Герчо Атанасов - Только мертвые молчат Страница 6

– И что же выходит, Петруша, что в цеху приходится сталкиваться не только с технологией, но даже в большей степени с психологией? Ведь так, насколько я понимаю?

– Не знаю, папа. Могу только сказать, что излишний коллективизм вреден не меньше, чем излишний индивидуализм, хотя его и пытаются наградить обожествленным знаком.

Станчев напряг внимание. Насчет обожествленного знака, это не ее слова, да и вообще похоже, что она повторяет чьи-то речи.

– Прости, но тебя слегка заносит. Какой знак и кто его обожествляет?

– Все мы, папа.

– И что же, ты предлагаешь делать ставку на индивидуализм?

Петранка нахмурилась.

– Я говорю совсем о другом – о степени, а не о сущности.

Станчев почувствовал себя неловко, но, чтобы скрыть свое смущение, перешел в наступление:

– А ты, девочка, отдаешь себе отчет в том, что бы с нами было без обожествленного коллективизма? Как бы мы справились с рабством, как бы освободились и шагали вперед – полагаясь на волю избранных субъектов?..

Наведывался Михов, приносил лекарства, половина – народного, половина – французского происхождения. Выслушивал обе стороны, сперва одну, затем другую – altera pars[3], как он выражался.

– Надо прислушиваться к молодым, Коля, – сказал он, когда Петранка вышла из комнаты. – Дочка твоя мыслит по-мужски, да, да…

У Михова был свой взгляд на вещи. Он считал, что эти проклятые дилеммы разрешат грядущие поколения в будущем веке, – мы же грыземся по инерции, а речь идет о перевороте в мышлении и отношениях. Мы, говорил он, очертили лишь самый общий контур личности, а предстоит разрисовать его плоть, нанести светотени, изучить его анфас и в профиль, de profundis[4], а затем разработать, принять и узаконить ее статус – значительно более дифференцированный, чем мы имеем на сегодняшний день и чем он сформулирован в Magna charta[5]…

Станчев слушал, неубежденный в правоте своего друга, равно как и в своей собственной.

В конце недели во второй раз позвонил Досев, осведомился о здоровье Николы и пообещал его навестить. А пока посылал курьера с важной информацией. Станчев ощутил в его голосе какую-то бодрую таинственность и не ошибся: курьер принес результаты проверки возможных контактов Кушевой и Арнаудова в стране и за рубежом. За границу в командировки вместе они не выезжали, однако один из городов, посещавшийся ими по отдельности, фигурировал три раза. Станчев подчеркнул это место в отчете и чуть не ахнул, опустив взгляд ниже: оба останавливались в один и тот же день в отелях в Русе и Пловдиве и в мотеле неподалеку от Сливена. Годы пребываний в этих отелях не совпадали с годами командировок за границу, которые были значительно позже. Наконец, наконец-то уцепился! – воскликнул про себя Станчев. – Седой выходит на сцену…

Он сразу же позвонил Досеву, оба были единодушны, что они напали на важный след, Досев обещал заскочить в ближайшее время. Готовься серьезно, сказал он Станчеву на прощание, лечись и готовь себя к пахоте…

Станчев позвонил и Михову. Миха, сказал он, ты мне очень нужен… Да, обстановка переменилась, я тебя жду.

Однако вместо Михова неожиданно заявился Балчев. В летнем костюме, загоревший, в отличном расположении духа.

– Здравия желаем, майор! – с порога прокричал он. – Старший лейтенант Балчев явился по собственному желанию…

Станчев засуетился, приготовил кофе, сменил пижаму на брюки с рубашкой.

– Итак, майор, собираюсь я сперва в командировку, потом – в отпуск. И тут мне в голову стукнуло – ану-ка позвоню ему сам, может, случайно понадоблюсь в это время, правда, неизвестно зачем.

– Ты откуда сейчас возвращаешься? – напрямик спросил Станчев.

– С одной деловой встречи с одним крокодилом. Звать его Арнаудов, одно имя чего стоит…

Станчев встрепенулся.

– Что-то знакомое имя…

– Шеф объединения. Сожрет нас, майор, крупная бюрократия! Есть у нас дополнительный план, и лимит есть, время не терпит, а он все согласовывает, согласовывает… Наконец подписал…

– Хорошо, слушаю тебя, – сказал Станчев.

Балчев пожал плечами: я же ведь сказал – долго буду отсутствовать, просто так зашел… Чудак, подумал следователь, прикидывая, что бы у него спросить.

– Слушай, Балчев, это все у меня записано, но ты можешь мне повторить, когда точно вы познакомились с Кушевой, когда расстались, когда она поступила к вам на работу?

