Эллери Куин - Трагедия Зет. Бюро расследований Квина (рассказы) Страница 69

К тому времени они подъезжали к Элктону в штате Мэриленд.

Монстр молча посасывал нижнюю губу.

— Может быть, он запомнил имена? — нерешительно предположил нос.

— Да! — оживился тик. — Возможно, книга осталась в Нью-Йорке, а парень все держит в голове! Человек в кресле поднял взгляд.

— В книге пятьдесят две страницы, и на каждой двадцать восемь имен — всего почти полторы тысячи. Кто он, по-вашему, — Эйнштейн? — Внезапно монстр повернулся к Эллери. — Зачем вы снова подобрали ваш телефонный справочник?

Эллери заново набивал трубку, чтобы чем-нибудь занять пальцы.

— Некоторые расслабляются с помощью детективных историй, но мне это недоступно, так как я сам их пишу. Для меня аналогичную функцию выполняет телефонный справочник.

— Как же! — Больные глаза блеснули. — Джиг, займись-ка этой штукой!

Нос вырвал справочник у Эллери.

— Но я уже проверил его на тайнопись, — запротестовал Джиг.

— К черту тайнопись! Нам нужен список имен. А в нью-йоркском телефонном справочнике можно найти всякие имена! Поищи отметки возле них — точки, дырочки, отпечатки ногтей или еще что-нибудь.

— Кто-нибудь не возражает дать мне огоньку? — попросил Эллери.

Они уже въезжали в Вашингтон, когда Джиг вернулся из купе, где организовал импровизированную лабораторию.

— Никаких отметок, — пробормотал он. — Справочник выглядит как новенький.

— И никто до сих пор не пытался покинуть дом в Нью-Йорке, за которым мы наблюдаем, — добавил тик. — Эл звонил туда из Балтимора.

— Выходит, этот тип — всего лишь приманка, — медленно произнес человек в кресле. — Значит, с книгой отправят кого-то другого. Рано или поздно настоящий курьер должен выйти из этого здания. Джиг, вели Элу позвонить в Нью-Йорк и передать Манно, что, если кто-нибудь оттуда выйдет, он может перерезать ему горло… — Он повернулся к Эллери: — О'кей, можете одеваться.

«Кэпитол лимитед» стоял у вашингтонского перрона, когда Эллери, больше походя на бродягу после неудачного сезона, чем на респектабельного автора детективов, подобрал свой зонт и осведомился:

— Меня действительно отпускают, или я получу пулю в спину?

— Одну минуту, — остановил его монстр.

— Да? — Эллери нервно стиснул зонт.

— Куда это вы собрались с зонтиком?

— С зонтиком? — Эллери посмотрел на упомянутый предмет. — Но ведь вы сами обследовали его…

— Верно, — с усмешкой подтвердил женственный голос. — Обследовал, но не ту часть! Вы свернули страницы гроссбуха в трубочку и засунули их в бамбуковую рукоятку! Ну-ка, отберите у него зонтик!

Эллери в железных объятиях тика с любопытством наблюдал, как нос терзает рукоятку зонта.

В итоге на полу купе не оказалось ничего, кроме обломков бамбука.

Монстр встал — его больные глаза пылали.

— Вышвырните его отсюда! — прошипел он.

Спустя двадцать шесть минут Эллери препроводили в личный кабинет очень важного чиновника очень важной правительственной организации в очень важном здании Вашингтона.

— Я курьер из Нью-Йорка, — сообщил Эллери. — Привез вам Черный Гроссбух.

Эллери не видел монстра вплоть до процесса в федеральном суде. Они встретились в коридоре во время перерыва. Наркобарон был окружен приставами, адвокатами и репортерами и выглядел как преступник, ожидающий самого худшего. Тем не менее при виде Эллери его лицо прояснилось, он подбежал к нему, схватил за руку и потянул в сторону.

— Не подпускайте ко мне этих обезьян, хотя бы минуту! — крикнул монстр и жалобно добавил: — Квин, вы можете спасти мне жизнь. Это сводит меня с ума. С тех пор как вы перехитрили меня в этом чертовом поезде, я ломаю голову над тем, как вы это проделали. Списка не было ни снаружи, ни внутри вас, ни в телефонной книге, ни в зонтике. Так где же он был? Пожалуйста, объясните мне!

— Я не прочь бить лежачего, — холодно отозвался Эллери, — когда речь идет о типе вроде вас. Конечно, я объясню. Телефонный справочник и зонт были приманками, а гроссбух оставался у меня в руке.

— Что за чушь вы порете? — буркнул монстр.

— Вас ввели в заблуждение размер и количество содержимого гроссбуха. Вам не пришло в голову, что то и другое можно уменьшить.

— Уменьшить?

