запишется в балетную школу и начнет работать над голосом. Ее отец, как, впрочем, и любой почтенный обитатель Филсборо, упал бы в обморок при одном упоминании о театральных подмостках. В молодости мисс Семафор и сама разделяла подобные воззрения, но, переехав в Лондон, она изменила им, заметив, что среди местных жителей театральная профессия считалась менее предосудительной, чем среди провинциалов. Она чувствовала как греховность этого ремесла, так и его притягательность. Августа искренне верила, что наделена актерским талантом, и даже сокрушалась о том, что обстоятельства помешали ей развить его. Но теперь-то ее уже ничего не могло остановить. Из всего этого явствует, что даже самые благочестивые особы могут иногда считать для себя пристойным такой образ действий, который в других показался бы им чем-то предосудительным. Мисс Семафор рассуждала весьма трезво: какие бы опасности ни подстерегали ее на подмостках сцены, она, наделенная мудростью пятидесятилетней женщины, справится с ними гораздо быстрее, чем двадцатилетняя девушка. Во внушающем страх, но столь волнующем видении она являлась себе веселой, очаровательной и знаменитой. Августа представляла, как ее с восторгом встречают в театре, как она получает букеты, любовные записки и бесконечные приглашения выступить еще. Она видела словно наяву, что афишами с ее портретом увешан весь город. С блаженной улыбкой на лице она наконец заснула.

Прюденс, находившаяся в своей маленькой светлой комнатке по соседству, с благосклонностью думала о майоре Джонсе и с нежным влечением о достопочтенном Гарри Линдоне, викарии из Сен-Ботольфа, чахоточном молодом человеке двадцати восьми лет. Последним она интересовалась уже давно, хотя в глубине души и понимала, что он для нее слишком молод. Ну а теперь что же могло препятствовать их союзу? Прюденс предалась продолжительным мечтам о том, как все это устроить. Оставить его в заблуждении о том, что ей всегда было восемнадцать, или рассказать о чудотворном эликсире? Сон застиг ее на решении этого вопроса.

V

Омолаживающий эликсир

Прекрасные ночные мечтания утром обычно предстают совершенно в ином свете, но только не грезы сестер Семафор. Хоть они и пытались охлаждать свою безудержную радость размышлениями о том, что вдова естествоиспытателя могла оказаться мошенницей, а ее эликсир — водой из ближайшего колодца, им все же было трудно подавить волнение. Действительно, в их манерах сквозило столько сдержанного восторга, что мистер Лоример дважды спросил майора Джонса: «Уж не спятили ли почтенные дамы?»

Как только часы пробили без четверти четыре, Августа в черном платье с Туту в руках направилась к станции Глостер и взяла билет в Кингс-Кросс. Там она наняла извозчика до дома номер 194 по Гендель-стрит. Около половины седьмого она вернулась. Прюденс, ожидавшая Августу с большим беспокойством, поспешно вскочила со стула, когда она, просунув голову в дверь, самым таинственным тоном проговорила: «Пойдем ко мне в комнату».

Расположившись в самом центре своих апартаментов, мисс Семафор с большой торжественностью повернулась к сестре. Она не говорила ни слова и только медленно развязывала ленты шляпки. В воздухе пронеслось что-то зловещее.

— Ну? — задыхаясь, пролепетала мисс Прюденс. — Ты ее видела? Все устроилось? Какая она?

Мисс Семафор не спешила с ответом.

— Эликсир, скажи скорее, эликсир в самом деле помогает? Ты его купила?

— Вот, — сказала мисс Семафор, протягивая руку.

Прюденс, проследив взглядом за жестом сестры, уставилась на Туту. Но разве это был он — старый, трясущийся, сердитый, страдающий ревматизмом? Она подошла ближе. Резвый щенок без единого седого волоса в шерстке вдруг прыгнул на Прюденс и залился восторженным лаем, демонстрируя неистовую радость.

— Миссис Гельдхераус опробовала его на нем, — глухо проговорила Августа. — Результат налицо. Теперь все сомнения должны рассеяться.

Побледневшая мисс Прюденс присела: доказательство ошеломило ее.

— Мне как-то не по себе, — прошептала она. — Что-то тут не так, тебе не кажется?

— Вздор, — с раздражением в голосе проговорила Августа. — Ничуть не бывало! Я со своей стороны считаю, что это просто великолепное открытие, не способное причинить вреда.

— А много этого средства миссис Гельдхераус дала Туту? Расскажи мне все по порядку. Она милая?

— Да, приятная, благовоспитанная, красивая женщина. Квартира не очень, и служанка какая-то грязная, но миссис Гельдхераус говорила, что поселилась там только на время и на днях собирается за границу. Ее вещи уже уложены.

— А сама она молодо выглядит?

— Да, года на двадцать три, но миссис Гельдхераус уверяет, что ей все шестьдесят четыре. Я не поверила этому. Она показала мне свидетельство о крещении. Там все было по-немецки, однако я совершенно четко видела год — тысяча восемьсот тридцатый, а дальше совершенно неразборчиво.

— Боже праведный!

— Она была очень любезна и непременно хотела напоить меня чаем, но уступить в цене не соглашалась. Миссис Гельдхераус говорила, что если бы дело касалось обыкновенной косметики — цена действительно была бы слишком высокой, но речь ведь шла о возвращении молодости. Многие миллионеры, что находятся теперь при смерти, и коронованные особы с удовольствием отдали бы все состояние за несколько капель этого чудодейственного эликсира.

— Ну, и что же было дальше?

— Потом я завела речь о том, что действие волшебного средства неплохо было бы проверить, и тогда она предложила мне принять несколько капель. Я побоялась опробовать средство на себе и попросила миссис Гельдхераус дать несколько капель Туту, но с тем условием, чтобы она не брала за это ничего лишнего, так как это просто опыт. Она согласилась и, смешав пол чайной ложки эликсира с молоком, заставила Туту выпить.

— И он сразу же изменился?

— Нет, он, как всегда, еле до меня доплелся и, повизгивая, плюхнулся перед камином. Миссис Гельдхераус сказала мне внимательно следить за ним, и мало-помалу я стала замечать, что проседи в его шерсти начали тускнеть, а потом он задышал легче. Ты же помнишь, что последние два года Туту страдал одышкой? Затем он постепенно начал худеть, шерсть его стала лосниться, а глаза заискрились. Потом наш песик вдруг вскочил и как безумный принялся скакать по комнате в диком веселье, как бывало прежде. Тут все мои сомнения рассеялись, однако я все равно посчитала нужным сообщить миссис Гельдхераус вашу мысль. Я сказала, что укажу на чеке более позднюю дату, объяснив это желанием убедиться, что эликсир так же действует на людей, как и на животных.

— И она согласилась?

— Ну, ей это, конечно, не понравилось. Миссис Гельдхераус напомнила, что предоставила мне неопровержимое доказательство. По ее мнению, я должна была остаться довольна, но я продолжала настаивать. Тогда она сказала, что деньги ей нужны очень срочно и что только поэтому она соглашалась продать нам эликсир на невыгодных для себя условиях. В конце концов миссис Гельдхераус согласилась отсрочить чек на два дня с тем, чтобы я за это время приняла некоторую дозу жидкости сама и таким образом удостоверилась в справедливости ее слов. Я пообещала ей принять немного сегодня же вечером.