Балчев точно припомнил годы и месяцы, и, сравнивая его показания со сведениями из справки, следователь решил, что связь Кушевой и Арнаудова предшествовала ее роману с Балчевым. Значит, они порвали отношения. Но когда и почему? И когда возобновили связь, если вообще такое было – параллельно отношениям с Балчевым или после аборта и их расставания? Очень важный вопрос. Кроме того, есть еще один момент – почему они стали встречаться снова и случайно ли совпадение города Ф. в их зарубежных командировках? Здесь надо щупать, Коля, здесь…

– Еще один вопрос, Балчев. Но прошу тебя быть объективным. Как вы расстались с Анеттой, кто был инициатором?

– Я же тебе говорил, что влез в другие дела на стороне, о чем Анетта не подозревала или, по крайней мере, делала вид, что не подозревает. А к тому же все это совпало с ее беременностью и абортом – тут уж я был категоричен. И она сама решила со мной расстаться, что, впрочем, было мне только на руку…

– Значит – она?

– Да, Анетта была честолюбивой и гордой, в этом ей не откажешь.

– А если бы она не полезла на рожон, что бы ты тогда делал?

Балчев почесал за ухом.

– У нас мужской разговор, ведь так?.. Всему виной ее беременность, майор. Думаю, если бы не это, я от Анетты так просто не отказался бы, она – страшная женщина… Была, земля ей пухом…

– Значит, на два стула хотел сесть?

– Второе приключение было лишь эпизодом, пришло и ушло – так, по крайней мере, я сейчас думаю.

– Но оно еще до сих пор тянется, не так ли?

– Да нет, там все было обрублено, майор! Еще после того нашего разговора у меня дома. Я понял твой намек…

– А партнерша?

– Эх, лучше не вспоминать!

Вот уж донжуан, подумал Станчев, до каких пор за юбками будет волочиться?

– Балчев, у вас налажены связи с городом Ф. С какими фирмами вы сотрудничаете?

Балчев перечислил фирмы и прибавил к ним название одной французской – конкурента.

– Кушева ездила в этот город три раза. Но ведь она не эксперт по оборудованию…

– По оборудованию – нет, а по технологиям – да. Потому-то и ездила.

– Тебе известно что-нибудь об этих ее поездках?

Он знал только о первой ее поездке, тогда Комитов советовался с ним, об остальных ему ничего не было известно. А в чем дело?

– Просто спрашиваю.

– Просто ты ничего не спрашиваешь, такая уж у тебя работа… Погоди, погоди, а ты часом не подозреваешь ее…

– Нет, Балчев. Я спрашиваю тебя, что ты знаешь в связи с ее поездками… Значит, ваше объединение делает заказы, а покупают другие?

– Совершенно верно, но только в отношении оборудования.

– А ездите вы вместе с другими специалистами?

– Не обязательно… Что попишешь – специализация…

– У меня больше вопросов нет, Балчев, если у тебя имеются – прошу, задавай. Кстати, о Кушевой продолжают болтать?

– Забыли о ней, майор! Я-то нет, для меня это невозможно, а вот другие – ни сном, ни духом… Впрочем, это естественно.

– А когда ты о ней вспоминаешь?

– По-разному… – Балчев вздохнул. – Скажу тебе откровенно: чувствую я какую-то вину перед этой женщиной. Залетела она от меня… Иногда спрашиваю себя: если бы тогда все обернулось иначе, если бы она сделала аборт без иллюзий, понимаешь, мне все кажется, что не было бы такого конца.

– Значит, ты связываешь ее смерть с абортом?

– Да нет, конкретно не связываю, а вот в целом… Если бы она осталась со мной, так бы дело не окончилось.

Следователь припомнил давешнее утверждение Балчева, что ее гибель не имеет ничего общего с их связью.

– Ты подозреваешь, что она впуталась в какую-то другую связь?

– Влипла она где-то со всего размаху, с отчаяния и от боли, не оглядевшись и не оценив обстановку.

– Разве она не была предусмотрительна?

– В жизни – да, а в любви теряла голову.

– Тебя кто-нибудь спрашивал о ней, интересовался?

– Кому бы это быть?

– Например, Ваневой.

– Какой Ваневой… аптекарше? Я ее не встречал уже несколько лет.

– А Комитов?

– Комитов? – удивился Балчев. – Что-то я не улавливаю, майор.

Балчев не улавливал ложного направления, по которому его толкал следователь: Станчев хотел, чтобы у того не осталось впечатления о повышенном интересе к городу Ф. и торговцам.

– Ты что, еще не привык к стилю моих вопросов?

– Давай-ка поменяемся местами и поглядим, как ты будешь реагировать…

Станчев проводил его до дверей, попрощались они полюбовно, хотя Балчев был снова предупрежден, что об их разговорах – никому ни слова.