Дьердь Сита - Зарубежный детектив Страница 62

Месье Венс умолк, и Асунсьон, наклонившись к нему, спросила:

— Немного виски?

— Спасибо, с удовольствием! Ах, сколько хлопот доставила мне эта гроза! Я не понимал. Не мог понять по той простой причине, что, несмотря на всю свою ложь, Жернико был искренен, когда утверждал, что больше всего на свете боится грозы… У этого демона зла была слабость: молнии, раскаты грома лишали его сил… Так вот, Жернико рухнул в кресло, не имея возможности привести в исполнение свой план, пока не кончится гроза. Тогда его сообщник, потеряв терпение, свистит, как было условлено, чтобы привлечь его внимание. Жернико, пытаясь преодолеть слабость, выкладывает свою историю, показывает татуировки, благодаря которым надеется оправдать свое похищение… Между тем Эрманс свистит во второй раз, и, так как гроза наконец стихает, Жернико идет к окну, распахивает его и встает на самом виду. Эрманс стреляет. Жернико падает, прижав руки к груди. Причем в одной руке он держит пузырь, наполненный кровью, принадлежащей Эрмансу, который, поддавшись на какуюто хитрую уловку, согласился дать ее ему незадолго до этого, порезав себе запястье. Жернико сжимает пузырь, он лопается. Льется кровь. Разве могли вы тогда заподозрить хоть что-нибудь? Он просит отнести его на кровать, но не хочет отнимать рук от раны… по той простой причине, что никакой раны нет. Затем с поразительной ловкостью — при вашем невольном пособничестве, мадам, — он удаляет своего друга Сантера. Получив от вас ответ на свой вопрос и удостоверившись, что вы с ним остались одни, он требует спиртного. Почему именно спиртного? Да потому, что вам пришлось бы пойти в таком случае в гостиную и на минутку отлучиться из спальни. как-только вы поворачиваетесь к нему спиной, он соскакивает с постели и прячется за дверью, ведущей из спальни в гостиную. Когда же вы возвращаетесь в спальню, он набрасывается на вас сзади, и вот вы уже не можете пошевелиться. И наконец, последняя предосторожность: он уносит покрывало, чтобы подумали, будто похититель завернул в него тело… Итак, дело сделано. В ту же ночь или на другой день доходит очередь и до его сообщника Эрманса. Он убивает его выстрелом в грудь и уродует до неузнаваемости лицо, а потом бросает труп в канал. Теперь он спокоен: кто может додуматься, что он жив? И он продолжает свое страшное дело. Убивает Грибба, — каким образом, я уже объяснял вам в самый день убийства. Стараясь обезопасить себя, он переусердствовал и совершил ошибку, проникнув к Сантеру и сунув в багаж Намота так называемое обвинение против некоего Джона Смита. Он не сам писал это письмо — потом у меня был случай сравнить его почерк, — наверняка поручив написать его какому-нибудь мастеру по фальшивкам, и это, безусловно, пошло бы ему на пользу, если бы я уже не осмотрел вещи Намота в ночь после убийства Жернико. Когда Тиньоль приземлился на аэродроме Э…, убийца поспешил туда и стал подстерегать его, как подстерегал после возвращения Грибба. Ждал удобного случая. И случай этот не замедлил представиться, когда авиатор сбежал с летного поля. Оказавшись раньше его у запасного выхода, Жернико заманивает его в машину, едет в сторону деревни С…, изображает поломку, чтобы заставить Тиньоля выйти из автомобиля, убивает его двумя выстрелами и бросает тело в канаву. Уверенный в своей безнаказанности, он проявляет неслыханную дерзость. Верх рисовки преступного маньяка: он предупреждает Сантера, что настал его черед. А Сантер, вместо того чтобы позвать меня, решает один на один бороться с убийцей, и вполне возможно, что ему в конечном счете удалось бы одержать верх, если бы не лицо убийцы. Увидев его, он был так поражен, что не сумел выстрелить первым… Затем Жернико убегает и тут как раз встречает нас, мадам. Он теряет голову…

Месье Венс улыбнулся одними глазами.