— С помощью микропленки. Во время войны ее использовали, чтобы уменьшать письма полевой почты до четверти квадратного дюйма. Тонна обычной почты — восемьдесят пять тысяч писем — на микропленке весит всего двадцать фунтов. Я решил прибегнуть к этому способу, перефотографировал на микропленку пятьдесят две страницы размером шесть на восемь с половиной дюймов. В результате получилось всего тринадцать футов микропленки шириной менее чем в полдюйма. Когда ее свернули в трубочку…

— Но вы сказали, что гроссбух был у вас в руке, — прервал монстр. — Я готов поставить миллион против одного, что у вас в руках ничего не было…

— А я едва ли стал бы так глупо рисковать, — сказал Эллери. — Нет, микропленка была спрятана в одном… даже в двух предметах. А я подносил к ней спички всю дорогу из Нью-Йорка в Вашингтон.

— Спички! Вы поджигали ее?

— Изящный штрих, не так ли? Нет, пленка была в огнеупорном контейнере — старой патронной гильзе, достаточно большой, чтобы вместить ее, и наглухо закупоренной. А гильза лежала на дне чашечки моей трубки — единственной веши, которую вы не стали обыскивать. Она придавала дыму металлический привкус, — добавил Эллери, — но, когда я думаю о ребятишках, которых вы приучили курить вашу марихуану или травить себя вашим героином, мне кажется, дело того стоило, — а вам?

Отдел похищений

Дело о похищении Билли Харпера, по изящному выражению сержанта Томаса Вели, послало все правила к чертям собачьим. Прежде всего, ФБР не принимало в нем участия ни на какой стадии. Инспектор Квин объяснял это тем, что не мог беспокоить ведомство Дж. Эдгара Гувера проблемой не сложнее детской игры.

Но инспектор говорил это после того, как Эллери раскрыл дело. Ранее оно вовсе не казалось простым.

Билли Харперу было всего семь лет — все считали его смышленым, но несчастным ребенком. В семилетнем возрасте трудно назвать счастьем быть изъятым из большого отцовского дома возле Центрального парка и помещенным в гостиничные апартаменты на другом конце парка с матерью, чей нос распух от слез, и няней, которая была хорошенькой, но едва ли могла заменить отца.

Билли слышал горькие слова типа «развод» или «я не желаю так легко жертвовать десятью годами моей жизни, Ллойд Харпер!». В ту ужасную ночь в родительской ссоре, подслушанной им сверху, фигурировало также имя Джеррил Джоунс — это загадочное существо было «моделью», что казалось нелепым, так как модели бывают у самолетов, кораблей и тому подобного. В разговоре также фигурировали непонятные слова «мимолетное увлечение» и угрожающе звучащий термин «опека», который очень сердил обоих родителей. Наконец мать Билли произнесла ледяным тоном что-то насчет «шестимесячного раздельного проживания, после которого, если ты все еще будешь хотеть жениться на этой девушке, Ллойд, я дам тебе развод». На следующее утро мать и мисс Мак-Гаверн забрали Билли в отель по другую сторону парка, оставив отца дома. Когда мисс Мак-Гаверн каждую пятницу во второй половине дня приводила Билли к отцу, этот великий человек вел себя так мягко, что казался незнакомцем, — раньше он постоянно кричал на всех. Сам старый дом, по которому Билли уныло бродил от погреба до чердака во время этих посещений, также выглядел незнакомым. Все это пугало его. А потом Билли Харпер был похищен. Его украли в начале седьмого вечера, после пятого пятничного визита в отцовский дом. Мисс Мак-Гаверн, всхлипывая, уверяла, что повернулась спиной к Билли не более чем на секунду, чтобы опустить письмо в почтовый ящик у вест-сайдского выхода из парка по пути назад, от мистера Харпера, а когда она повернулась — мальчик исчез.

Сначала мисс Мак-Гаверн рассердилась, подумав, что он убежал в парк, несмотря на ее строгий запрет. Но, не найдя его, она встревожилась и позвала полицейского. Тому повезло не больше. Телефонные звонки из полицейского участка в гостиничные апартаменты миссис Харпер и дом Ллойда Харпера также ничего не дали — каждый утверждал, что Билли не приходил «домой», и оба пререкались из-за двусмысленности этого термина, покуда дежурный сержант пытался разобраться в ситуации. Вечером всем патрулям парка приказали искать «потерявшегося мальчика в возрасте семи лет», но, когда в три часа ночи поступил последний негативный рапорт, всем пришло в голову, что исчезновение Билли может иметь более мрачное объяснение, и была объявлена всеобщая тревога.

Ллойд Харпер был богатым человеком, и последнее время имя Харперов часто фигурировало в газетах — один журналист даже упомянул о пятничных походах юного Билли через парк.