— Мне кажется, месье Перлонжур первым готов подтвердить, что тут действительно можно по меньшей мере потерять голову. Эта неожиданная встреча разрушила план убийцы. Он решает принять срочные меры, тащит вас в свое гнусное жилище и связывает по рукам и ногам. Что делать? Он догадывается, что полиция не замедлит воспользоваться ошибкой, которую он допустил, сев в такси, стоявшее рядом с вашим домом. Он мог бы бежать, бежать немедленно и все равно остался бы в выигрыше… хотя бы частично, так как состояние, которого он добивался, поделили бы на четыре части, а не на девять, и у него оставалась бы надежда выманить вас когданибудь за границу. Но тут вступает в силу психологический фактор. Жернико знает, что вы его больше не любите, мало того, ненавидите и что его друг Перлонжур заменил его в вашем сердце. К его ненависти примешивается дикая ревность. Он хочет «заполучить шкуру» своего бывшего друга, как «заполучил шкуру» всех остальных. Перлонжур, со своей стороны, тоже ищет убийцу. Как магнит притягивает железо, так вы притягивали друг друга. Однако успех этого дела — если можно так выразиться — зависел от быстроты, с какой оно велось…

Воробейчик погасил сигарету.

— Месье Перлонжур, он держал вас в своих руках. Безоружный, что вы могли против него? Ничего, не так ли? И тут случилось своего рода чудо… Разразилась гроза… Преступник на какое-то время выбыл из игры, что позволило мне добраться до квартиры Сантера и прийти к вам на помощь…

Наступило молчание.

— Подумать только, мадам, — смиренно заговорил детектив, — я дошел до того, что подозревал вас! В самом деле, я видел интерес, который вы могли извлечь, будучи женой Жернико, не думая о том, какой интерес представляло для него быть вашим мужем… Пропащая душа, вот что он такое… Подумайте о его дьявольской смелости! Он говорил Сантеру: «Ты приговорен, ты тоже осужден», зная, что-тот погибнет от его руки… Я никак не мог решиться представить себе это… Такая гнусность!.. Видно, мне в самом деле многое еще предстоит узнать о жизни и о тех, для кого отнимать ее у ближних становится ремеслом! Он встал.

— Извините, я должен покинуть вас… Уже поздно, очень поздно… Желаю вам безоблачного счастья.

Морис Периссе

Свидание у карусели

Заслонившись ладонью от слепящих лучей закатного солнца, Бертран Абади молча наблюдал за ястребом, парившим в неподвижном небе.

— Облака порозовели, — радуясь неизвестно чему, наконец сообщил он. — Завтра подует мистраль.[21]

Венсан Лардье сдвинул в кучу бумаги на столе и вышел из душного фанерного домика на террасу.

— Мистраль — не так уж скверно. Жара спадет. Лично я еле выдерживаю +35° в тени.

— В таком случае нечего было выбирать профессию инженерастроителя! Сидел бы сейчас чиновником в уютном кабинетике с кондиционером, никаких тебе неудобств! Кстати, заранее огорчу — жара продержится по крайней мере до конца августа. Выпьешь что-нибудь?

— Вот он где у меня, твой Лазурный берег, понял? — Венсан сделал многозначительный жест у подбородка. — Надоело! Разве такое небо способно разразиться дождем?!

— Стройке это не во вред! С таким опозданием, как у нас, дождь обернулся бы катастрофой. Так выпьешь или нет?

Бертран вынес на террасу стаканы, лед, виски, бутылку газировки и разместил все это на уродливом столике из белого пластика с металлической окантовкой.

— Плесни мне воды. Я, кажется, сейчас отдам богу душу!

Прямо за домиком, предоставленным в их полное распоряжение на время строительства в долине Верпо, начиналось бескрайнее поле. Земля уходила легким уклоном к горизонту и там терялась в буйной зелени. Сначала виноградники, фруктовые сады, потом едва различимая из-за оград дорога, и уже за ней ощетинившееся стрелами кранов поле упиралось в берега Верпо — тихого и безобидного большую часть года ручейка, который весной и осенью после ливней превращался в разъяренный поток, выходя из берегов и опустошая плодородные земли. Строителям предстояло расширить и основательно укрепить берега мощными цементными блоками, отлитыми прямо на месте, а по ним навести через реку мост под будущее шоссе.

Развалясь в креслах из такого же белого пластика и пристроив босые ноги на балюстраду, увитую пыльным диким виноградом, оба медленно потягивали питье. Венсан провел запотевшим стаканом по лбу.

— Ну и пекло! Никогда не думал, что в Йере летом все сохнет на корню! А ты еще уверял, что после пяти вечера нас будет освежать морской бриз! Хотел бы я знать, как нам удастся выдержать темп работ по графику.

— Не надоело думать о делах? Давай лучше махнем пообедать в какойнибудь ресторанчик у моря. В июле здесь всюду гулянье, а я обожаю ходить на танцплощадки.

— С запахом жареной картошки, пережженного сахара и пыли. Нет уж, уволь! Обед на берегу моря… Три человека на квадратный метр по всей длине восемнадцатикилометрового пляжа. Ресторан наверняка придется брать штурмом!